Стук входной двери заставил меня подскочить. Шаги в коридоре сопровождались знакомым лабиринтом. Страж пересек гостиную и опустился в кресло.
Первое время мы избегали встречаться глазами. Я первой нарушила гнетущее молчание:
– А Тирабелл не возражает против твоего визита?
– Я не спрашивал ее дозволения. – Снег таял у него на волосах. – Зачем ты хотела меня видеть, Пейдж?
Даже сейчас мое имя из его уст ласкало слух. Арктур произносил его по-особенному, подчеркивая мою исключительность, словно на свете нет и не может быть другой Пейдж.
– Донесение подтвердилось. Сканеры научились распознавать четвертую касту. Большинству наших рекрутов грозит разоблачение. – Я сглотнула. – Завтра объявлю об этом Потустороннему совету.
Страж отреагировал не сразу.
– Пока «Экстрасенс» не сделали портативным и не увеличили его эффективность до максимума, у Касты мимов есть шанс. Сосредоточься на вербовке и боевой подготовке новобранцев. Попробуй переманить на свою сторону легионеров. Затем мы выступим против Якоря. Под твоим руководством движение обречено на успех.
– Ты и правда в это веришь?
– Всегда верил.
На столике тускло мерцала наполовину опорожненная бутылка вина – очевидно, Ник постарался. Самое время выпить.
Доводы Стража внушали доверие. Хотя Вэнс нанесла Синдикату сокрушительный удар, у нас еще есть фора. Сканеры, ограничивающие нашу свободу, наводнят цитадель не раньше чем через месяц.
– Надеюсь, до Синдиката не дойдет, кто способствовал усовершенствованию «Экстрасенса», – пробормотала я.
– Выходит, ты решила не говорить всей правды?
– А смысл? Это лишь вызовет дополнительные разногласия.
Страж промолчал. Я встала, взяла из шкафчика бокал и снова вернулась на кушетку.
– Арктур, пока ты здесь, я должна объясниться.
– Ты ничего мне не должна.
– Ошибаешься.
Я протянула ему наполненный бокал. Глаза Стража потемнели и приобрели почти человеческое выражение.
Признание давалось нелегко. После пары безуспешных попыток я облизала губы, потупилась и вновь подняла взгляд.
– В нашу последнюю встречу Джексон назвал тебя… приманкой. Якобы в колонии ты выбрал меня по наущению Тирабелл, а не по собственной воле. И я усомнилась, решила, что все обман, а случившееся в «Гилдхолле»… – Мои щеки залила краска стыда. – Ты устроил это специально, чтобы привязать меня к себе, а сам вел свою игру.
– Приманка, – эхом повторил Страж.
– Джексон говорит, Тирабелл велела тебе соблазнить меня из корыстных побуждений.
В его глазах вспыхнул злой огонек.
– И ты поверила.
– Я подумала… сочла твои поступки хитрой уловкой. Якобы ты нарочно убедил меня в своих чувствах, внушал, как дорожишь мною, в расчете, что я пойду за тобой в огонь и в воду.
От моих откровений воздух словно бы наэлектризовался. Страж рассеянно поигрывал бокалом.
– И что, коварный план удался? Ты и впрямь в меня влюбилась? – внезапно спросил он.
В натопленной гостиной его волосы высохли и в отблесках пламени приобрели невиданный доселе каштановый отлив.
– Сама не пойму.
Мы пристально всматривались друг в друга.
– Ты наверняка сочтешь меня параноиком, но я три года жила под одной крышей с Джексоном и даже не подозревала, каков он на самом деле. Представляю, как Белый Сборщик веселился, слушая мои рассказы про рефаим. – Я поставила бутылку на место. – Даже не знаю теперь, кому верить. Не хочется снова оказаться в дураках.
– Ты ведь слышала, как другие рефаиты называют меня плотеотступником, и, скорее всего, не раз задавалась вопросом, что сподвигло меня встать на этот путь. Естественно, после разоблачения Джексона ты вправе усомниться в ближайшем окружении.
– Тогда ответь: почему?
– Хочешь знать, почему я выбрал тебя в колонии? Или почему поцеловал на Двухсотлетнем юбилее?
Я выдержала его взгляд.
– И то и другое.
– Ответ на первый вопрос тебе не понравится.
Рефаитам несвойственно демонстрировать свои чувства. Страж четко обозначил, какие эмоции испытывает по отношению ко мне, но вот информацией решил поделиться впервые.
– Двадцать лет назад на слушаниях очутился юноша с рыжими волосами и черными глазами, полными презрения. Пока другие отводили взгляд, он с вызовом смотрел на собеседника.
– Джексон, – пробормотала я.
– Он стал подопечным Наширы. Первым и последним.
– Нашира была его куратором? – Почему-то я совершенно не удивилась.
– Да. – Страж ненадолго замолчал. – Двадцать лет спустя ты посмотрела на меня тем же взглядом, как на равного.
В памяти до малейших подробностей всплыл тот вечер.
– С годами я заподозрил, что любимчик Наширы и был предателем, и это подорвало мою веру в людей. Но ты так походила на него – отважная, смелая, исполненная бунтарского духа. Нельзя было допустить, чтобы ты попала не в те руки. Тирабелл и впрямь заинтересовалась странницей, но вовсе не приказывала взять тебя под опеку. Напротив. Она отговаривала меня связываться с тобой и уж тем более подпускать так близко. – Его пальцы забарабанили по подлокотнику кресла. – Исключительно по собственному разумению я забрал тебя в «Магдален» и скрывал твои успехи от Наширы. Заметив алую ауру, она попыталась бы присвоить твой дар.
