[35], Горбачев объяснит причину отставки Афанасьева тем, что «из положения лидера „Правда“ переходила в положение замыкающего, с реформаторских позиций сползала на консервативные».
На Западе репутацию Ельцина взялся спасать Джек Андерсон, известный в Америке журналист и колумнист. Он встречался с Ельциным еще до поездки и тепло к нему относился. После скандала Ельцин попросил срочно позвонить Андерсону: «Он должен спасти ситуацию, в которой мы все оказались. Встречайся с ним срочно». Алференко встретился с ним один на один, честно описал все, что видел, и высказал свои подозрения – о том, что все это, возможно, происки КГБ. «Точно. Это тема. Это операция КГБ по уничтожению лидера оппозиции. Я это так и буду подавать!» – загорелся Андерсон.
Публикаций в западной прессе было подозрительно много. Скандал вышел огромный, и вряд ли его можно было списать на большую любовь медиа к Горбачеву. В России репутацию Ельцина спасал Юмашев. Конечно, он не мог не знать, что произошло. Он был другом семьи, общался со всем окружением Ельцина. Статья «Поездка, о которой говорят» была подготовлена отделом писем Юмашева и предварялась письмом некоего С. Кузнецова из Москвы, недоумевающего, почему журнал молчит о случившемся: «Это удивительно, но, кажется, нет в стране ни одного печатного издания, которое бы не откликнулось на визит Б. Н. Ельцина в США и на скандальную публикацию в "Правде". Об этом рассказывало радио, и даже телевидение показало передачу. Страна захлебывается от изобилия разного рода комментариев, а только один "Огонек" молчит. Почему?! Читатель невольно начинает выискивать причину, неоднозначно трактуя позицию редакции. Так в чем же истинный плюрализм мнений: в замалчивании или?..»
Чтобы ответить на вопрос читателя, Юмашев, уже тогда готовивший к публикации книгу Ельцина, встречается с ним. «Борис Николаевич, эта история действительно волнует всех. К сожалению, в перепечатке "Правды" не сообщаются некоторые другие подробности вашего пребывания в Америке, например, хорошо ли к вам относились в американском вытрезвителе, сколько публичных домов вы посетили?.. А если серьезно, я надеюсь, вы не сильно расстроились, читая весь этот бред?»
«Конечно, расстроился необычайно, – сокрушается Ельцин. – Я уже говорил, поездка была крайне напряженной, она вымотала меня основательно, и вот, когда я только вступил на родную землю – и с чувством облегчения, и с чувством большого выполненного дела, – и тут такой страшный, несправедливый, подлый удар! Да нет, какой там смех! И хоть бы что-то в этой статье было правдой. Уж если очень хотелось мою поездку в Америку принизить в глазах советских людей, можно ведь было все сделать как-то тоньше, хитрее, перемешать правду с ложью, вырвать цитаты, надергать какие-то слова… А тут – все ложь. Начиная с видеокассет "Рэмбо", десятков белых рубашек и черных ботинок, скупленных якобы мною в американских универмагах, граненых стаканов из-под зубочисток, из которых я пью виски, и заканчивая суперавтомобилями, которые я требовал для своих перемещений по Америке. Только одна правда в статье есть: я действительно побывал в Соединенных Штатах, а все остальное – грязный и недостойный вымысел».
Павел Вощанов в разговоре со мной еще раз признается, что тогда, в конце 1980-х, пришлось всех обмануть: «Про свой обман я все написал. А про Юмашева – вопрос не ко мне». Книга Вощанова настолько подробна в описании блюд из ресторанного меню, разговоров и встреч, что невольно задаешься вопросом: как человек такое может помнить через 30 лет после события? Судя по всему, эту книгу Вощанов написал еще в 1992 году и рукопись долго лежала нетронутой. Сначала книга воспоминаний стала предметом торга о его возвращении в страну. В середине 1990-х могущественные Александр Коржаков, возглавлявший Службу безопасности президента, и Михаил Барсуков, комендант Кремля, а позже – глава ФСБ, убеждали Вощанова не писать «гадостей» про главу государства. Коржаков это подтверждал.
«Полтора года я не мог вернуться в Россию, потому что шел своеобразный торг – буду я публиковать какие-либо воспоминания? Тогда мне нет места в России. Не буду – значит, могу вернуться… В последний раз, когда мне позвонили, я сказал, что не буду ничего публиковать. И они дали отмашку: тогда можешь возвращаться», – говорил Вощанов в интервью своему старому приятелю пермскому поэту Юрию Беликову в 2005 году[36]. Вощанов даже сказал, что от публикации его отговорили не влиятельные силовики, а некий «глава одного из очень крупных европейских государств», который прочитал с переводчиком его рукопись и сказал, что эту книгу будут обсуждать, но автора уважать не будут никогда. «И он мне объяснил, что есть такие профессии, где человек вторгается в личную жизнь других, и для него – табу рассказывать, что он там увидел и услышал. Поэтому я никаких воспоминаний никогда не публиковал. И этой книги сейчас не существует», – отмечал Вощанов в 2005 году.
