Мауро замолчал. Никто больше не произнес ни слова. Осознание вины стало почти ощутимым физически.
– Я тоже ничего не говорила Йоргену, – сказала Ловис хрипловатым голосом. – Он сидит за убийство Вильяма, и по мне так гнил бы там вечно, даже если не совершал этого.
В комнате стало тихо. Большинство присутствующих смотрели в пол.
Когда-то они были готовы броситься в огонь друг за друга. Потом жизнь их развела, хотя некоторые из них образовали пары. Одни сделали блестящую карьеру, другие жили неприметной жизнью. Ловис была единственной, у кого действительно не сложилось. Ну и, конечно, Вендела. Бедная Вендела… Но откуда кто мог знать, что для нее это кончится столь трагично?
Они поклялись не контактировать друг с другом. Даже когда прошлым летом Жозефин показала Фредрику статью в газете о том, что девочку по имени Лилли Мейер нашли мертвой, они не позвонили Мауро.
– То, что произошло, невозможно описать словами, настолько это ужасно, – сказал Мауро. – Но теперь все закончилось. Йессика мертва. Поэтому я всего лишь хотел убедиться в том, что наши обещания друг другу остаются в силе. Что мы и дальше согласны молчать. Или, может, кто-то передумал? Есть среди нас те, кто хотел бы поговорить с полицией или СМИ на эту тему?
Все дружно замотали головами.
– Ну вот и отлично, – кивнул Мауро. – В таком случае продолжаем молчать. Те из вас, кто контактирует друг с другом, пожалуйста, будьте осторожны. Используйте «Вотсапп», только не под своими настоящими именами. Но, как мы уже говорили, лучше всего нам вообще друг с другом не общаться. Каждому из нас предстоит вынести это в одиночестве. И те из вас, чьи родители живы, следите за тем, чтобы они ничего не узнали. Это только усложнит проблему. Нам трудно справиться и с собственной виной. Если б мы им не лгали, ничего этого не было бы. По крайней мере, я так вижу ситуацию. Но что сделано, то сделано.
Все закивали. Потом встали и разошлись, не попрощавшись.
Поздним вечером, когда Мария и дети уже готовились ко сну, Винсент был еще слишком взволнован, чтобы думать об этом. Неожиданно налетевший ветер трепал деревья возле дома. Стволы скрипели, а листья шелестели так отчаянно и громко, словно рвались на свободу.
Винсент в кабинете смотрел на газетную страницу, текст на которой давно знал наизусть.
Магия кончилась трагедией
На хуторе близ Квибилле игра в фокусы неожиданно обернулась трагической реальностью.
Винсент потерял счет, сколько раз перечитывал эти строки. Но с тех пор как на прошлой неделе взял эту газету с книжной полки, так и не нашел в себе силы вернуть ее на место. Он вглядывался в текст снова и снова, пытаясь припомнить подробности этого интервью. Напрасно. Память не сохранила даже лица любознательного репортера. Слишком много времени прошло. Да и тот мальчик, если и был нынешним Винсентом, то лишь отчасти.
Он помнил оптимистичную и добрую женщину-полицейского. При этом в воспоминаниях невозможно было отделить реальные события от более поздних фантазий, порожденных в детском сознании образами из сериалов и книг. Истина, как всегда, была где-то посредине. Винсент понимал, что лишь немногое из того, что он может извлечь из памяти, соответствует тому, как это действительно было. Если вообще хоть что-то соответствует. И печальные глаза семилетнего мальчика, глядевшие на него с газетной страницы, были тем, что в первую очередь следовало отфильтровать.
Три головоломки на столе говорили сами за себя. Кто-то решил напомнить ему о том, что произошло, когда Винсент был маленьким. И этот «кто-то» не Яне и не Нова. Он до последнего момента не сомневался, что конверты присылала Нова – с целью запутать его, отвлечь от расследования. Или же, учитывая ее нарциссические наклонности, «головоломки» могли, напротив, содержать важные подсказки. Для людей, которые очень высокого мнения о себе, характерно желание разделить удовольствие от самолюбования с теми, кто, по их мнению, достоин такого доверия.
Но тут ничего такого не было. Головоломки прислала не Нова. И не она отправила Рубену газетную статью два года назад.
Кто-то другой затеял эту грязную игру, и Винсент понятия не имел, кто это мог быть.
– Чем это ты занимаешься? – На пороге стояла Мария. – Твоя пластинка давно закончилась. «Комфорт модьюл», или как там называется эта группа… – Она смотрела на него обеспокоенно. – Ты плохо себя чувствуешь?
Винсент в самом деле не знал, что ответить на этот вопрос. Он рефлекторно накрыл рукой газетную статью на столе. Потому что не смог бы вынести вопросов, которые могли возникнуть у Марии, если б она ее увидела. Детский сад, конечно… Но Мария заметила, что он прячет, и, взглянув на мужа, предпочла оставить это без комментариев.
– Выглядишь совсем больным, – сказала она. – Пойдем, я помогу тебе лечь. Завтра ты едешь в Форт Боярд, так что должен быть в форме. Давай я приберу после тебя здесь, и мы пойдем спать.
Она собрала три склеенных пазла, сложив их стопкой и, по счастью, не обратив внимания на странные сообщения.
