Детальные переговоры с Березовским о передаче контролировавшихся им 49 % ОРТ курировал опять же Волошин. Хронология перехода контроля над ОРТ от опального Березовского к лояльному Абрамовичу была подробно восстановлена в Высоком суде Лондона в 2011 году[146]. После встреч Березовского в Кремле директор ФСБ Николай Патрушев вызвал к себе партнера Березовского Бадри Патаркацишвили, а затем тоже отвез его в Кремль на встречу с Путиным. Там президент, по словам адвоката Березовского, предложил Патаркацишвили и его компаньону «убраться с ОРТ»[147]. Цена, опять же по словам адвоката, обсуждалась с министром печати Михаилом Лесиным. Речь шла о 300 миллионах долларов.
О недовольстве Путина Березовскому говорил и Абрамович, параллельно ведя переговоры о цене. Он готов был заплатить 100 миллионов долларов, что не устраивало Березовского. Однако торг шел не только о цене, но и о свободе для друга Березовского, замгендиректора «Аэрофлота» Николая Глушкова.
Это подтверждалось записью[148] беседы Березовского, Патаркацишвили и Абрамовича на встрече в VIP-зале аэропорта Париж-ле-Бурже в декабре 2000 года. «Как ты думаешь, Колю [Глушкова] арестуют?» – спрашивал Березовский у Абрамовича. Тот не видел оснований для беспокойства: «С моей точки зрения, там не было таких серьезных экономических преступлений, за которые его (Глушкова. – И. Ж.) могут арестовать». Однако буквально на следующий день, 7 декабря 2000 года, Глушков был задержан в кабинете следователя Генпрокуратуры.
Абрамович отрицал связь между арестом Глушкова и переговорами по продаже пакета ОРТ, но адвокат Березовского был уверен в обратном[149]: арест понадобился, чтобы опальный олигарх стал более сговорчивым. И Березовский уступил. Адвокат настаивал: именно Путин решал, кого арестовать. Глушков поначалу обвинялся в мошенническом присвоении валютных средств «Аэрофлота». Но в 2004 году обвинения по «тяжелым» статьям ему заменили на «легкие» – злоупотребление полномочиями. В итоге, уже отсидев к тому моменту около трех лет, он вышел на свободу[150]. Абрамович же заплатил Березовскому в 2001 году почти вдвое меньше, чем обещал ему Лесин, – 175 миллионов долларов, писал «Коммерсантъ»[151]. Сам же Березовский говорил, что и вовсе получил 150 миллионов долларов[152].
Хотя Юмашев был другом Березовскому и продолжал им оставаться и после того, как предприниматель попал в опалу, он считает, что выплата Абрамовичем даже 150 миллионов долларов – это чистая благотворительность. Де-юре акции спокойно могли оставаться у Березовского, но де-факто каналом уже управлял основной акционер – государство, у которого как был, так и оставался 51 %. Без административного ресурса акции убыточного телеканала лежали бы мертвым грузом и ничего бы Березовскому не давали. Абрамович просто помог своему бывшему партнеру с деньгами, отдав ему миллионы за акции, которые после этого лежали мертвым грузом уже у Абрамовича.
Единственным шансом для Семьи сохранить какое-то влияние при Путине было принять его правила игры. Абрамович, например, настаивал в лондонском суде, что российский президент не просил его выкупить у Березовского долю ОРТ и вообще этой покупкой не интересовался. Просто это он сам, Абрамович, понимая всю взрывоопасность актива, решил согласовать его покупку в Кремле. Но адвокат Березовского настаивает: Абрамович обещал Путину выкупить пакет.
Березовский продал жемчужину своей медиаимперии, но у него остались «Коммерсантъ» и ТВ-6, куда после захвата НТВ ушли несогласные журналисты. Однако и этот канал он потерял уже в начале 2002 года (государство просто не продлило ему лицензию). Березовский перебрался в Лондон и стал невъездным в Россию – на родине на него были заведены уголовные дела. Последним Березовский продал издательский дом «Коммерсантъ» другу Юмашева Алишеру Усманову за невероятную цену – 280 миллионов долларов. Даже сам Березовский рассчитывал получить за него не больше 120 миллионов долларов, исходя из прибыли, которая на тот момент составляла 13 миллионов. Всего через шесть лет основной конкурент «Коммерсанта», газета «Ведомости», будет продана в 28 раз дешевле.
В изгнании Березовский постепенно тратил полученные от продажи всех активов 3 миллиарда долларов. При этом он финансировал политические партии и цветные революции в сопредельных России государствах. Березовский стал основным спонсором «оранжевой революции» в Киеве в 2004 году, но не смог воспользоваться плодами ее победы. Победившая коалиция довольно быстро сделала его персоной нон-грата.
