.
Не говоря о том, что этот человек курил те же сигары, что ее отец…
– Чего вы от нас хотите, мисс О’Коннор?
– Я хочу участвовать в мировой революции. Хочу активно работать в ваших службах.
– Чем бы вы у нас занимались?
– Я была бы вашим агентом на земле.
Человек с сигарой изобразил задумчивость, открыл картонную папку и стал перебирать в ней бумаги.
– Я прочел наше досье на вас и должен признать, что оно безупречное.
Это же надо: они уже со мной знакомы…
– Проблема в том, что оно «слишком» совершенное. Вы на все вопросы даете правильные ответы. Такое впечатление, что вы заучили их наизусть. По мне, вы запросто можете оказаться вражеским агентом, выдающим себя за нашу сторонницу, чтобы к нам внедриться. Так уже бывало. Мы дорого платили за то, что пускали червя в яблоко.
Он выпустил длинную струю сигарного дыма.
– После этого нам приходилось обильно прыскать инсектицидом на обнаруженных червей. От этого вкус яблока становится немного неестественным.
Он встал, повернулся к окну и продолжил, не глядя на нее:
– Мы тоже внедряем во вражеский лагерь своих агентов, выдающих себя за антикоммунистических активистов. Признаюсь, мы в этом здорово преуспели.
Интуиция меня не обманула: передо мной не крупный деятель КПСС, а высокий чин КГБ.
– Вы имеет в виду историю с Кимом Филби[15]?
Он оглянулся.
– О, вы в курсе дела? Это одна из историй, которыми мы гордимся.
И он, посмеиваясь, продолжил, как будто захотел поделиться воспоминаниями:
– Филби – гений, да и только! Какая карьера! Шеф английских тайных служб – наш «крот»! Он втерся в доверие к американскому ЦРУ и к французскому Управлению внешней безопасности. Благодаря ему мы узнали имена тех, кто готовил удары нам в спину. Всех их мы задерживали. Им было невдомек, почему их миссии регулярно проваливаются, почему попадаются все их агенты. Ким Филби был настоящим британцем, произносил самые убедительные антикоммунистические речи. Прирожденный актер. Славное было времечко. Мы с Кимом были друзьями. Западники спохватились слишком поздно. Даже когда один из наших его выдал, вражеские секретные службы не могли в это поверить. В итоге Филби сумел вернуться сюда, в Россию. У нас он ходил в героях. Он умер в прошлом году богатым и счастливым, у себя на даче, попивая водку, окруженный женой Руфиной, всеми своими любовницами и детьми, законными и нет… Истинный ориентир в мире шпионажа, пример для подражания! Я иногда бываю на его могиле на Кунцевском кладбище.
Русский чиновник долго ее разглядывал, а потом засмеялся, совсем как ее отец. И ту же посерьезнел.
Ты делаешь это специально, чтобы сбить меня с толку – подумала она. Резко переходишь от смеха к серьезности.
Вернувшись за стол, он продолжил изучать досье Николь.
– Судя по касающейся вас информации, переданной мне подчиненными, вы, мисс О’Коннор, чемпионка по шахматам. Я сам шахматист-любитель. Шахматы для меня – лучший способ разобраться, как мыслит мой визави.
Он больше не улыбался.
– Если не возражаете, я бы сыграл с вами партию. В порядке попытки понять, кто вы такая на самом деле.
Он достал шахматы с крашеными фигурами, две из которых изображали Наполеона и полководца Кутузова.
– Прошу прощения, у меня только такие, немного курьезные.
Он сыграл странный дебют: пошел пешкой от ладьи.
– Ах да, я не представился: Сергей Левкович.
Как ни странно, Сергей не пытался занять центр доски и не развивал свои фигуры. Она решила, что это у него от самоуверенности: он предоставляет ей свободу действий. Она по своей привычке двинула вперед пешки и завладела центром доски.
До Николь быстро дошло, что Сергей играет не ради выигрыша, а с целью понять ее. Она прибегла к своей стратегии, столько раз приносившей ей победу.
Сергей играл все хуже. Он не только не развертывал свои фигуры, они даже мешали одна другой на доске.
При этом Николь не пыталась сильно его беспокоить. В конце концов Сергей все-таки умудрился переломить ситуацию. После этого он беспрерывно атаковал и в завершение поставил ей мат.
Она была ошеломлена его победой, как и тем, что как до игры, так и в разгар партии он подмечал все ее движения, вплоть до мельчайших.
Он сканирует меня снаружи и внутри, чтобы понять, чем я дышу.
– Мне нравится ваш стиль, – заключил он. – Вы – любительница пешек?
Сказав это, он рассмеялся, потом, не спрашивая, налил рюмку водки и приказал ей выпить.
Вкус, несмотря на крепость, оказался приятнее, чем у водок, которые она пробовала раньше. Она сказала себе, что, как и в случае с ирландским пивом, местные напитки следует употреблять по месту их изготовления.
– Следующая проверка после шахмат – водка, – объяснил он. – В отличие от американцев, мы обходимся без детекторов лжи, потому что алкоголь прекрасно развязывает языки. Пейте! Это мой первый приказ.
