Был ли это черный нал? Безусловно. Действительно, на предвыборную кампанию было выделено огромное количество наличности в обход официальных бюджетных средств. «Надо проводить выборы и без "нала", и без кейсов, и без коробок. Мне казалось это настолько очевидным, что даже как-то глупо это обсуждать. Все равно что устроить горячую дискуссию по поводу того, каким быть лучше – здоровым и богатым или больным и бедным. Но в 1996 году это случилось», – пишет[76] Татьяна на своей странице в ЖЖ. Одна из причин: коммунисты в Госдуме приняли закон, урезавший предвыборный фонд кандидата в президенты «до суммы, на которую президентские выборы не проводят, в лучшем случае губернаторские».
Коржаков о черном нале не просто знал, он был своего рода инкассатором. Именно через него проходили все финансы кампании, и он же отвечал за аудит всех финансов. «Коржаков уговорил папу, что он этим будет заниматься, никто и не спорил, Чубайс даже счастлив был, что финансы будет проверять его заклятый враг», – говорит Татьяна. Юмашев поясняет, что Чубайс это сделал специально, дабы у основного его конкурента не было вопросов: «Чтобы самый главный враг убедился, что настолько все прозрачно».
Коржаков контролировал все деньги – как государственные, так и поступившие от предпринимателей. Более того, подчиненные ему сотрудники службы безопасности президента развозили эти деньги в чемоданах по регионам, о чем мне рассказывает сам Коржаков: «Деньги собирали и мне несли. И я деньги все отдавал Бородину. Вопрос, как эти мешки развозить. Их развозила наша служба, такой почтовый спецназ. Если бы этого не было, никто бы денег не получил. Ведь все оплачивали черным налом. Такие были честные выборы».
Узнав о задержании Евстафьева и Лисовского, Гусинский, Березовский и Чубайс пересчитали ресурсы. Два телеканала, премьер Черномырдин и генерал Лебедь и главное – прямой выход на Ельцина через Дьяченко и Юмашева. «Охрана Березы нам сообщала, что снайперы здесь, снайперы здесь, снайперы здесь, бэтээры окружили со всех сторон. Мы реально ждали ареста. Это было все по-настоящему. Приезжает Таня. Соответственно, арестовывать штаб с Таней – это уже перебор, если у них это и было в планах. Это, конечно, картину переламывает», – рассказывает Чубайс. Правда, про бэтээры Чубайс говорит со слов Березовского: других свидетелей того, что у резиденции Логоваза стояли тяжелые машины, не нашлось. Некоторые очевидцы приняли за снайперов охранников самого Березовского, которых предприниматель расставил по периметру, ожидая захвата.
Чубайс осмелел и набрал номер соратника Коржакова, директора ФСБ Михаила Барсукова. «Если хоть один волос упадет с их головы, я вас уничтожу!» – орал в трубку Чубайс на главу ФСБ. Конечно, это было блефом. На тот момент влияния у главы ФСБ было гораздо больше, чем у Чубайса. Но все зависело от того, что скажет Ельцин. А Ельцин спал.
«Арестовали их поздно, часов в девять вечера. Мы собрались часов в десять. Борис Николаевич, пока мы очухались, в одиннадцать уже спит. Таня была с ним, но будить не стала», – вспоминает Чубайс. Татьяна до последнего не верила, что задержание – это правда, и советовала не поддаваться на провокации. «Дальше мы пустили в ход средства массовой информации, экстренный выпуск», – говорит он.
Однако даже во времена Ельцина СМИ мало что значили без административного ресурса. Судя по опубликованным позже фрагментам прослушки переговоров сотрудников предвыборного штаба, прежде чем зарядить в эфир экстренный выпуск, Малашенко в беседе с сотрудником НТВ оговаривается: «Сейчас должны разбудить Ельцина»[77]. Кто именно мог осмелиться заговорить с поднятым среди ночи президентом и объяснить ему суть происходящего так, чтобы он все правильно понял? «Последняя деталь: здесь с нами находится Татьяна Борисовна, которая полностью разделяет все наше беспокойство», – подчеркивал в разговоре с генералом Лебедем Чубайс.
В два часа ночи эфир НТВ прервался. Встревоженный ведущий Евгений Киселев сообщал: «В стране предпринята попытка переворота». Уже утром Юмашев пришел в офис аналитической группы в мэрии на костылях – накануне он надорвал связку, играя в теннис. Когда он зашел, все бросились к нему: были уверены, что он что-то знает. И вдруг он спокойно и уверенно говорит: «Борис Николаевич уволит Сосковца, Коржакова и Барсукова». Естественно, все в один голос: «Ты что-то знаешь, ты с Борисом Николаевичем говорил?» А он: «Со вчерашнего утра никого не видел, весь день валялся дома с ногой».
Юмашев вспоминает, что действительно дал наиболее точный прогноз, ни с кем не встречаясь. «Я ни Ельцина утром не видел, ни Таню, вообще никого. И говорю: "Сейчас он уволит того-то и того-то". Называю всех поименно. Проходит 15 минут, и на ленте новостей с пометкой "Молния" выходит указ о снятии Коржакова с компанией. Они говорят: "Ты знал". А я просто хорошо знал Ельцина и понимал, что он этого не потерпит».