Лишь помощь революции в Киргизии принесла небольшие дивиденды – благодарный новый президент Курбанбек Бакиев расплатился за помощь в подготовке «тюльпановой революции» вторым по запасам месторождением золота в стране. 5 миллионов долларов на помощь оппозиционерам, 12 миллионов долларов на подготовку актива – и 170 миллионов долларов через год от австрийской Global G.O.L.D. Holding Gmbh при продаже[153]. Ровно в 10 раз умножить вложенный капитал благодаря участию в политике – такой бизнес Березовскому нравился.
Юмашев поначалу продолжал общаться с Березовским, несмотря на его непримиримую войну с Путиным. Березовский не жалел ни средств, ни сил. Но в какой-то момент и эта ниточка оборвалась. «Мы с ним не поругались, – уточняет Юмашев. – Просто я пытался ему объяснить: "Боря, все, что ты делаешь, – это катастрофа для тебя, для твоих близких, друзей. Зачем ты это все делаешь?" А у Бори была просто идея, что все это вот-вот рухнет. Он считал, что как Ющенко в Украине, а в Грузии – Саакашвили, так и в России придет новый демократический режим».
«Валь, ты ничего не понимаешь, поскольку ты находишься внутри. Ты не чувствуешь, не видишь, не понимаешь», – говорил Березовский Юмашеву.
Спорить Юмашеву в конце концов надоело. Постепенно Березовский потерял связь с Россией. Он не мог вернуться на родину, поскольку на него были заведены уголовные дела. Главным ударом для него стала смерть друга и партнера Бадри Патаркацишвили, который, по сути, был казначеем Березовского: все деньги были у него. Березовский признавался: он не ожидал, что Бадри умрет раньше него. Судя по всему, не ожидал этого и Патаркацишвили. По словам друзей Березовского, оба партнера не позаботились о том, чтобы юридически оформить раздел собственности. Березовский был уверен, что деньги и активы он делит пополам с партнером, но, как оказалось, это было не так. Сразу после смерти Бадри его вдова Инна подписала бумагу, по которой обещала передать половину активов Березовскому, но потом передумала, сказав, что была в состоянии аффекта.
Смерть Бадри стала тяжелым ударом для Березовского. Он не ожидал, что останется у разбитого корыта. Как рассказывал Березовский, он понял, что не разобрался в человеческих качествах партнера. Он рассчитывал, что его активы будут вписаны хотя бы в завещание. В итоге, однако, все средства были присуждены семье Бадри[154].
В поисках денег Березовский снова встретился со своим старым «семейным» товарищем Абрамовичем – уже в суде. Иск к Абрамовичу с требованием вернуть 5,5 миллиарда долларов, якобы недополученных от сделки по продаже «Сибнефти» «Газпрому» и доли в «Русале» – «Базэлу», был его последней надеждой получить средства к существованию. К тому времени он уже был весь в долгах. Березовский считал дело беспроигрышным, он полагал, что выиграет дело, и вовсю занимал деньги.
Березовский думал в конспирологической парадигме, свойственной и сейчас людям в Кремле: Абрамович близок к Путину, Путин – враг, а Березовский – оппозиционер, ментально и политически более близкий к британцам, чем к окружению Путина. Чтобы окончательно сойти за своего, он даже не стал слушать адвокатов, советовавших ему говорить на родном языке. Ему казалось, что за годы жизни в Британии он достаточно освоил английский, и считал своим преимуществом, что говорит на одном языке с судьей, от которой был в восторге.
Абрамович, напротив, очень тщательно готовился к процессу. Девять дней допроса в забитом до отказа зале Высокого суда Лондона превратились в одно из самых тяжелых испытаний в его жизни. Хуже не было даже в армии, говорил он своим знакомым[155]. К каждому заседанию Абрамович готовился часами, читал материалы, репетировал ответы. Но юристы, как назло, начинали задавать вопросы совсем на другие темы.
«Рома говорил, что чувствовал себя как в школе – учишь один урок, а спрашивают другой», – рассказывает его знакомый. Он жаловался, что система перекрестных допросов построена так, что «говорить правду не получается, даже если очень хочешь. Все сделано для того, чтобы поймать тебя на вранье и пригвоздить». После выматывающих допросов Абрамович ел – в первый раз за день. Спать у него получалось только после снотворного, но уже через несколько часов он вставал и снова штудировал материалы. Адвокаты советовали ему говорить правду.
Близкая подруга семьи Березовского Зоя Богуславская встречалась с Березовским в начале 2012 года на дне рождения его матери. «Он говорил, какая замечательная судья Глостер, как он ею очарован и, главное, как она очарована им», – вспоминала Богуславская. Тем ужаснее для него оказался вердикт: отказ по 10 пунктам из 10. В команде Абрамовича о таком даже не мечтали. Надеялись, что смогут выиграть по восьми пунктам максимум и придется Березовскому отдать Абрамовичу миллионов триста. Но Глостер разгромила Березовского в пух и прах, он остался еще должен Абрамовичу за его адвокатов.
Через несколько недель после проигрыша он попросил Абрамовича простить его, простить ему долги по процессу и помочь вернуться