– Куда это положить? – спросила Мария, размахивая стопкой под настольной лампой.
Винсент потер глаза. Что ж, возможно, жена права, и ему нечего здесь высиживать. Он оценил ее спонтанную заботливость. И осознал свою неблагодарность.
Внезапно перед глазами запрыгали буквы. Они будто танцевали в свете лампы, то размываясь, то снова приобретая четкие очертания. Или это галлюцинация, не надо было так сильно тереть глаза… Но буквы были самыми настоящими. Снаружи раздался приглушенный треск – как видно, ветер сломал большую ветку.
– Погоди. – Винсент взял головоломки из рук Марии.
Она пожала плечами:
– Я хотела как лучше. Приходи скорей, не задерживайся. Выглядишь действительно неважно.
Мария ушла, и Винсент вопросительно посмотрел на стопку.
Отверстия.
В трех склеенных вместе головоломках между фигурками «Тетриса» слишком большие отверстия подозрительно неправильной формы. В каждой склейке по отдельности они ничего не значат, но если совместить блоки, наложив их друг на друга… Винсент опешил. «Дыры» действительно обрели смысл. Когда отверстия перекрывались, вырисовывались новые контуры в виде букв.
Отверстия образовывали буквы. Винсент отодвинул газетную статью, поднес склейки под лампу, как это только что делала Мария, и прочитал слово:
ВИНОВЕН
Это было несправедливо. Он сделал все, что мог. Почему с него до сих пор не сняли обвинение?
Винсент заморгал и вгляделся в фотографию на газетной странице. В лицо мальчика, которым когда-то был.
Слезы быстро размыли контуры, но проступили другие линии, которые Винсент раньше не замечал. Две контурные линии выделялись на снимке, как будто кто-то обвел изображение чернильной ручкой.
Это было ему хорошо знакомо. Винсент сам, от нечего делать, обводил контуры на снимках и картинках, когда был маленьким. Да и будучи взрослым, часто, с карандашом в руке, следовал за очертаниями людей и предметов на газетных фотографиях. Даже подрисовывал усы. Иногда это помогало сосредоточиться.
До сих пор он не обращал внимания на эти линии, одна из которых шла по прямому краю волшебного ящика, располагавшегося на заднем плане. Их было трудно разглядеть – отчасти потому, что чернила выцвели, отчасти из-за темного фона.
Тот самый ящик, где мама…
Винсент оборвал эту мысль и сосредоточился на фотографии. Всего ему удалось разглядеть три линии. Одна проходила по верхнему краю волшебного ящика и соединялась с линией, идущей по боковой стороне ящика, вниз от точки пересечения. Третья линия проходила между ними.
Винсент вдруг понял, на что смотрит.
Это была буква А, аналог греческой «альфы». Начало.
Он достал открытку из третьего конверта и прочитал текст:
Тебе некого винить, кроме себя. Ты мог выбрать другой путь, но предпочел этот.
Вот мы и добрались до твоей «омеги».
Это о том, с чего все началось. Вот что имел в виду создатель головоломки. И чем закончилось… Теперь Винсент знает это. Два года назад, когда Рубен получил эту статью по почте, автор головоломки предупреждал, что конец будет плохим. Винсент не понял. Так или иначе, все началось, когда ему было семь лет. Тогда погибла мама, в этом самом ящике. А он в конечном итоге стал Винсентом Вальдером, ненавидевшим нечетные числа и подмечающим в жизни повторяющиеся «шаблоны», чтобы заглушить в себе голос тени.
Это была его «альфа».
Винсент думал, что давно оставил это позади. Но головоломки ясно указывали, что это не так. Все началось там, в Квибилле. И теперь настигло его в очередной раз…
Вот мы и добрались до твоей «омеги».
То, что на снимке, – начало конца.
Ветер завывал вокруг дома, словно ломился вовнутрь. Винсента привлекли к ответственности в очередной раз. Спустя сорок с лишним лет после смерти матери он будет наказан.
Он еще понятия не имеет, кем. Или когда это произойдет.
Он просто знал, что это неизбежно.
Тень внутри него ревела так, что впору было зажать руками уши.
Конная ферма в Сорюнде, 1996 год
Йессике приснился сон – наверное, хороший. Большие дети допустили ее в свою компанию. Именно это и указывало на то, что это всего лишь сон. До сих пор она должна была держаться от них подальше, потому что была слишком маленькая и странная. Первое Йессика еще могла понять, хотя была ростом ненамного меньше их. Но вот что касается странностей… Она не видела ничего странного ни в себе, ни своей семье. Кроме того, пожалуй, что их было много, и она не могла взять в толк, как все они между собой связаны. Знала только, что мама и папа – это мама и папа. Ну а остальные просто… семья.
Йессика перевернулась в постели и ткнулась лицом в подушку. Ей захотелось вернуться в сон. Где ее никто не дразнил. Где она до сих пор могла ходить в школу в Эсмо и за ее спиной не шептались. Йессика понимала, что большие ребята просто завидуют ей. Папа больше не пускал их на ферму. Он сказал, что сначала им нужно повзрослеть и научиться вежливости. Пусть перестанут врать и сплетничать, тогда он разрешит им навещать лошадей.