длинными ложками, только не исхудавших и не оголодавших, а весело беседующих и смеющихся.
– Здесь у нас рай, – сказал архангел.
Юный ангел разинул от изумления рот.
– Не понимаю!
– В первой комнате ад, потому что там каждый пытается насытиться сам и не думает о других. А во второй рай, потому что там додумались пользоваться длинными ложками, чтобы кормить друг друга.
Эдмонд Уэллс.
Энциклопедия относительного и абсолютного знания
Часть 4. Две буйные девушки
– Как объяснить силу толпы?
На календаре март 1985 года. Минуло семь лет.
Николь О’Коннор уже двадцать пять.
Она уехала из Австралии и продолжила учебу на земле своих предков, в Ирландии, а конкретно – в Северной Ирландии, в Белфасте. Несмотря на ее молодость, качество ее научных исследований быстро обеспечило ей место преподавателя социологии. Ее специализация – изучение толпы.
Молодая голубоглазая блондинка обращается к аудитории из 450 студентов, внемлющих ей с разинутыми ртами. Она выводит на экран изображение старинной картины, на ней мужчина в тоге.
– Концепция мудрости толп высказывалась еще Аристотелем в 335 году до нашей эры в труде «Политика». Там сказано, что несколько человек умнее одного. Но это для Аристотеля всего лишь довод в пользу концепции демократии. Он не приводит никаких конкретных свидетельств правоты этого авангардного для того времени утверждения, не подтверждает его опытным путем.
На экране следующий диапозитив – портрет французского революционера.
– В 1790 году во время Французской революции в своем «Очерке о применении анализа к вероятности решений, принимаемых большинством голосов» Николя де Кондорсе показывает, что если у каждого голосующего есть один шанс из двух принять хорошее решение, то чем многочисленнее собрание, в котором он находится, тем больше вероятность, что он примет именно хорошее решение.
Николь О’Коннор продолжает свои рассуждения, показывая студентам фотографию некоего мужчины.
– Знакомьтесь, это один из пионеров в нашей области, тоже француз, Гюстав Лебон. В своей книге «Психология масс», изданной в 1880 году, он первым выдвинул положение, что отдельного человека можно исследовать не только как такового, но и как часть сообщества нескольких сотен, даже тысяч людей.
Следующий диапозитив – лысый господин с бакенбардами.
– Это тот, кому я отдаю предпочтение: Фрэнсис Гальтон, британский антрополог и статистик. Он был убежден, что толпы глупы. Чтобы это доказать, он попросил посетителей сельскохозяйственной ярмарки 1906 года прикинуть вес быка. Разбирая ответы, он вывел среднее по всем ответам – 1197 фунтов, тогда как истинный вес животного равнялся… 1198 фунтам. Иными словами, ошибка оказалась ничтожной. Желая доказать глупость группы людей, он пришел к парадоксальному выводу, что она… умна!
Николь чувствует, что сумела заинтриговать аудиторию.
– Как вы это объясните?
Один из студентов поднимает руку.
– Крайние цифры на обоих концах шкалы компенсируют друг друга, отсюда медианная коллективная мудрость толпы, обеспечившая правильный результат.
– Совершенно верно. Но проще всего дать вам самим поэкспериментировать с коллективным разумом при помощи песни. Спойте общеизвестную детскую песенку «Колыбельная Коннемара» – и вы убедитесь, что благодаря своей численности в конце концов споете ее правильно.
На экране появляются слова колыбельной:
На крыльях ветра,
В темных тревожных глубинах
Твой сон стерегут ангелы,
Ангелы стерегут тебя.
Послушай, какой ветер дует с моря.
О ночные ветры, да будет преодолена ваша ярость,
Да выживут все, кто дорог нашему острову.
Она подает взмахом руки сигнал, и все запевают. Четыреста пятьдесят студентов тянут одну мелодию. Сначала некоторые фальшивят, но чем дальше, тем гармоничнее становится общее пение, фальши уже не слышно, и в финале все поют в унисон.
Когда пение прекращается, все обнаруживают, что создали нечто вроде коллективного произведения искусства.
Чувствуя, что аудитория завоевана, Николь в завершение лекции показывает фотографию отцовского овечьего стада.
– Это принцип григорианского хорала, лучший способ продемонстрировать, что чем вас больше, тем лучше результат!
Аудитория воодушевлена.
Николь О’Коннор благодарит студентов за их аплодисменты, тоже звучащие очень гармонично, как недавнее пение. Ей аплодируют стоя, она этого заслужила.
Лекционный день позади. Она покидает университет и отправляется домой, в свою квартиру на севере Белфаста. На улице у нее возникает впечатление, что за ней следят. Она как бы невзначай озирается, и впечатление сменяется уверенностью: за ней следует по пятам какой-то человек.
Поклонник? Извращенец? Грабитель? Убийца?
Она силится вспомнить, кем может быть тот, чье отражение она видит в витрине. Это низкорослый мужчина с рыжей бородой. Она оборачивается и оказывается с ним лицом к лицу.
