И вот теперь он собирался вернуться. С тем же успехом можно было броситься со скалы. Кристер пробормотал невнятную молитву столь же неопределенному божеству, чтобы Лассе по крайней мере не знал, кто он, до тех пор пока Кристер ему этого не скажет. Чтобы можно было начать все с начала. Боже мой, видела бы мать! Ей, конечно, было бы что сказать на эту тему…
Узнав ресторан, Боссе подбежал к стойке для велосипедов, где ждал хозяина в прошлый раз. Кристер догадался, что он ищет миску с водой. Этот Боссе был умным парнем.
– Посиди пока здесь, – сказал Кристер. – Я ненадолго.
Переступив порог ресторана, он все еще не знал, с чего начать. Наверное, это стоило бы обдумать заранее. Но Лассе увидел его, сразу отрезав все пути к отступлению.
– А, – сказал он, – это вы.
Голос был совершенно лишен эмоций. Кристер опустил глаза в пол. Это ощущалось хуже, чем в самом худшем случае.
– Да, я хотел извиниться, – начал Кристер, кашлянув. – Так все глупо получилось в прошлый раз… На самом деле мне никто не звонил. Думаю, вы это поняли.
– Тебе давно пора извиниться, Кристер, – отозвался Лассе.
Тот поднял на него полные удивления глаза.
– Я понял, кто ты, как только ты убежал. Ты ведь всегда убегал, и с тех пор ничего не изменилось. Я долго ждал извинений за то, что произошло тридцать пять лет тому назад. Я доверял тебе, а ты меня предал. Знаешь, сколько времени у меня ушло только на то, чтобы прийти в себя? Но в конце концов я понял, что ничего не дождусь от тебя. И просто пошел дальше.
Разговор взял совсем не то направление, какого ожидал Кристер. Он предполагал, что откроется Лассе, извинится, и они вместе посмеются над этим, погрузятся в общие теплые воспоминания… Но ситуация явно развивалась по другому сценарию.
Кристер снова утер лоб платком.
– Ах, ты об этом… – быстро забормотал он. – Я правда понятия не имею… Мне просто хотелось… – Он лихорадочно подыскивал слова. – Можем мы поговорить где-нибудь?
Лассе оглянулся на зал, который начал заполняться людьми. Некоторые стояли в ожидании, когда официант укажет им место.
– Не думаю, что это нужно. – Он махнул рукой гостям в знак того, что идет.
– Пожалуйста…
На какую-то долю секунды в глазах Лассе мелькнула жалостливая искорка. После чего взгляд снова стал твердым и неумолимым.
– Ну хорошо, – сказал он. – В следующую субботу устроит? Я буду свободен. В двенадцать в Васапаркене, возле кафе. Не опаздывай.
В желудке Кристера затрепетала крохотная бабочка, от которой мать наверняка пришла бы в ужас. Лассе исчез в зале. Кристер вышел к Боссе и пошел обратно в направлении города. Бабочка оставалась с ним всю дорогу.
Винсент, все еще в халате, разложил на кухонном столе страницы воскресного номера «Дагенс нюхетер». Он никак не мог сосредоточиться на заголовках. За все выходные не нашел сил на это. Мысли все время возвращали к тем растянувшимся в вечность минутам, когда они с Миной ползли в трубе.
Винсент совсем не был уверен, что они выйдут на поверхность. Единственным способом сдержать панику было отбросить все эмоции, отгородиться каменной стеной, не допуская ни малейшего их проблеска. Винсент просто отключил эту часть мозга. Стал роботом. И вот теперь выпущенные на волю звери берут свое…
Его не трясло, как Мину в машине. Но осознание того, что они могли умереть в канализационной трубе, возвращалось. Снова и снова Винсент переживал, как ударяется головой о железный заслон, понимая, что они в тупике, глубоко под землей. И в этот момент его тело содрогалось в подступающих к горлу рыданиях. Хорошо еще, что не на глазах у семьи…
Он догадывался, что сбивающая с ног усталость – всего лишь защитный механизм. Тело вытесняло травму порциями, чтобы он мог с ней справиться. В прошлую пятницу у Винсента отлично получилось поговорить с Густавом в отделении полиции. Но после этого он чувствовал себя как выжатый лимон. Вот и теперь пытался справиться с травмой, по максимуму активизируя рациональное мышление. Винсент подул на кофе. Старому перколятору разрешили вернуться к работе, и вот в чашке Винсента знакомый обжигающий напиток.
Хорошим началом было бы пересмотреть все новости следствия и их версии за последние несколько недель. Четверо убитых детей, размещенных по городу в соответствии с классической шахматной задачей «Ход конем». Потому что лидер секты – опытный шахматист Юн Веннхаген. И детей убивали, по словам Густава, чтобы избавить их от земных страданий.
Все страдает, боль очищает.
Философия жизни, настолько укоренившаяся в сознании Юна Веннхагена, что он запечатлел ее не только в своем разъяснении сути эпикурейства, но и в довольно оригинальной версии известной шахматной задачи. Тем самым он замкнул круг – чистое безумие. Винсент тоже любил повторяющиеся моменты, закручивающие жизнь подобно замысловатому узору. Но всему есть предел.
