– Нова была сильным лидером, – продолжал Винсент. – Убедительным. И она предлагала то, что ее последователям было нужно больше всего на свете: облегчение страданий.
– Но почему именно эти дети? – задумчиво спросила Юлия. – Вот вопрос, который не перестает меня мучить.
– К сожалению, у меня также нет с этим ясности. – Винсент покачал головой. – Те, с кем я беседовал, этого не знали. Они лишь исполняли приказы. Нова предоставляла им минимум информации. Дети могли быть выбраны случайным образом. Или же из соображений, насколько легко будет их похитить. Последнее представляется мне наиболее вероятным. Если у Новы были другие критерии, она унесла их с собой.
Менталист замолчал и оглядел группу. Мина следила за его взглядом. Адам, сегодня в футболке вместо рубашки. Рубен, превратившийся в грозовую тучу, как только заговорили о детях. Кристер, с мрачной улыбкой почесывавший голову Боссе. И Юлия, с нахмуренным лицом, как обычно после того, как вернулась из декретного отпуска. Наконец Мина встретилась с голубыми глазами Винсента. Он выглядел усталым. Страшно усталым.
– Но вы должны уяснить себе одну вещь, – вдруг снова заговорил менталист. – Если бы Нову не остановили, пострадало бы больше семей. Она еще не закончила, как мы знаем. Так что, вероятнее всего, вы спасли жизни еще как минимум троим детям, не считая Вильмы. Мы никогда не узнаем, кто они. Но они есть, и их жизни больше ничто не угрожает.
Никто не ответил. Слова Винсента должны были ободрить, но этого не произошло.
Рубен встал, принес и поставил на место кресло Педера. После чего вышел из комнаты, но не раньше, чем Мина успела заметить, что его нижняя губа дрожит.
Когда дверь за ним захлопнулась, тишина стала оглушительной. Единственным, что в ней кричало, было пустое кресло Педера.
Они сидели в гостиной. Ее сестра ушла гулять с тройняшками, оставив Анетт наедине с полицейскими. До сих пор Рубен не думал, что можно за несколько дней сбросить двадцать килограммов, но Анетт выглядела так, будто сделала это. С кожей пепельного цвета и глазами, устремленными куда-то далеко за пределы комнаты.
Он вообще не хотел к ней идти, здраво рассудив, что полицейские – последние, кого Анетт хотела бы видеть. Коллеги, не сумевшие спасти ее мужа. Но Анетт казалась на удивление собранной, когда они появились. Или, скорее, сдавшейся.
– Понимаю, что это не поможет, – тихо сказала Юлия и положила руку на плечо Анетт, – но я хочу, чтобы вы знали, что мы всегда помним о вас. И о Педере, о том, каким прекрасным человеком он был. Каким замечательным папой…
– Вы правы, – ответила Анетт, стряхивая ее руку. – Это не поможет. Я до сих пор верю, что когда-нибудь проснусь от всего этого. Что он войдет в дверь, со своей дурацкой синей бородой, и скажет, что вышло недоразумение.
Слезы текли по ее щекам, но Анетт даже не пыталась их утирать. Рубен спрашивал себя, сколько слез вообще может вылиться из взрослой женщины. Много, наверное. Анетт выглядела так, будто не переставая плакала с понедельника.
Он заметил, как Мина, балансируя, присела на край дивана и, судорожно вздрагивая, оглядывала комнату с неаппетитными остатками пищи на всем, на чем только можно, включая тот же диван. Куклы в чем-то липком, планшеты, мелки, «Айподы» в красочных футлярах, недоеденные сэндвичи и размазанная по стулу начинка от конфет.
Рубен собрался было отпустить комментарий по этому поводу, но потом вспомнил, что у Мины тоже есть дочь. А значит – каким бы немыслимым это ни казалось, – и ее квартира когда-то выглядела примерно так же. Кроме того, как говорит психолог Аманда, нас определяют не наши мысли, а наши действия. А Мина, что ни говори, осталась на диване. Как бы тяжело ей это ни далось. В этот момент Рубен почувствовал гордость за коллегу.
Он снова подумал о тройняшках, которые танцевали на видео Педера, и что-то так сильно ударило ему в грудь, что сперло дыхание.
– Тройняшки знают… – начал он и осекся. Это оказалось слишком тяжело.
– Нет. – Анетт покачала головой. – Я пока ничего им не говорила. Они думают, что папа уехал на несколько дней. Но я должна сказать. Просто не знаю, как это сделать. Как сообщить троим маленьким детям, что их отец… Может, вы знаете?
Рубен покачал головой и тяжело сглотнул. Он не мог вообразить себе более кошмарной ситуации.
– Могу поддержать, когда вы решитесь наконец это сделать, – мягко предложил он. – Так уж сложилось в этой группе, что оповещение родственников обычно поручают мне. Спросите Юлию. Я знаю, насколько это непросто. Но у меня опыт. Так что я рядом, Анетт. Если захотите, мы сделаем это вместе.
– Спасибо. – Она улыбнулась сквозь слезы.
– Хорошо, что ваша сестра может временно пожить здесь, – сказала Юлия. – И вы знаете, что полиция в таких случаях предлагает помощь в виде бесед с психологами.