Но, похоже, тогда Вощанов лукавил. Книга существовала. Мне удалось коротко поговорить с бывшим пресс-секретарем президента, хотя он неохотно шел на контакт, повторяя, что все уже сказал в своей книге. На мой вопрос, почему он не опубликовал книгу раньше, Вощанов ответил: «Если бы я написал эту книгу 10 лет назад, то ею как орудием воспользовались бы те, кто еще хуже Ельцина». Когда я попытался уточнить, не ту ли самую книгу он опубликовал, которую написал еще в 1992 году и давал почитать европейскому лидеру, и правда ли, что он все же решил сохранить рукопись, Вощанов не стал отвечать, а потом заблокировал меня в WhatsApp.
Юмашев рассказывает, что о поездке Бориса Николаевича в Америку у него не было другой информации, кроме как из своих разговоров с Ельциным и его помощником Сухановым, который был с ним в США. «Суханов был глубоко возмущен после публикации в "Правде", его прямо трясло. Может, какие-то детали он от меня скрывал. Но, когда я говорил с Львом Евгеньевичем, не было никаких сомнений, что мне говорят правду, – ничего из описанного в публикации близко не было». Юмашев предложил Ельцину сделать интервью в «Огоньке». «У журнала огромный тираж, и до всех дойдет ваша позиция», – так Юмашев уговаривал Ельцина на интервью.
В отличие от Вощанова, Юмашев все эти годы был последователен. Он отстаивал версию, что историю про Ельцина-пьяницу придумывают враги первого президента. Отчасти он прав. Друзья Ельцина и его семьи, в том числе Юмашев, никогда бы не рассказали такое про первого президента.
Шоколадный поцелуй
«Папа, вставай. Переворот!» Ельцин открыл глаза. Над ним стояла взволнованная дочь Татьяна. «Это же незаконно», – в полудреме пробормотал президент. Вскочил и понял: это не сон. На календаре было 19 августа. На часах – 7 утра. На экране телевизора – «Лебединое озеро». В оцепенении Ельцин смотрел экстренные новости. Бледный диктор без эмоций зачитывал по бумажке текст о том, что президент СССР Михаил Горбачев «заболел» и руководство страной переходит в руки Государственного комитета по чрезвычайному положению во главе с вице-президентом Геннадием Янаевым. Ельцин молчал и слушал. Наконец Наина Ельцина произнесла: «Надо что-то делать».
В центр Москвы с правительственной дачи Ельцин гнал в бронежилете и в сопровождении широкоплечих охранников. Впервые его посадили не сбоку, а посередине салона, между секьюрити. Меры предосторожности были совсем не лишними. После того как Горбачева заперли на госдаче, главной проблемой для путчистов становился Ельцин. Как писал Коржаков, в лесу уже засели бойцы «Альфы», однако они не успели получить приказ об аресте и пропустили машину. Ельцин же демонстративно поехал на лимузине с российским флагом, чтобы все знали, кто едет. Семью позже вывезли на конспиративную квартиру на рафике.
Семья для Ельцина была значима в самом прямом, «неполитическом» смысле слова. Он черпал в ней силы для борьбы, находил спасение от депрессии в тяжелые периоды жизни и гармонию с самим собой. Так было всегда, вне зависимости от того, где он работал и какой пост занимал. Наина Ельцина не боялась спорить с мужем. Она давала советы, к которым он прислушивался, но они никогда не касались политики. Это контрастировало с народным образом семьи Горбачевых, где на первых ролях часто оказывалась Раиса Максимовна. А дочь Татьяна, несмотря на возраст, часто выступала для своего отца голосом здравого смысла. По словам Татьяны, политика ей была неинтересна. Правда, еще в далеком 1989 году, накануне выборов в Верховный совет РСФСР, она по своей инициативе ездила на встречи отца с избирателями, хотя Ельцин ее туда не звал. Но в круг людей, решающих судьбу страны, она вошла не сразу.
В 1983 году по советской системе распределения Татьяна попала в конструкторское бюро «Салют» – секретную космическую лабораторию, относившуюся к заводу имени Хруничева. Москвичи знают завод по его дворцу культуры, ставшему знаменитым на всю страну. ДК им. Горбунова с конца 1980-х стал главной рок-площадкой страны. У стен «Горбушки» располагался крупнейший музыкальный рынок, где можно было купить или обменять любые пластинки.
В КБ «Салют» Татьяна рассчитывала траектории дальнего сближения космических аппаратов со станциями. «Тут надо было учитывать влияние на траекторию Солнца, Луны, всех планет, атмосферы, формы Земли…» У нее было задание написать программу дальнего сближения на машинно-ориентированном языке программирования Assembler. По ее словам, программа, которую она написала, еще долго работала: «Даже после того, как я ушла, программа использовалась для расчета дальнего сближения и расчета пучка траектории различных нештатных ситуаций».
Коллеги редко вспоминали о том, что Татьяна – дочка Ельцина, рассказывал ее бывший начальник профессор Юрий Цуриков газете «Коммерсантъ»[37]. «Моя лаборатория в КБ считается элитной. Баллистика – такая штука, что, если ошибешься в расчетах на сантиметр, стыковка космических модулей со станцией будет сорвана. Именно математиком-баллистом и работала у меня Таня. И я считаю ее очень хорошим специалистом», – вспоминал он.