Менталист оглядел кухню, пытаясь вернуться хоть к какой-то нормальности. Астон отправился кататься на велосипеде, пока не установилась жара. Беньямин занимался акциями в своей комнате. Ребекка все еще завтракала – ее задержала за столом утренняя пресса. Винсенту нравилось, что дети время от времени тянутся к бумажным газетам и журналам. Он наслаждался шелестом страниц, когда Ребекка закрывалась от него, поворачиваясь боком. Конечно, Винсент держал свое умиление при себе, иначе Ребекка тут же покончила бы с пагубной привычкой чтения за завтраком. В последнее время ее отношения с отцом не были простыми.
Все страдает, боль очищает.
Отвратительно. И полиция до сих пор не поймала Юна. Он все еще на свободе, где-то там. Юн Веннхаген может снова взяться за свое в любой момент.
Это еще не мат.
Мария в гараже, разбирает заказы на керамические статуэтки и расписанные вручную доски с умными мыслями. Ее бизнес пошел настолько хорошо, что больше не умещается в гостиной. Судя по всему, они с Кевином поняли что-то такое в людях, до чего Винсенту никогда не додуматься.
Кевин…
Давненько бизнес-консультант Марии не выходил на связь. По крайней мере так, чтобы Винсент это заметил. При этом Мария часто сидела в телефоне с блуждающей улыбкой на лице. Когда вообще была дома, конечно.
Она оставила телефон на кухонном столе. Винсент включил его. Он так и не рассказал Марии, что произошло между ним и Ульрикой два года тому назад. Возможно, Мария тоже не всегда бывала с ним откровенна. В этом они друг друга стоили.
Мысли вернулись к Юну Веннхагену. Насколько все-таки математически точен он оставался в каждом своем действии… И ему явно нравилось демонстрировать свой интеллект. Может, в истории Юна кроются подсказки, где он сейчас может быть?
Еще одна вещь, которую Винсенту предстоит выяснить, – зачем Юн все-таки это делает? Что заставило его убить четверых невинных детей? За этим должна стоять либо фанатичная убежденность, либо ослепляющая ненависть. Откуда этому взяться в человеке, до определенного момента, по крайней мере, производившем впечатление совершенно нормального?
И то, что Юн был очень близок к тому, чтобы быть пойманным, конечно, нисколько не смягчило его убежденности. Скорее всего, он просто стал более осторожен.
Винсент допил кофе и посмотрел на телефон в своей руке. Мария ненавидела все связанное с новыми технологиями, поэтому так и не удосужилась установить на нем распознавание лиц. Винсент подумал, чисто рефлекторно, о том, какой у нее может быть пин-код.
Такие обычно выбирают самый легкий путь. Простейшие коды – 1234, 1111 и 0000 довольно распространены. Как только людям не стыдно! Хотя Мария, вероятно, попыталась сделать нечто большее, хотя бы из опасения насмешек со стороны мужа. Тем не менее она исходила не в последнюю очередь из того, чтобы код лучше запоминался.
Винсент набрал цифру 1, после нее два нуля – 00. Затем 4, потому что она стояла как раз под единицей.
Телефон был разблокирован.
Одновременно всплыло сообщение от Кевина. Большой палец завис над значком с изображением конверта. Одним касанием он мог получить доступ к тайнам жены и ее друга. Поверить папку сообщений на телефоне и «Вотсапп», прежде чем она вернется.
Если б того захотел, конечно… Потому что Винсент просил Марию верить ему на слово во всем, что касалось Мины. И как после этого выглядела бы его подозрительность по отношению к ней?
– Что ты делаешь с телефоном Марии? – Ребекка оторвалась от газеты.
– Ничего. – Винсент положил телефон на стол. – Совсем ничего.
На самом деле он никогда не спрашивал Марию о Кевине напрямую. Мог бы, по крайней мере, намекнуть. Хотя она имела бы полное право игнорировать намек. Но если он все-таки задаст такой вопрос, придется поверить, что Мария говорит правду. Иное будет губительно для их отношений.
Словно прочитав его мысли, в этот момент Мария вернулась из гаража с картонной коробкой в руке. И одарила мужа трудным для интерпретации взглядом.
– Что-то случилось? – спросила она. – Ты как будто о чем-то размышляешь.
Винсент открыл было рот, но тут же закрыл его.
– Вовсе нет, – промямлил он спустя чуть ли не минуту. – Просто подумалось, что к твоему телефону неплохо бы подобрать более надежный пароль.
Натали вернулась в «Эпикуру», прихватив из отцовского дома полную денег копилку в виде пиратского сундучка. Но Инес отвезла ее не на конную ферму, при которой Натали жила до сих пор, а в апартаменты Новы. Натали поначалу разочаровалась, ведь она помогла отремонтировать ферму, привести ее в порядок, и уже начинала чувствовать в ней себя как дома. Но жалобы не имели смысла, потому что дом Новы выглядел настоящим дворцом в сравнении с жилыми корпусами при конюшне. Так что это больше походило на поощрение, нежели на изгнание. И чем больше Натали думала об этом, тем сильней укреплялась в этом мнении. В конце концов, она одна из них. И доказала это.
Когда вечером Натали почистила зубы и вернулась в спальню, на ее кровати лежал пакет с белой сорочкой и записка: