Мина сглотнула. Кому как не ей знать, что иногда люди пропадают. И не возвращаются. Но она в свое время «пропала» по своей воле. Случай Оссиана совсем другой.
– Большинство пропавших без вести детей возвращаются в течение нескольких часов, – ответила она. – Оссиана нет уже сутки, что несколько превышает обычный срок. Но пока нет никаких оснований полагать, что он пропал навсегда. Сейчас это дело для нас в абсолютном приоритете.
Мина умолчала о том, что дети, которые возвращались в течение нескольких часов после исчезновения, обычно просто сбивались с пути по дороге домой. Или заходили к приятелям в гости, забыв предупредить об этом родителей. Их не похищали женщины на машинах, полных игрушек. К чему нагнетать стресс, которым и без того был наэлектризован воздух?
– Расскажите о том, как он исчез. Как прошло то утро? – Этот вопрос Педер адресовал обоим родителям. – Может, случилось что-нибудь примечательное? Вы ничего такого не заметили, когда отвозили его в детский сад? Никого там не встретили, кого не видели раньше?
– Это я отвозила его в детский сад, – ответила Жозефин, продолжая тереть пальцами пятно на диванной обивке. – Вам известно, что реклама не соответствует реальному результату? Я о моющих средствах, которые якобы удаляют всё. Я лично протестировала каждое… проводила предварительную обработку, стирала при температуре девяносто градусов… Сами видите. Думаю, это пятно от шоколада. Ему разрешали есть «киндерсюрпризы» на диване. И если он хотел при этом дотянуться до игрушки, мог запросто положить кусочек шоколада рядом на диван… Ты помнишь, Фредрик? По-моему, в тот раз он играл с тем роботом, который собирался из пяти частей.
Ее голос словно растворился в пустоте.
– Дорогая, – сказал Фредрик; Мина практически слышала, как он старался держать себя в руках. – Дорогая, сосредоточься, прошу. Полицию интересует, заметила ли ты что-нибудь необычное вчера, когда отвозила Оссиана в детский сад. Что-нибудь, что могло бы помочь им найти нашего мальчика…
– Ничего такого. Я ничего не видела, все было как обычно. Родители. Дети. Я не из тех родителей, которые всех знают. И даже понятия не имею о том, кто чей ребенок.
– Жозефин…
Фредрик погладил ее руку. Жозефин встряхнулась, как мокрая собака, и продолжила:
– Я не из тех родителей, кто помнит все собрания и встречи на свежем воздухе. Или эти… тематические дни… или что-то вроде того, что было вчера. Я должна была дать ему с собой сумку с едой, но напрочь забыла об этом. Он любит рулеты. Если б я только вспомнила, ничего этого не случилось бы. Он бы… – Жозефин замолчала.
– Жаль, но, по-видимому, мы ничем не можем вам помочь, – тихо заключил Фредрик.
– Есть еще одна вещь, которую вы можете для нас сделать, – возразила Мина. – С вашего согласия мы хотели бы рассказать о поисках Оссиана на пресс-конференции. Участие общественности иногда бывает полезным.
Фредрик посмотрел на жену, которая снова опустила глаза на диван и молча кивнула.
– Мы сделаем всё, о чем вы попросите, – пробормотал он.
Затем встал, подошел к холодильнику на кухне и снял несколько фотографий, закрепленных разноцветными магнитами.
– Думаю, это вам пригодится.
Мина отметила про себя, что Фредрик держал фотографии, повернувшись к жене спиной. Жозефин подавила всхлип.
– Спасибо, – сказал Педер. – Мы передадим их журналистам, ради успеха нашего дела. Тем не менее я посоветовал бы вам по возможности избегать общения с представителями прессы в течение ближайших нескольких дней.
– Последний вопрос, – встряла Мина. – Не припомните ли вы кого-нибудь из вашего окружения, у кого могли иметься причины желать зла вам или Оссиану? Ну или кого-нибудь, кто хотел бы забрать Оссиана…
Фредрик покачал головой:
– Если б что-нибудь такое пришло нам в голову, мы бы сказали, верно? Но дело в том, что мы… мы совершенно обычные люди. Я работаю в рекламном агентстве. Жозефин – редактор в книжном издательстве. Мы росли в самых обычных семьях и общаемся с такими же обычными людьми. Ведем самую обыкновенную, среднестатистическую жизнь… точнее, вели.
Мина видела, как он борется с собой, из последних сил сохраняя самообладание. Полицейские переглянулись и встали.
– Мы понимаем ваши чувства, – сказала Мина. – У Педера трое детей, и у меня тоже…
Она вовремя остановилась и задержала дыхание. Это подошло совсем близко. Мина почувствовала на себе удивленный взгляд Педера.
– Мы сделаем все возможное, чтобы найти вашего сына, – закончила она.
Жозефин, не вставая с дивана, подняла глаза на Мину.
– Только не покупайте белый диван, – прошептала она.
Мина кивнула. Она старательно отводила взгляд от детской обуви в прихожей, когда они с Педером выходили за дверь.
Что-то сжалось в груди Юлии, уже когда она подходила к дверям квартиры. Забавная штука эти условные рефлексы. Юлия глубоко вздохнула, прежде чем взяться за дверную ручку. С той стороны истошно вопил Харри.
– Привет!
