– Да, беру назад все, что наговорил тебе в машине насчет дружбы, – улыбнулся Винсент. – Насчет семьи не беспокойся. Мария еще не вернулась домой. Ребекка собиралась к своему парню, но я уговорил ее и Беньямина посмотреть вместе с Астоном фильм, пока я не вернусь.
Винсент заметил, какими глазами Мина посмотрела на кровать. Наверное, уже прокручивала в воображении, сколько людей на ней отдыхали, спали и занимались бог знает какими вещами, к чему там может располагать уютный полумрак полицейского здания. И матрас, конечно, никогда не чистили.
– Я поставил им «Солярис» на «Блюрей», – продолжал Винсент. – Версия Тарковского, хотя Станиславу Лему, судя по документам, больше нравилась интерпретация Содерберга и Клуни. Но русский фильм 1972 года – сам по себе оригинал. Беньямин обещал приготовить попкорн.
Мина в недоумении уставилась на менталиста:
– «Солярис», Астону? Разве ему не девять лет?
– Я впервые посмотрел «Солярис» именно в этом возрасте, – Винсент пожал плечами. – И жив, как видишь… Помимо прочего, это верных три часа. На случай, если нам понадобится время.
Мина покачала головой. По крайней мере, ей больше не хотелось пинать мебель. Отвлечение сработало. Винсент присел на край кровати, оставив ей стул.
– Ну, рассказывай. Что мы делаем в этой комнате? И к чему такая спешка?
– Ты загипнотизировал Ленор, верно? Когда задавал ей свои вопросы.
Винсент как будто задумался. Гипноз – скользкая тема. Начиная с того, что он такое и что представляют собой те, кто им владеет. Как бы то ни было, в качестве полицейского метода он не поощряется. Но если Мина хотела бы отругать Винсента, выбрала бы для этого другое место и время.
– Я… разговаривал с Ленор, да, – ответил он. – И использовал некоторые вербальные и физические приемы, чтобы помочь ей достичь определенного ментального состояния, когда она была бы достаточно расслаблена и внимательна и не стремилась задавать вопросы или анализировать то, о чем мы с ней говорили.
– То есть ты ее запрограммировал.
– Можешь называть это так, если хочешь.
– А меня можешь… загипнотизировать?
Винсент вздрогнул от неожиданности. Что бы он ни думал до сих пор о предстоящем разговоре, это было одинаково далеко от всех ожиданий. Мина, воздвигшая вокруг себя стену высотой в километр и толщиной в милю, только что спросила, не может ли он войти в самое сокровенное и уязвимое место ее внутреннего мира.
– Ты хочешь меня проверить, да? – спросил он. – Думаешь, не сработает? Или действительно предлагаешь попробовать?
– Во дворе фермы, – задумчиво произнесла Мина, – там что-то было. И я почти вспомнила, но… столько всего произошло, что у меня не было времени зацепиться за это. Во всяком случае, сознательно. Однако я думаю, что это важно. Сможешь загипнотизировать меня, чтобы я вспомнила?
Он сглотнул. Просьба не была бы такой странной, если б исходила от кого-то другого. Винсента просили об этом сотни раз. Но в случае с Миной… это прежде всего означало, что она целиком и полностью ему доверяет. Что готова дать ему увидеть в ее голове все, что он хочет. Ибо знает, что Винсент не станет злоупотреблять и смотреть сверх необходимого. Внезапно комната отдыха показалась слишком тесной. Или наоборот, просторной. Винсент попытался поудобнее устроиться на койке. Пружины заскрипели, и Мина поморщилась.
– Во-первых, – начал Винсент, – для этого тебе совсем не обязательно ложиться. Достаточно, если ты будешь сидеть на стуле.
Ее лицо отразило облегчение. Но между бровями все еще пролегала чуть заметная морщинка, которая появилась, когда впервые речь зашла о гипнозе. Так или иначе, ей не вполне нравилась эта идея.
– И во‑вторых, – быстро продолжил Винсент, – не думаю, что гипноз так уж необходим. Есть другие способы помочь тебе вспомнить.
Морщинка разгладилась. Винсент был прав. С тем, что Мина называла «гипнозом», они вряд ли добились бы хороших результатов. С ее стороны было невероятной смелостью заговорить об этом. Тем не менее она боялась, что создавало препятствия в работе менталиста. Поэтому ему пришлось использовать если не другую тактику, то, по крайней мере, другие слова.
– Но тебе все равно будет нужно закрыть глаза и расслабиться, – сказал он. – Можешь попробовать прямо сейчас?
Мина закрыла глаза, и он услышал ее медленное дыхание.
– Отлично. Открой глаза, мы еще не начали.
Мина моргнула, слегка растерянно.
– Но потом, когда мы начнем, я попрошу тебя осознать, как твои руки ощущаются на коленях. Попробуй еще раз закрыть глаза и почувствовать это.
Мина закрыла глаза и на этот раз чуть опустила голову. Винсент сосчитал про себя до пяти.
– Отлично. Можешь открыть глаза, мы еще не начали.
На этот раз она открывала глаза медленнее. И выглядела так, будто ее разбудили посреди ночи.
– Скоро я помогу тебе вспомнить, и тогда ты сделаешь все, о чем я тебя просил, и перенесешься обратно на ферму. Но уже сейчас можешь закрыть глаза и расслабиться еще глубже.
На этот раз веки опустились сами собой, и голова поникла.
– Глубже, еще глубже… – послышался мягкий, монотонный голос Винсента. – Погружайся в свое подсознание и во все, что ты пережила на ферме. Почувствуй запахи, которые были там, услышь звуки… Присмотрись к тому, что видела там.
Он схватил ее за запястье и поднял руку Мины над коленом. Когда отпустил, рука осталась висеть в воздухе.
Винсенту совсем не нравился этот метод, частично включавший в себя то, что называют фракционированием. Суть в том, что человека несколько раз подряд вводят в гипнотическое состояние и тут же выводят. Будучи не в состоянии приспособиться к столь быстрым физиологическим изменениям, мозг остается в гипнозе. Происходит что-то вроде перезагрузки. Гипнотизерам известна одна старая истина: если человека запутать как следует, он ухватится за первую попавшуюся четкую инструкцию. В данном случае это означало расслабление глубже, чем когда-либо. Винсент считал этот метод оскорбительным для клиента, но не мог отрицать его результативности. Мина уже вошла в глубокое гипнотическое состояние.
Винсент положил указательный палец на ее зависшую руку и осторожно толкнул вниз, обратно к колену.
– Чем ниже опускается рука, тем яснее воспоминания, – сказал он. – Тем больше обостряется зрение. Когда будешь готова, скажешь мне, что видишь.
Мина молчала несколько секунд, после чего заговорила:
– Мы паркуемся возле конюшни. Выходим из машины. Рубен направляется к дверям. Я озираюсь по сторонам.
– Что ты видишь?
– Новую конюшню. Дерево. Автомобили, наши и чужие. Кустарники. Гравийную площадку.
– Но что это там привлекло твое внимание? – спросил Винсент. – Это звук?
Мина покачала головой.
– Что-то блестит на земле, – ответила она. – Там не должно быть ничего блестящего, только гравий. Но что-то сверкает на солнце. Может, кусочек стекла, но выглядит подозрительно симметрично. Я плохо вижу, приходится прикрывать глаза рукой. И тут меня зовет Рубен.
– Оставайся там, – велел Винсент. – Ты увидела это, и теперь этот предмет в твоей памяти. Я даю тебе лазерное зрение, теперь ты можешь видеть на расстоянии многих миль. Останови время, попробуй разглядеть этот предмет еще раз и скажи мне, что это такое.
Мина кивнула. Винсент наблюдал, как она старалась разглядеть свои воспоминания. Потом вдруг открыла глаза и посмотрела на него. Выпрыгнула прямо из гипноза, как будто ничего этого не было.
– Я знаю, что это такое, – быстро проговорила она. – Мы немедленно возвращаемся на ферму.
– Ты едешь слишком быстро, – заметил Винсент не без страха в голосе. – Опять.
Мина на сводила глаз с дороги. Скоро они будут на месте. Мина села в машину, не предупредив никого в группе. Сначала хотела убедиться сама. На ферме ведь никого не осталось, и с ней Винсент. Который выглядел так, будто сожалел, что согласился на эту поездку – судя по тому, как сжимал ручку возле пассажирского сиденья в машине.
Мина свернула направо, в сторону Спонгбру, не включая указателей поворота, и увидела прямой участок дороги, ведущий к ферме Веннхагена. Тут она взяла себя в руки. Ощущение нечистоты уже проникало под одежду, наполняя каждую пору кожи. Но желание знать пересиливало.
– Здесь ничего нет, – сказал Винсент. – Мы приехали зря.
– Возможно. – Мина еще сильнее нажала на газ.
Из-под колеса вылетел камешек и ударил в стекло.
– Черт, – выругалась Мина.
– Да, становится жарко. – Винсент еще крепче вцепился в ручку.
– Прекрати ныть. Успеешь отлежаться на пенсии, – строго заметила Мина.
– Теперь уже не уверен, что доживу до нее, – ответил Винсент.
Мина проигнорировала эту реплику и как ни в чем не бывало вырулила мимо руин к старой конюшне. Когда они вышли из машины, вокруг было пугающе тихо. Лишь птица закричала в стороне на большом дереве – единственный признак, что здесь еще теплилась жизнь. На ходу проваливаясь в гравий, они быстро пересекали площадку, прошли мимо сгоревшего здания и продолжили путь к недавно отстроенной конюшне. Мина внимательно вглядывалась в обуглившиеся остатки стен, опасаясь пропустить что-то важное.
– Уф-ф… – устало выдохнула она. – Мне кажется, я слышу крики людей. Как все-таки ужасно это было! Огонь, треск… и ржание лошадей.
– Я тоже это слышу, – тихо отозвался Винсент. – Яснее, чем хотелось бы.
Некоторое время они изучали руины. Мина где-то читала, что остатки разрушенных зданий в лесу выглядят умиротворяюще. Только не в этом случае. Сгоревшая конюшня до сих пор зияла черной раной на фоне природного ландшафта. Как будто сама природа старалась обходить воспоминания о произошедшем стороной.
Мина быстро обогнула рощу, прикрывая глаза рукой, как в прошлый раз, хотя солнце светило им в спину.
– Вон там. – Она указала на гравий и подошла ближе. Винсент следовал за ней. – Смотри.
Мина присела на корточки и показала на кусочек металла на земле. Винсент тоже присел.