Мина нажала на газ. Винсенту приходилось крепко держаться, пока они мчались по Нюнесвеген в направлении Сорюнды. По крайней мере, кондиционер работал исправно. Поэтому Мина, несмотря на мысли о Юне Веннхагене и его загадочной ферме, наслаждалась прохладой.
– Ты такая молчаливая, – заметил Винсент.
– Думаю о своем, – ответила она, не отрывая глаз от дороги.
– А знаешь, чем еще знаменита Сорюнда? – спросил он. – Тортами. Торт «Сорюнда» – не просто выпечка к чаю, а настоящее произведение искусства. Он украшен символами плодородия и вечности. Обычно используют яблоко и чернослив, но если торт пекут для поминок, тогда только чернослив, чтобы придать тесту темный цвет. И символика вечности идет рука об руку с идеями Новы насчет воды, которая ведь символизирует жизнь, единство сущего и…
– Винсент? – перебила его Мина.
– Что?
– Слишком много болтаешь.
Он замолчал.
Мина прекрасно понимала его потребность выговориться, вполне естественную для человека с нервами на взводе. Она и сама была не прочь отвлечься от мыслей, что ждет их на ферме. Может, новые мертвые дети? Будет ли там сам Юн Веннхаген? Но если Винсент пытался убежать от мыслей в болтовню, Мина защищалась от них при помощи молчания. Которое Винсент должен был с ней разделять. Особенно сейчас.
К счастью, он это понял.
– Ты права. – Менталист отвернулся к окну. – Извини. В конце концов, мы охотимся не за зайцем.
Понимания Винсента хватило на пару минут, после чего он заговорил снова:
– С другой стороны, знаешь ли ты, что несколько лет тому назад шведское транспортное управление убрало все указатели со словом «Сорюнда»? Теперь вместо этого пишут «Спонгбру». С самого начала у них было…
На этот раз одного взгляда Мины оказалось достаточно, чтобы заставить его замолчать. Винсент криво улыбнулся.
– Понял тебя.
– Уверен?
Мина ударила его по плечу. Она почти чувствовала, как в салоне повышается температура, когда Винсент покраснел до кончиков волос.
Менталист глубоко вздохнул. Что бы он ни собирался сказать, это было нелегко.
– Два года назад, – начал он, – произошло столько ужасных событий… Но я никогда не чувствовал себя таким живым, как тогда. Все благодаря тебе, Мина. Я попытался забыть тебя и жить дальше… это получилось не слишком хорошо.
Мина быстро взглянула на него, прежде чем снова сосредоточиться на дороге.
– Уверен, что сейчас подходящее время для таких признаний? – спросила она.
– Что тут скажешь? – Винсент вздохнул. – Сейчас мы поймаем нашего убийцу, и, возможно, этим все кончится. Но я… ты нужна мне, понимаешь? Это так просто… Ты стала назначать свидания мужчинам – вот и все, что мне известно о твоей жизни. Скоро тебе станет не до меня. И вот я спрашиваю, пока мы еще вместе, будем ли мы видеться, когда все закончится? Найдется ли в твоей жизни место еще для одного друга?
Еще для одного… Как будто у Мины их было много. Ей захотелось громко закричать и ударить по рулю. О, Винсент… Он видел ее насквозь, и в то же время не видел ничего. Хотела ли она снова впустить его в крепость, которую воздвигла между собой и миром? Мина не нуждалась ни в ком. Зачем? Ни в ком, кроме… него. Это так.
Она свернула на объездную дорогу до Спонгбру – так резко, что Винсента отбросило на спинку сиденья – и осторожно заметила:
– Я-то думала, тебе больше нравится общаться с Новой.
– С Новой? С какой стати мне… Ну да… я восхищаюсь глубокими познаниями Новы, ее опытом… Я впечатлен тем, как упорно она за себя боролась, чтобы стать тем, чем стала. И она отменный лектор, но… Это всё. Коллега, не более того.
Мина молча кивнула.
– А я могу научить тебя играть в бильярд, – сказала она.
Винсент кивнул в свою очередь.
– Ты видела? – вдруг обрадованно закричал он. – Там действительно написано «Спонгбру». Не «Сорюнда», как я и говорил!
У меня нестерпимо болит горло. Все-таки нельзя так кричать. Но я в ярости, на это моих сил хватает. И я убью первого, кто войдет сюда. Пусть приходят, я буду кусаться, лягаться, пинать ногами. Они это заслужили. Я ненавижу их, всех взрослых! И этот лес.
Если они не отвезут меня домой, мне придется самой отсюда выбираться. Сейчас здесь никого нет. Я выбегаю за дверь, и меня никто не видит. Но в конюшне, похоже, кто-то есть. Да, они там. Не верят, что я могу одна отсюда выбраться. Пахнет животными. Навозом. Это самый отвратительный запах на свете.
Я стою перед конюшней. Они там, но никто не выходит. Хорошо, значит, я могу идти домой. Иду по грунтовой дороге и слышу за спиной как будто скрип двери. Не оборачиваюсь, продолжаю идти.
– Вильма?
Это он. Тот, кто привел меня сюда, педофил. Он где-то позади меня, и мне на него плевать.
– Вильма, ты куда?
Я бегу. Гравий хрустит под ногами. Судя по звукам за спиной, он пускается меня догонять. Я бегу еще быстрее. Так быстро, как только могу.
– Вильма, подожди!
Педофил тяжело дышит. Как будто ему трудно одновременно кричать и бежать. Конечно, он ведь такой толстый… Но у него такие длинные ноги, не то что у меня. Я перепрыгиваю через канаву, бегу к деревьям. В лесу ему меня не поймать. Но в этот момент он хватает меня сзади. Я отбиваюсь как могу.
– Вильма… – Он смеется, хотя и запыхался. – Тебе незачем так бежать. Совсем скоро тебя здесь не будет.
Я готова поверить. Хотя они все время мне врали.
Я успокаиваюсь и перестаю лягаться.
Мы заходим в конюшню, и он накидывает мне на плечи одеяло, хотя на улице очень жарко. Одеяло воняет лошадью. Все остальные уже в сборе, но я вижу по их лицам, что они собираются снова спуститься по ступенькам в подвал. Такое ощущение, что они что-то задумали. И мне это не нравится.
– Ты помнишь свое рождение, Вильма? – спрашивает педофил. – Как это было?
Дорога сменилась с асфальтированной на гравийную. Они посреди леса. Винсент не понимал, как Мине не страшно так быстро мчаться по узкой лесной дороге, где за ближайшим поворотом их может поджидать что угодно. С другой стороны, впереди на машинах Адам, Рубен, Юлия и Педер. Если что-то случится, первыми пострадают они.
По обе стороны дороги стояли деревья, но примерно через километр перед ними открылась голая равнина. Справа – большое пастбище. Слева – конная ферма Юна Веннхагена, точнее, то, что от нее осталось. Винсент узнал руины жилого дома. Теперь невозможно представить, как он выглядел до пожара. То, что осталось от стен, заросло травой и кустарником. Лес возвращался в свои владения. Если б не большое строение за руинами, их, наверное, теперь вообще не было бы видно.
– Вон там. – Мина показала на рощу за конюшней.
Она оказалась права. Между деревьями замелькали ярко-красные и белые пятна. Гравийная дорога, обогнув рощу, вывела к относительно недавно построенной конюшне, перед которой стояли две машины. Одна из них – красный «Рено Клио», тот самый, в котором увезли Вильму.
– Они только что приехали, – сказала Мина.
– Откуда ты знаешь? Эти машины могли простоять здесь полгода.
– Присмотрись внимательнее – ни листьев, ни хвои, ни птичьего помета. Эти машины слишком чистые, они не могли стоять здесь долго. До сих пор ты был самым наблюдательным из нас, Винсент.
Адам поставил свою машину до диагонали, позади «Рено Клио» и другой. Юлия припарковалась рядом, чтобы заблокировать выезд с участка.
Мина припарковалась позади Юлии, когда остальные уже вышли из машин и направлялись к конюшне.
– Теперь мы точно его возьмем, – сказала она.
Винсент шел последним. Тишина в лесу оглушала. Даже птицы будто затаили дыхание в ожидании того, что произойдет.
Рубен шел первым. Мина прикрыла глаза рукой и нахмурилась.
– Что такое? – заволновался Винсент.
– Ничего. Мне показалось, что-то блеснуло в гравии…
Дверь конюшни открылась. Вышел мужчина с широкой улыбкой на лице. Блондин, с усами – в точности как похититель Вильмы. Он не успел изменить внешность, что свидетельствовало и о том, насколько в безопасности чувствовали себя здесь последователи Юна Веннхагена.
Но при виде полиции улыбка вмиг слетела с лица мужчины. Он побледнел как полотно, потому что явно ждал кого-то другого.
Помедлив пару мгновений, блондин развернулся и бросился в конюшню. Только теперь полицейские увидели позади него девочку с накинутым на плечи одеялом.
Она подняла глаза.
Это была Вильма.
– Стой! – Рубен побежал за мужчиной.
Педер последовал за Рубеном, как и Юлия, которая перед этим показала на Вильму и кивнула Адаму. Тот приблизился к девочке в плотничьих штанах и присел на корточки.
– Мы из полиции. Сейчас отвезем тебя домой, к маме и папе. Ты этого хочешь?
Вильма энергично закивала.
– Тебя здесь обижали? Делали что-то, что тебе не нравилось?
– Нет, – ответила Вильма. – Но они мне врали. Здесь нет никаких лошадей. Я хотела погладить лошадь, а они накинули на меня это вонючее одеяло…
Вильма заплакала и обняла Адама, который поднял ее на руки и понес.
– Мина, помоги. – Он кивнул в сторону машины.
Мина побежала помогать. Между тем Рубен, Юлия и Педер вывели из конюшни шестерых человек. Винсент увидел и блондина с усами, и женщину средних лет с мужчиной постарше, и трех женщин в возрасте между двадцатью и тридцатью. Все смотрели в землю и как будто совершенно не были настроены сопротивляться. Винсент готов был спорить на любую сумму, что перед ним похитители Лилли, Вильяма, Оссиана и Вильмы.
– Это все, – сказал Рубен. – Юна среди них нет. Но эти гномы, похоже, действительно готовились к ритуалу. Так что, думаю, Юн будет здесь с минуты на минуту.
Звук автомобиля со стороны рощи заставил их обернуться. Синяя «Ауди» затормозила, подняв фонтан мелкой гальки, в сотне метров от полицейских.
– О черт… – пробормотал Рубен.