Это прозвучало без тени напряжения, но Юлии никто не ответил. Она позвала еще раз, снова безрезультатно. Если не считать недовольного и пронзительного крика малыша.
По пути в спальню Юлия прошла мимо кухни. Там все выглядело как после взрыва бомбы. Банки из-под детского питания, грязные тарелки, банановая кожура, смятые бумажные полотенца и бесчисленное множество пустых кофейных чашек. Самое интересное, что, когда с Харри оставалась Юлия, Торкель по возвращении домой наблюдал примерно ту же картину. И никогда не упускал возможности спросить, чем они тут без него занимались.
Юлия осторожно толкнула дверь спальни.
Харри, с красным лицом, лежал в кроватке. Он задействовал все имеющиеся в его распоряжении голосовые ресурсы, коих было явно недостаточно. Торкель, в одежде, даже не откинув покрывала, храпел рядом на двуспальной кровати.
Юлия посмотрела на часы и выругалась. Она заскочила домой на минутку, во‑первых, переодеться для пресс-конференции – блузка намокла от пота. Второе – ей хотелось поцеловать пухлые щечки Харри. Наконец поток сообщений от Торкеля все-таки пробудил в ней совесть. Хотя Юлия и знала, что все сделала правильно.
Она подняла Харри. Тот сразу замолчал, оказавшись в объятиях мамы, которая тут же поняла причину его недовольства. В нос ударил характерный резкий запах. Юлия отнесла ребенка к пеленальному столику в ванной комнате. Довольный, Харри начал издавать звуки, похожие на голубиное воркование. Потом потянулся к подвесным фигуркам над столиком. Эти мобили – настоящий наркотик для малышей.
– Давай, старичок, займись ими, пока мама переодевается. Ей пора возвращаться на работу, понимаешь? Где-то есть еще один маленький мальчик, которому сейчас, наверное, очень несладко… И он надеется, что твоя мама его найдет.
Харри в ответ загулькал и попытался потянуть маму за волосы. Его пухлые ручонки обладали ни с чем не сравнимой способностью захватывать пряди на висках, где больнее всего, и тянуть с удивительной для младенца силой.
– Ой-ой-ой… не делай маме больно… – Юлия поморщилась и осторожно разжала кулачки Харри.
Она посадила его в детское кресло и стала переодеваться. Для начала – сухой душ. Дезодорант без мытья. Теперь чистая блузка, брюки – она готова.
Закончив с переодеванием, Юлия подняла Харри и ткнулась лицом ему в затылок, вдыхая аромат детской кожи. Харри громко рассмеялся и замахал руками. Юлия сразу почувствовала, как внутри нее будто что-то развязалось и по телу разлилось тепло.
Оссиан и Харри, семья и работа – до сих пор ей удавалось это разделять. Но теперь то и другое смешалось, под сумасшедший стук сердца.
Оссиан
Харри
Оссиан
Харри
Тот, что младше, – ее, чуть постарше – их. Или нет, оба ее. Тот, что исчез, тоже. Как и тот, что здесь, в кроватке. Ради Харри ей нужно срочно вернуться на работу. День еще не закончился. Юлия крепче прижала ребенка к себе. Ощутила маленькую мягкую руку на своей шее. Глубоко вздохнула, потом пошла в спальню. Положила Харри рядом с Торкелем и осторожно потрепала мужа за руку.
Тот вздрогнул и испуганно огляделся.
– Хм… Что такое?
– Это я. Зашла переодеться. Мне нужно возвращаться в отделение. Я сменила Харри подгузник, но, кажется, он скоро захочет есть.
Торкель вскочил с кровати, посмотрел на нее дикими глазами:
– Ты что, снова уходишь? А я как же? Я был с ним весь день. Надеюсь, ты хотя бы вечером меня подменишь… Ты даже не отвечаешь на мои эсэмэски. Знаешь, Юлия, так не годится. Звонили с работы, у меня тысяча писем…
Юлия вышла из спальни, но слова Торкеля продолжали ударять ей в спину. Перед глазами возникло лицо Оссиана.
И потом снова – Харри.
Она взяла сумку и направилась к входной двери. Слова Торкеля отскакивали от нее, не достигая сознания.
Аккумулятор в лэптопе, лежащем на коленях Винсента, был почти заряжен. Зная себя, Винсент заранее позаботился об этом. Часы на мониторе показывали, сколько минут и секунд осталось до 17:00, когда на сайте отделения полиции начнется прямая трансляция. В пресс-релизе упомянута только Юлия, которая должна отвечать на вопросы журналистов. Винсент не мог быть уверен даже в том, что Мина до сих пор работает в этой группе. Надеяться на это – все, что ему оставалось.
Если повезет, он сможет ее увидеть.
Если повезет…
Где-то глубоко внутри зашевелилась тень. Она поселилась там после гибели его мамы, когда Винсент был совсем маленький. За столько лет он научился держать тень под контролем – например, при помощи счета или отмечая закономерности, «шаблоны», в происходящем вокруг. Конечно, порой трудно отделить воображаемые закономерности от реальных, но это не всегда важно. Как, например, сейчас, когда Винсент заметил, что жена сделала ловушку для ос из бутылки на подоконнике, пока он дожидался начала пресс-конференции. А «пчела в маринаде» – анаграмма ее имени [5]