– Спасибо, но я… я не хочу больше ничего иметь с полицией. Чертова профессия… Как он только мог пойти на это, имея троих маленьких детей? – Анетт громко хмыкнула. – Хотя, я знаю, как, – продолжила она. – Педер всегда говорил, что именно то, что у него есть маленькие дети, держит его в полиции. Он хотел сделать лучше мир, в котором им предстоит жить.
– И он сделал его лучше, – сказал Адам. – Педер был самым добрым полицейским из всех, кого я знал.
– Самым добрым, – повторила Мина, и ее глаза заблестели.
– Не поймите меня неправильно, – обратилась Анетт к Адаму, – но как так получилось, что она застрелила Педера, а не вас? Почему вы не спасли его?
– Она думала, что Педер вытаскивает спрятанное под одеждой оружие, – ответил Адам, – и отреагировала инстинктивно.
– А он действительно вытаскивал оружие?
– Нет, телефон. Он хотел показать ей ролик с тройняшками.
– Самый добрый… – еле слышно повторила Анетт.
Адам сидел за столом и просматривал объявления об аренде жилья. Мама права, он не может и дальше жить холостяком. Нужно обзавестись квартирой поприличней, а затем найти кого-то, с кем можно было бы ее разделить. В нынешнем его состоянии ни одна женщина не воспримет Адама всерьез.
Возможно, имеет смысл пойти на курсы кулинарии. Нельзя каждый раз предлагать девушке спагетти под мясным соусом. Ладно еще на первом свидании, но дальше… Проблема в том, что кулинарный репертуар Адама был слишком ограничен. Работа всегда оставалась его главным жизненным приоритетом, далеко отодвигая все остальное. Но пришло время меняться.
Перед его глазами пронеслась реклама на «Хеммет». Может, «двушку» в центре города? Лучше, конечно, «трешку». Только вот потянет ли он один?
Адам вздохнул и откинулся на спинку стула. Похоже, он начал не с того конца. Обычно в таких случаях первым делом загружают приложение «Тиндер». Или записываются на кулинарные курсы.
Он представил мать, как та играет в догонялки с четырьмя маленькими детьми. Улыбнулся этой картине, и на душе сразу потеплело. Мама была бы счастлива. Даже если поначалу их будет не четверо, а трое.
Раздался стук, и Юлия просунула голову в дверь.
– Привет, – сказал он.
– Привет, – ответила Юлия. – Я всего лишь хотела сказать… что это была замечательная работа, Адам. И добро пожаловать в группу. У нас не всегда так жарко, чтобы ты знал.
– Надеюсь, что нет, – рассмеялся Адам.
На столе завибрировал телефон. Неизвестный номер. В таких случаях Адам обычно не брал трубку.
– Ты не ответишь? – спросила Юлия.
Адам пожал плечами и нажал на кнопку с изображением зеленой трубки.
– Да… – Долгая пауза. – Я еду. – Он быстро дал отбой.
– Что-то случилось?
– Да… мама.
Адам выбежал из кабинета и помчался по коридору. Юлия что-то кричала ему в спину, но Адам не слышал.
Кристер пожалел, что не выбрал рубашку получше. О чем он думал, в самом деле, когда надевал эту, вискозную, в коричнево-бежевую полоску? К ней подошел бы его любимый вязаный жилет, но не летом же… С другой стороны, как можно сейчас думать о такой мелочи, как рубашка?
Он и Анетт разговаривали с тройняшками в четверг. Дети есть дети, поняли как будто всё и в то же время ничего. Слишком малы, для них это не более чем слова. Но их смысл дойдет до них, не сегодня-завтра. Когда папа так и не придет домой. Вот когда у Анетт начнутся настоящие проблемы.
Но жизнь продолжается. Жизнь… черт.
Кристер достал носовой платок и вытер пот со лба. Боссе увидел на улице еще одного золотистого ретривера и радостно разинул пасть.
– Нет, Боссе, нет… – Кристер испуганно натянул поводок.
Он все больше убеждался, что совершил большую ошибку, взяв собаку с собой. Зачем? Когда Лассе предложил встретиться один на один в Васапаркене, Кристер первым делом подумал, что Боссе будет кстати. Но, при всей неотразимости четвероногого друга, у Лассе могла быть аллергия на собак.
Проклятье… Он снова вытер платком лоб.
Чуть поодаль за деревьями появилось кафе, где они должны встретиться. Кристер думал, что подойдет первым и, с видом маститого полицейского, взвалившего на плечи ответственность за судьбу всего мира, будет дожидаться Лассе. Можно при этом читать газету или делать по ходу заметки в блокноте, совсем как Гарри Босх. При том что в последнее время Кристер особенно сомневался, что живет с Гарри Босхом на одной планете.
Ощущение пустоты переместилось из живота в ноги. Кристер остановился, взглянул на кафе. Ничего не получится. Нужно возвращаться домой, пока не поздно. Он уже собирался сделать это, когда услышал за спиной звонкий смех, который стал глубже и насыщеннее с тех пор, как они были молоды. Но все также согревал, теплой волной окутывая тело.
– Решил провернуть трюк с собакой? [30] – спросил Лассе, все еще смеясь, когда Кристер обернулся, и опустился на колени, дав Боссе возможность в полной мере излить свою любовь на первого встречного. – Привет, старик… Ну что за хорошая собака!