Чутью Юмашева верили. Именно Юмашев привел в штаб Ельцина ярких лиц избирательной кампании, включая Глеба Павловского и Михаила Лесина. В дальнейшем они на долгие годы стали менеджерами государственной системы: один – политтехнологическим, а другой – медийным.
И в главной, поворотной истории избирательной кампании Юмашев почувствовал Ельцина. Он знал, что поступок Коржакова президент расценит как предательство. Так и произошло. Ельцин отвернулся от друга семьи, Коржакова, и с тех пор ни разу с ним не общался. Он уволил его, а также Сосковца и директора ФСБ Барсукова. Силовики потерпели сокрушительное поражение.
С тех пор Юмашев станет правой рукой Ельцина и войдет в кремлевское руководство, а Коржакову останется только писать книжки про Ельцина. Обида на Семью у него не прошла, и, когда он вспоминает своих былых друзей, распаляется и теряет последние остатки вежливости. По словам Коржакова, у Юмашева было прозвище Прыщавый обмылок, а образ Татьяны, по собственным словам, он раскрыл в своей книге «Кремлевские сказы»[78]. «Там у всех изменены имена, я назвал ее „Бледи́на“, я же специально поменял букву на "е". Но издатель все равно запретил ее так называть. Я считаю это прямой цензурой», – сокрушается писатель и бывший соратник Ельцина.
Писателем стал и ближайший соратник Коржакова, полковник Стрелецкий. Он издал книгу «Мракобесие»[79] о временах своей работы в службе безопасности президента.
Наина Ельцина вспоминает, как много лет назад пригласила Коржакова с женой Ириной домой на чай. «За столом, кроме нас, были Барсуков и Бородин. Зашел разговор о Горбачеве, и Барсуков рассказал, что бывший начальник президентской охраны, генерал Медведев, написал о Горбачеве книгу[80]. Отзывался о книге с неодобрением. Я сидела рядом с Коржаковым и в шутку спросила:
– Неужели и вы, Александр Васильевич, когда-нибудь о нас напишете?
Его жена Ирина сразу возразила: "Никогда. Сашка – как член вашей семьи, разве он сможет?" Смог. Удивительно, но свою книгу он положил нам в почтовый ящик с дарственной надписью. Ни я, ни Борис ее в руки не взяли. Противно было», – пишет Наина Ельцина в своей книге[81].
Силовики как влиятельная сила ушли из Кремля лишь на время. Через четыре года они вернулись. Это были другие люди, но, по парадоксальному стечению обстоятельств, они пришли благодаря Юмашеву, Татьяне и остальной Семье.
Кто не любит папу?
Скромно одетая молодая женщина, Татьяна Дьяченко шла по коридору «Останкино» в сопровождении двух мужчин. В разгар избирательной кампании Ельцина специально для его дочки 36-летний создатель новостной службы Олег Добродеев и 40-летний Евгений Киселев, главная звезда еженедельной программы «Итоги», проводили экскурсию по редакции НТВ, нового телеканала, уже успевшего сделать себе имя и завоевать огромную аудиторию. Его вечерние эфиры смотрела вся страна. Огромное количество людей верили журналистам, сделавшим своим девизом фразу: «Новости – наша профессия». Вдруг Татьяна остановилась, с удивлением посмотрела на доброжелательных журналистов Добродеева и Киселева и спросила: «Скажите, а почему вы папу не любите?»
Как рассказывает Киселев, они с Добродеевым недоуменно переглянулись и сказали, что НТВ старается подавать информацию объективно и при необходимости может критически оценивать решения правительства и отдельных министров. «Но ведь этих министров папа назначает», – парировала Дьяченко.
«Так политика устроена, мы же рассказываем о политике, – терпеливо объяснял Киселев. – Мы хоть раз плохое сказали? Вы пересмотрите программу "Куклы". Да он среди всех персонажей всегда самый главный, большой. Ни обидных шуток, ни грубых слов». Татьяна кивнула и продолжила прогулку по восьмому этажу «Останкино». Ее познакомили со всеми звездами НТВ, находящимися в эфире, и через пару часов она уже начала улыбаться и шутить. «Быстро установились теплые, доверительные отношения, она была по-своему обаятельным человеком, умеющим расположить, – рассказывает Киселев. – В ней не было ни грамма заносчивости».
Экскурсия закончилась в большом кабинете у Добродеева. Он достал дорогой коньяк. Под тосты за победу Ельцина они почти допили бутылку на троих. И уже под самый конец Татьяна притормозила Киселева, который хотел сказать последний тост, и спросила: «Ну все-таки. Скажите. Почему вы папу так не любите?»
«Мы ее не переубедили. Мерлезонский балет часа на три привел к тому, что она так нам и не поверила», – разводит руками Киселев. Телеканал НТВ был первым и, как оказалось, последним независимым информационно-политическим федеральным телеканалом в России. В его создание вложился банкир Владимир Гусинский, а создал Игорь Малашенко, уволившийся из-за конфликтов с руководством гендиректор телеканала «Останкино». С помощью телеканала Гусинский отбивался от проблем со Службой безопасности президента, а сами новостные программы были действительно довольно критичны по отношению к происходящему в стране. В России было что критиковать, особенно после начала первой чеченской кампании. Тогда считалось, что НТВ – страшно антипрезидентская телекомпания. «Много чего мы "неправильно" освещали, – рассказывает Киселев. – Не работали комплиментарно по отношению к Ельцину. Позволяли себе пользоваться съемкам