Кажется, он остался доволен тем, как на нее подействовала водка.
– Отлично. Выпейте всю бутылку.
Для нее стало неожиданностью, что проверка на право участвовать во всемирном восстании состоит в… пьянстве. Она поблагодарила свои ирландские гены, благодаря которым ее печень была в состоянии переработать столько алкоголя.
Пока она расправлялась с бутылкой, он засыпал ее вопросами. Потом протянул ей руку.
– Я доверяю своей интуиции. Хочу открыть вам глаза, мисс О’Коннор. Проверка никогда не завершится. Вы постоянно будете под наблюдением, вам никогда не начнут полностью доверять, иногда вам будут лгать, иногда вас будут предавать, иногда обманывать, но все это – условия приема в нашу маленькую семью действующих лиц мировой революции. Вы по-прежнему заинтересованы в этом?
– Я… Да, конечно.
– Раз так, то добро пожаловать.
Все-таки надо заранее понять, на что я подписываюсь.
– Один вопрос: где я нахожусь? В парткоме или в КГБ?
– В данный момент это совершенно неважно.
Она не скрыла удивления.
– Бывает так, что истинная власть не нуждается ни в имени, ни в звании, ни в мундире. Истинная власть неприметна. Истинная власть хранит тайну. Взять меня: мой авторитет проистекает из одного моего взгляда, внушающего уважение, и этого вполне достаточно. Настоящая сила не нуждается ни в том, чтобы ее видели, ни в том, чтобы ее проявляли. Исходя из ваших трудов для ИРА, я полагаю, что вы уже уяснили эту очевидность.
Этот персонаж и впрямь оказывал на нее гипнотизирующее действие.
Чтобы стать агентом, она прошла специальную подготовку. Из-за своей любви к коллективным действиям она охотно тренировалась. Тренировки проходили на секретной базе на Камчатке, где она постигала в обществе мужчин премудрости боя без оружия, использования ножа, оружия всех калибров и взрывчатки, вскрытия замков, устройства дистанционных ловушек. Ее научили манипулировать людьми при помощи психологии и секса. Больше всего времени она посвятила своей специализации – военной тактике и стратегии. Вечерний отдых состоял в хоровом пении русских песен и в бесконечных шахматных партиях с коллегами – до тех пор, пока глаза у нее сами не закрывались от усталости или от выпитого.
После приключений в ИРА зачисление в отряд (относившийся, как она все же выяснила, к КГБ) открыло ей глаза. Действия ирландских террористов в сравнении с профессионализмом русских выглядели любительщиной.
Она многому научилась и стремилась как можно лучше интегрироваться в отряд. Она уже говорила по-русски, думала по-русски, анализировала мир с точки зрения Москвы.
Верхом ее мечтаний было участвовать в тайной мировой войне, в которой русские, по ее убеждению, не могли не победить, – уж очень хорошо она знала о склонности американцев, европейцев, даже австралийцев к бесконечным проволочкам, об их эгоизме и трусости. Советский лагерь, наоборот, проявлял эффективность и прагматизм, подобающие будущим победителям.
Но при этом она не могла забыть о женщине, превратившей ее жизнь в кошмар. Одно упоминание о ней вызывало у нее бурный прилив адреналина, ускорение дыхания и сердцебиения.
Моника Макинтайр.
После обучения Николь посчитали годной для оперативной работы.
В апреле 1986 года ее отправили в Чернобыль с заданием как можно дольше сохранять произошедшее там в тайне. Николь О’Коннор была координатором и командиром пяти тысяч военных, окруживших город Припять и лишивших его жителей возможности бегства и связи с внешним миром.
Как объяснил ей Сергей, этот «небольшой инцидент» не должен был бросить тень на советские технологии в тот момент, когда СССР старался наладить экспорт своих ноу-хау в области строительства атомных электростанций нового поколения, флагманом которых служила станция в Чернобыле.
В итоге, оценив проявленные Николь организационные таланты и стратегическое дарование, в сентябре 1986 года ее отправили сюда, в Афганистан.
Она быстро проанализировала ситуацию на месте и убедилась, что так называемые афганские союзники ненадежны.
Но Николь О’Коннор смело принимала вызов. Победа вопреки всем трудностям была для нее сродни выигрышу в трудной шахматной партии. Даже будучи женщиной, тем более иностранкой, она легко утерла бы нос большинству советских офицеров, выпускников лучших военных училищ.
Неудивительно, что она быстро растет по службе. В свои 26 лет она уже дослужилась до звания капитана. На плечах ее зеленого мундира красуются погоны с красной полосой и с четырьмя золотыми звездочками.
Сейчас вокруг нее все громче вопят болельщики, перекрикивающие рев медведя и даже злобный собачий лай. В конце концов ее покидает терпение. Ее уже бесит толпа людей, до предела возбужденных зрелищем рвущих друг друга в клочья зверей.
Вряд ли, натравливая собак на медведя, можно защитить угнетенное человечество.
К ней подбегает человек в военной форме.
– Скорее, товарищ капитан!