Благодаря лечению литием Моника за несколько дней избавляется от депрессии. Она снова может нормально думать, вот только теперь ее мысли оторваны от эмоций. Ничто ее больше не трогает. Она способна понимать и рассуждать, но больше ничего не чувствует, как будто ее мозг подвергся анестезии.
Едва выйдя из больницы, она на несколько дней запирается у себя и смотрит телевизор. Потом ей звонят и просят распорядиться о похоронах матери.
В морге ей отказываются показать тело, объясняя, что, выражаясь специфическим языком этого учреждения, оно «слишком повреждено».
Что это означает?
Она скрывает недоумение и согласно кивает.
Подписав несколько бумаг, она оказывается в крематории. Ее никто не сопровождает. Перед ней гроб, в нем лежит ее мать. Гроб едет по ленте в печь, где его охватывают языки пламени.
Не припомню, что я здесь делаю.
При всей герметичности печи ее обоняния достигает запах горящего деревянного гроба и горящей одежды.
Моника утомлена медикаментами.
Вспомнила. Мама. Ее затоптала толпа.
В ней опять нарастает гнев. Сердцебиение ускоряется.
Мама погибла из-за ложной тревоги с подложенной бомбой.
Моника сжимает челюсти и кулаки. Ей требуется усилие воли, чтобы справиться с собой.
Не проходит и часа, как ей выдают урну с прахом матери. Из уважения к ее шотландским корням бюро похоронных услуг по своей инициативе подобрало урну с шотландской символикой: флагом – синим, с белым косым крестом и гербом страны – зеленым чертополохом с сиреневым цветком с девизом «Шотландия навсегда».
Моника выходит из крематория сама не своя.
В Лондоне неизменный дождь.
Проклятый город. Проклятые англичане. Мамина смерть на их совести.
Она затоптана английской толпой.
Переходя через улицу, она едва не попадает под машину. Водитель рассерженно гудит.
Убийца – толпа… Или тот, кто сообщил о бомбе.
Она замирает как вкопанная.
Кто мог это сделать?
Она входит в английский паб и заказывает чай.
Кто убил мою мать?
Она тяжело дышит, глядя на урну с прахом.
Я не стану сидеть сложа руки.
Она рассматривает урну. Ее взгляд задерживается на слове «Шотландия».
Решено: она обратится в Скотленд-Ярд, здание на берегу Темзы, севернее Вестминстерского моста, на набережной Виктории.
Это большое белое сооружение, похожее на современный отель.
Она долго ждет, потом переходит от кабинета к кабинету, пока не оказывается перед дверью с табличкой «лейтенант Максвелл». Она садится напротив лейтенанта, не выпуская из рук урну, которую подпирает коленями.
– Мне сообщили о вашем визите. Сначала позвольте выразить вам мои соболезнования, – начинает полицейский почтительным тоном.
– Чья это работа? – задает она вопрос, ставя урну с прахом на его стол. – Кто поднял ложную тревогу?
Полицейский берет папку с делом и быстро ее листает.
– Звонок поступил из телефона-автомата. Значит, звонивший остался неизвестным.
– У вас есть запись звонка?
– Да, имеется.
– Можете ее мне включить?
– Сожалею, учитывая политический контекст, а именно присутствие в зале отеля дочери премьер-министра и тот факт, что попытку теракта взяла на себя Ирландская республиканская армия, данная улика недоступна для общественности.
Она сжимает зубы и сопит.
– Мужчина или женщина?
Лейтенант опять сверяется с делом.
– На это я могу ответить: звонила женщина.
– Молодая, старая?
Он заглядывает в папку.
– Скорее молодая.
Моника тяжело дышит и долго смотрит через плечо полицейского, на стену.
– Выпьете кофе? Может быть, чаю? – предлагает он.
– Вы ее найдете? – отвечает она вопросом на вопрос.
– Мы не имеем средств для опознания звонившей.
– То есть она может оказаться кем угодно?
– В этом вся проблема с анонимными предостережениями о бомбе. Звонившая может даже принадлежать к молодым шутникам, поспорившим: «Слабо тебе позвонить в полицию и сказать, что подложена бомба?» Кто-то мог добавить: «Будешь звонить – назовись членом ИРА, придай угрозе серьезности!»
Сопение Моники переходит в хрип. Она представляет себе надпись на надгробии Джессики, если оно появится: «Насмерть затоптана толпой после шуточного предупреждения о подложенной бомбе».
Она неподвижно смотрит на фотографии разыскиваемых подозреваемых на стене позади полицейского.
– Почему вы называетесь «Скотленд-Ярд»? Это как-то связано с Шотландией?
Он удивлен тем, что она меняет тему.
– Нет, просто первоначально наша служба размещалась на улице с этим названием в квартале Сент-Джеймс.
Моника кивает и возвращается к главному.
– Если бы вы сами потеряли мать при таких обстоятельствах, то что бы вы предприняли, чтобы найти ответственного за покушение?
– Как понимать ваш вопрос?
– Предположим, вы бы захотели любой ценой найти виновного. Вы профессиональный следователь. Как бы решали эту задачу?
– Очень боюсь, что и тогда был бы бессилен. Повторяю, анонимный звонок из телефонной будки не позволяет опознать звонившего. Как я сказал, у нас нет технических средств решить эту проблему. Одного голоса для опознания недостаточно. Подозреваемых могут набраться миллионы.