– Выходит, ты оберегал меня.
– Да, но отнюдь не из чистого альтруизма. Освой Нашира искусство призрачных странствий, ее власть сделалась бы безграничной – и тогда нам бы уже вряд ли удалось возродить Рантанов.
Упоминание Наширы коробило слух.
– Значит, ты выбрал меня из-за сходства с Джексоном?
Страж не ответил. Я постаралась ничем не выдать, как больно меня ранили его слова.
– Вы были очень близки? – сменил он тему.
Я на секунду задумалась.
– Не особо, если сравнивать с другими подельницами. Зачастую они становятся любовницами главарей мимов, но Джексона никогда не интересовал секс. Меня он воспринимал как протеже, некий проект, созданный по своему образу и подобию.
Страж слушал, не перебивая – наверное, кое-что человеческое ему все-таки было не чуждо, – однако ни на мгновение не отводил от меня взгляда.
– Пейдж, а Джексон знал о твоих чувствах к Нику?
– Вероятно, догадывался, хотя я не изливала ему душу. А что?
– Судя по выступлению в архонте, Джексон неплохо осведомлен о твоем характере, о прошлом и специально бьет по больному месту. Ему известно, что ты не прощаешь обмана, а твоя первая любовь не встретила взаимности. Он знает, как ты боишься обжечься, потому и выставил меня обманщиком, которому нужен только твой дар, а вовсе не ты сама.
Арктур читал меня, будто открытую книгу, мне же с трудом удавалось заглянуть под обложку.
– Джексон – само воплощение вероломности и коварства. Уверен, Нашира рада его возвращению. – Страж помрачнел. – Увы, не в моих силах опровергнуть его слова. Единственный способ – отвернуться от Тирабелл, однако мое отчуждение внесет разлад в ряды Рантанов. Думаю, на это и был расчет. Завоевать твое доверие ценой союзничества. – Он устремил взгляд на огонь. – Одна маленькая ложь, уязвившая твое самолюбие, и ты готова разрушить все то, что мы возвели за долгих девять месяцев.
Допустим, Страж не врет. Получается, Джексон все предусмотрел, затеяв психологическую войну на поражение, но победить можно, если не плясать под его дудку. Надо отбросить сомнения в искренности Арктура.
– Я не раскаиваюсь, что отверг твою просьбу в присутствии Рантанов. Сожалею лишь о боли, которую причинил своим поступком. Если потребуется, я снова предпочту тебя, ради сохранения Касты мимов. Скрывать мое отношение к тебе, лишить тебя своей прилюдной поддержки – вот цена перемен. Цена, заплатить которую должен каждый. – Он откинулся на спинку кресла. – Предательство Джексона осквернило шрамами мое тело, но я не позволю ему осквернить наш союз.
Похоже, моя судьба – марионеткой кочевать от кукловода к кукловоду и вечно барахтаться в паутине лжи.
Однако внутренний голос подсказывал довериться Стражу. Голос шел не от разума, а из другого таинственного источника, какому трудно подобрать название.
– Надо было открыться тебе раньше, – произнесла я чуть погодя. – Зря я так долго мучилась… зато, в конечном итоге, все-таки сказала. Джексон, конечно, хитер, но впредь ни одна ложь не подорвет мое доверие.
Страж поднял голову.
– Значит, мир?
– Мир.
После недель душевных терзаний наступила долгожданная развязка.
В груди возникло приятное покалывание. Арктур отставил бокал и посмотрел на меня пристальным, пронизывающим взглядом. Всего лишь шаг отделял нас друг от друга.
Я машинально покосилась на дверь. Едва переступив порог, Страж повернул в замке ключ, накинул цепочку – словом, принял все обычные меры предосторожности.
Под треск поленьев он заключил меня в объятия. Загипнотизированная его бездонными зрачками, я млела от прикосновения сильных рук. Арктур знал каждую черточку моего лица, но всякий раз проводил по нему пальцами, словно разгадывал замысловатый ребус.
– Лучше не начинай, – пробормотала я, кладя голову ему на грудь. – Давай оставим все как есть.
Он даже не думал возразить или утешить меня.
Не пытался с помощью белой лжи сгладить неловкость. Действительно, так будет лучше для всех.
– Представь, чем мы рискуем. Если Рантаны узнают, Каста мимов обречена. Все наши усилия пойдут прахом… – Он терпеливо ждал, однако мой язык словно прилип к нёбу.
– Ради твоего общества не грех и рискнуть. – Горячее дыхание рефаита обжигало затылок. – Но выбор за тобой.
Я отстранилась и в последний раз посмотрела на него. Хватит уже вопросов, довольно домыслов. Джексон отъявленный лгун, змея, затаившаяся в траве. Страж оправдал мое доверие. Пора выбросить из головы сомнения – по крайней мере, на время.
Я первой потянулась к его губам. Сделала свой выбор.
Мы слились в поцелуе. Потом его ладони скользнули мне под блузку. Чуть отстранившись, Арктур принялся расстегивать пуговицы. По животу и груди пробежал холодок.