– Зачем вы за мной увязались? – твердо спрашивает она.
Вблизи она убеждается, что у преследователя большие зеленые глаза, резко контрастирующие с его рыжей, почти оранжевой бородой.
– Меня зовут Райан Мерфи. Я член ИРА, я знаю, кто вы, чья вы дочь. Хочу с вами потолковать.
Так и сказал: «Член ИРА»? Так он – боевик Ирландской республиканской армии!
Николь О’Коннор заставляет себя побороть дрожь. Они молча разглядывают друг друга. У нее нет сил ни на крик, ни на бегство. Внезапно раздается раскат грома.
– Будет дождь. Не возражаете, если я приглашу вас в паб на пинту гиннесса?
Она не возражает. Рыжий коротышка ведет ее в паб «Гном». Там полно посетителей, все пьют пиво, громко болтают, курят сигареты и трубки, в пабе дым коромыслом, пахнет карамелью и морковью.
– Здесь собираются католики, – объясняет Райан. Мы называем себя «защитники». На другой стороне улицы гнездо протестантов, их называют «оранжистами», прозвище пошло от короля-протестанта Вильгельма Третьего Оранского, вероломным путем одолевшего в сражении при Бойне короля-католика Якова Второго.
– Когда это было?
– 10 июля 1690 года.
– Давненько…
– Да, но никто ничего не забыл. Время от времени, когда все как следует наберутся, люди из одного из пабов переходят улицу, и повторяется бой при Бойне. Поверьте моему слову, победа редко остается за протестантами.
– Это элемент вашего фольклора?
– Точно. Красное пиво, католическая вера и ненависть к англичанам и к их союзникам-оранжистам… Такой вот атавизм.
Райан приносит две кружки гиннесса с белыми пенными шапками.
Николь пригубливает пиво, отпивает глоток, борется с отрыжкой.
– Рыгайте сколько влезет, мы не держимся приличий.
Она озирается.
В глубине зала рядом с пианино стоит фигура остроухого рыжебородого гнома в зеленом костюме и цилиндре.
Райан объясняет:
– Знаю, вы родились в Австралии, для вас все это немного экзотика. Гномы – персонажи ирландского фольклора, лесные лепреконы, которые тачают башмаки, дурачатся и ищут золото, которое потом прячут в котелке у подножия радуги. Если вам повезет поймать такого гнома, он предложит в обмен на свое освобождение исполнить три ваших желания.
– Вы сами, наверное, лепрекон в человечьем обличье?
Он улыбается.
– Во всяком случае, один из поводов к вам обратиться близок к тому, чем занимаются лепреконы.
– Предложите мне подурачиться?
– Нет, наполнить золотом мой котелок.
Он достает длинную трубку. Дым, который он из нее выпускает, имеет тот же карамельно-морковный аромат, которым пропах зал.
– Как вы, наверное, знаете, Руперт, ваш батюшка, – один из главных наших финансистов.
Ей нравится холодное темное пиво. Крепости не заметно, вкусом оно похоже на немного горчащий солодовый сок.
Кто-то садится за пианино, несколько человек начинают горланить народные песни.
– Вы молодец, что заставили петь целую университетскую аудиторию. В Ирландии все обожают пение. Еще один атавизм.
– Чего именно вы от меня ждете? – спрашивает Николь.
– Я уже сказал. Мы бы хотели, чтобы вы попросили отца подбросить в наш котелок золотишка. Недавно был полицейский рейд, арестовано несколько наших, в том числе наш казначей, так что… Короче, англичане нашли наш котелок.
– Полиция конфисковала ваши деньги?
– Не полиция, а МИ-5, их секретная служба. Мы остались без гроша, это мешает планировать акции. Словом, мы разорены, помочь нам можете только вы.
– Почему бы вам не обратиться к моему отцу напрямую?
– Он уже ответил, что дал нам максимум и что давать больше бесполезно, раз мы оказались бессильны сберечь то, что было.
– Он прав.
– Теперь у нас новая система защиты наших средств, но связаться с вашим отцом больше не получается… Сдается мне, мы лишились его доверия.
Вот, значит, в чем дело: они надеются, что дочь сможет повлиять на отца.
– То есть вам нужно золото для котелка гнома? – задумчиво говорит Николь, глядя на зеленого гнома с рыжей бородой. – Но вы же сами говорите, что для достижения своей цели лепрекон готов исполнить три желания?
В пабе поют все громче. Бармен умаялся выставлять на стойку пиво, веселые официантки снуют с кружками между столиками. Этому месту присуща редкостная, завораживающая атмосфера.
– Верно, три желания, не больше и не меньше.
– Тогда вот мое первое желание: побывать на вашем собрании. О двух других я сообщу позже.
Теплым мартовским днем 1985 г. Моника Макинтайр бредет в одиночку по выжженной пустыне.
После депрессии, вызванной гибелью матери, она долго приходила в себя, принимала много медикаментов, обращалась к психиатрам и психологам. Постепенному восстановлению помогало чтение книг и посещение университетских курсов по истории, геостратегии и психологии.