Дыхание Моники становится все нервознее.
– Но вы согласны, что убийство таким способом, при таких условиях – это подлость из подлостей? Напоминаю вам, ее затоптали до смерти!
– Да, конечно…
– И вы согласны, что подобное преступление не может остаться безнаказанным? Что виновной нельзя позволить жить припеваючи?
– С этим нельзя не…
Моника вскакивает и с искаженным судорогой лицом кричит:
– ТАК ЧЕГО ЖЕ ВЫ ЖДЕТЕ, ПОЧЕМУ НЕ НАЙДЕТЕ И НЕ СХВАТИТЕ ВИНОВНУЮ?
Она вцепляется лейтенанту Максвеллу в глотку, ему трудно разжать ей пальцы. Она вопит, плюясь ему в лицо:
– В ТОМ-ТО И ДЕЛО, ЧТО ВЫ, ПОЛИЦЕЙСКИЕ – БЕСТОЛОЧИ! ВЫ БЬЕТЕ БАКЛУШИ! У ВАС УБИЙЦЫ БРОДЯТ НА СВОБОДЕ! ИЗ-ЗА ТАКИХ, КАК ВЫ, МОЯ МАТЬ НИКОГДА НЕ БУДЕТ ОТОМЩЕНА! В ЭТОЙ СТРАНЕ ОТСУТСТВУЕТ СПРАВЕДЛИВОСТЬ!
Вбегают полицейские в форме и хватают Монику. Им не сразу удается оторвать ее от лейтенанта Максвелла.
31 декабря 1978 года.
После возвращения Николь О’Коннор из Лондона прошло полгода.
На ранчо все весело танцуют, празднуя Новый год.
Николь вся потная после рок-н-ролла с друзьями, по большей части – тоже студентами-социологами из Сиднея.
Быстрый танец сменяется медленным. Звучит Hotel California, свежая композиция группы Eagles, занимающая первые строчки чартов. Николь не может не вспоминать другой отель, «Саутгемптон», и это воспоминание вызывает у нее улыбку.
Многие приглашают ее танцевать под эту песню, но она всем отказывает, отходит от веселых гостей, поднимается на второй этаж и садится перед телевизором. Ее интересует обзор заметных событий 1978 года. Достав блокнот, она записывает:
Февраль: запуск на геостационарную орбиту спутника «Навстар», первого, позволяющего найти на Земле любого человека, любой предмет.
Март: загрязнение океана из-за крушения у берегов Бретани танкера «Амоко Кадис». Это происшествие названо «экологической катастрофой века».
Май: в Италии члены «Красных бригад» похищают Альдо Моро, лидера христианских демократов. Его удерживают несколько дней, а потом казнят.
Июль: рождение первого «ребенка из пробирки», девочки по имени Луиза Браун.
Сентябрь: Кэмп-Дэвидские соглашения между Египтом и Израилем. Главы двух государств, Анвар ас-Садат и Менахем Бегин, подписывают мирный договор под патронажем президента США Джимми Картера. Египет признает существование Израиля, Израиль уходит с Синайского полуострова.
Сентябрь: в маленькой Республике Гайана 914 членов секты «Храм народов» совершают самоубийство, приняв цианистый калий по приказу своего гуру Джима Джонса, мнящего себя Иисусом Христом.
Ноябрь: кризис с «людьми в лодках» в результате бегства вьетнамцев от коммунистического режима. Большинство пытается добраться до соседних стран в лодках, на плотах и на самодельных суденышках, тонущих в открытом море. Уцелевших поднимают на борт своих судов члены западных гуманитарных ассоциаций.
Соединенные Штаты отказываются от разработки нейтронной бомбы, уничтожающей все живое, но оставляющей невредимыми материальные ценности.
Николь удовлетворена: в ее 18 лет на ее счету есть убитые, овцы и люди. Она чувствует себя пастушкой, умеющей направлять в нужную сторону целые стада.
Уже полгода Моника живет в состоянии прострации, одна, в нью-йоркской квартире матери. После возвращения из Лондона она чувствует себя отрезанной от мира.
У нее больше нет даже желания смотреть по телевизору обзор главных событий года.
Гибель матери затмила для нее все остальное.
Она берет фотоальбом, листает страницы и рассматривает фотографии, вспоминая время, когда они еще были вместе, как две подруги.
Потом она переводит взгляд на урну с прахом матери.
– Я найду ту, кто это сделал. Сколько бы времени это ни заняло, я отомщу за тебя, мама. Совершившая это преступление провалится в ад, там она подвергнется заслуженной каре.
ЭНЦИКЛОПЕДИЯ: метафора с длинными ложками
Юному ангелу захотелось узнать, в чем разница между раем и адом. Он нашел архангела и задал ему свой вопрос.
Архангел подвел его к двум дверям и открыл одну. Юный ангел увидел комнату с большим круглым столом. Посредине стола стоял котелок, источавший упоительный аромат. Сидящие за столом обливались голодными слюнями, но у их ложек были слишком длинные ручки. Дотянуться до кушанья и зачерпнуть его мог каждый, но из-за длины ложки никто не мог поднести рагу ко рту. Поэтому все едва не умирали от голода.
– Вот что такое ад, – объяснил архангел.
Потом он открыл другую дверь. За ней была точно такая же комната, с таким же столом, с таким же кушаньем, с таким же количеством едоков за столом, вооруженных такими же