И тут Татьяна Ельцина услышала про недавно открывшийся в МГУ факультет вычислительной математики и кибернетики. Она твердо решила уехать из Свердловска. Хотя старшая сестра Лена хорошо училась в институте и нередко однокурсники списывали у нее конспекты, про нее все равно ходили слухи: мол, поступила по блату, пятерки понятно почему ставят, ведь она дочь самого Ельцина. Таня всего этого страшно не хотела.
«На ВМК МГУ был бешеный конкурс, как сейчас помню, 900 человек, а принимали, кажется, 100. Мама говорит, что она молилась, чтобы я не поступила. Она была категорически против. А папа меня поддержал, хотя у нас с ним были очень близкие отношения, и мне кажется, ему было жаль меня отпускать. Но тем не менее он понимал, что если я решила это сделать, то неправильно мне запрещать», – вспоминала Татьяна.
На время поступления Таню приютила сокурсница Наины Ельциной, жившая в Москве, которая звонила Наине и говорила: «Боже, какого вы цыпленка в Москву отправили, у нее тут никого нет, как она тут выживет». Мама ждала, что дочка провалит экзамены и вернется поступать в Свердловск. Но не дождалась. Татьяна стала студенткой МГУ. Она жила, как все иногородние, в общежитии. Таня часто моталась домой и почти всю стипендию тратила на билеты в Свердловск: «Денег иногда не хватало даже поесть, но в общежитии это не было проблемой, потому что всегда кто-то на кухне что-то готовил, например, жарили картошку на подсолнечном масле, которую я раньше терпеть не могла, но тогда ела с удовольствием».
Когда Ельцин оказывался в Москве в командировке, Таня всегда к нему приезжала в гостиницу «Октябрьская». Иногда и он заезжал к младшей дочери в общежитие. Пару раз он приходил к ней в комнату и однажды подарил набор посуды. «Тогда посуды с тефлоном практически не было в продаже, какие-то оборонные заводы выпускали ее в Свердловске. И он привез нам этот дефицитный набор посуды и, как всегда, конфеты "Метеорит" – все девочки были в восторге».
И все же до поры до времени в университете никто не знал, кто именно отец Тани: она это тщательно скрывала. «Когда спрашивали "А кто у тебя папа?", я всегда говорила: "По образованию он инженер-строитель". И все пропускали это "по образованию", фиксировалось только "инженер-строитель". Я не обманывала, но и не говорила, что он первый секретарь обкома».
На традиционной осенней студенческой картошке на втором курсе Татьяна познакомилась с симпатичным однокурсником из Башкирии Виленом Хайруллиным. Он хорошо разбирался в музыке, прекрасно танцевал, вообще был талантливым парнем. Довольно быстро Татьяна вышла за него замуж. Молодые поначалу жили в общежитии, у них была своя комната.
Только когда родился сын, Ельцин смог выбить для молодой семьи комнату в коммунальной квартире. Рождение внука для Бориса Ельцина стало огромным событием, до этого у него были одни девочки. Татьяна рассказывает: «Я специально оставила свою фамилию, потому что наша фамилия пропадает, у нас нет мальчиков. У моей сестры родилась девочка. Поэтому, выйдя замуж, я оставила себе фамилию Ельцина, чтобы дать ее сыну».
Решение не брать фамилию мужа оказалось дальновидным – вместе они прожили недолго. По версии Хайруллина, после тяжелых родов Татьяна оставила ему ребенка и уехала в Свердловск к родителям. Хайруллин поехал домой в Башкирию, чтобы его родители как-то помогли с сыном. Там он устроился работать. «Почти весь первый год жизни сын провел со мной, так что все проблемы молодой матери я испытал на себе, – рассказывал Хайруллин[21]. – Да и вообще мне казалось, что я гораздо лучше справляюсь с домашними обязанностями, чем бывшая супруга. Я редко видел Татьяну у плиты или у тазика с грязным бельем».
Татьяна рассказывает эту историю иначе. Ребенок был с ней постоянно, и только однажды она оставила его мужу на три недели, чтобы подготовить для жизни комнату в московской коммуналке, и уже через три недели забрала его обратно в Москву. После этого она взяла академический отпуск и уехала туда уже с маленьким Борей.
Когда же она вернулась через несколько месяцев, обнаружила совершенно голую коммуналку. «В пустой комнате сиротливо стояла детская кроватка и ковер. Было увезено все. Даже мои горные лыжи, которые мне подарил папа на день рождения. Тогда это был жуткий дефицит, и, помню, я очень злилась». Хайруллин же говорит, что на самом деле рассчитывал на то, что Татьяна приедет к нему в Башкирию. Спустя несколько лет, когда Бориса решил усыновить второй муж Татьяны, Хайруллин дал свое согласие.
Лишь однажды он решился воспользоваться старыми связями с семьей. После развода Хайруллин работал в башкирской компании, которая поставляла продукты питания в колонии строгого режима. Как говорил он сам, однажды с ним произошел неприятный инцидент, его тогда чуть не посадили. «Мне ничего не оставалось делать, как приехать к Борису Николаевичу, чтобы обсудить некоторые вопросы по этому делу. В коридоре я столкнулся с Татьяной. Она тут же вызвала охрану, и меня буквально выставили на улицу».
Как говорит Татьяна, такого не было и быть не могло – в квартире у них охраны не было, только в доме внизу: «Да и как вы себе представляете, чтобы мой папа с ним договорился встретиться, а мне ничего не сказал? А если бы такое вдруг произошло, неужели я ему сама не могла бы сказать "Уходи", не привлекая охрану?»
По словам Хайруллина, после этого унизительного эпизода он тяжело запил. «Признаюсь, долгое время я был настоящим алкоголиком. Но вовремя опомнился. Завязал», – рассказывал первый муж дочки Ельцина.
Прекращение пьянства не помогло ему восстановить отношения ни с сыном, ни с семьей Ельциных. Последний раз о нем было слышно в 2003 году, когда он публично говорил, что пытался встретиться с сыном, которому на тот момент было уже больше 20 лет. Бизнес у Хайруллина тоже не задался: удалось найти только одну зарегистрированную на его имя компанию, она называется «ИТХ-Эксплуатация» и в 2019 году была введена в реестр недобросовестных поставщиков за неисполнение контракта по материальному обеспечению Нацгвардии.
О существовании Вилена Хайруллина его сын Борис узнал уже только из прессы. А потом он неожиданно встретил своего сводного брата Марка на дискотеке. Лишь тогда мама рассказала ему настоящую историю семьи. Позже он даже встретился с отцом, но, по словам Татьяны Юмашевой, отношения у них не сложились. Членом семьи Вилен так и не стал. Мебель из коммунальной квартиры стала, похоже, единственным бонусом, доставшимся ему от Ельциных.
Никаких «мы Ельцины»
Борис Ельцин, кажется, первый из партийных боссов, кто старался показать себя «простым человеком». Вместе с оператором он проехался в троллейбусе[22], а позже решил пригласить съемочную группу к себе домой – показать, как он живет. Когда Валентин Юмашев впервые приехал в дом на 2-й Тверской-Ямской, где жил Ельцин, первая, кого он встретил, была усталая женщина с тюком белья, вышедшая из подъезда. Наина Ельцина пешком шла сдавать белье в прачечную. Своей машины в семье не было, а служебная возила только Ельцина.
Как рассказывает Юмашев, он был удивлен, что Ельцины жили двумя семьями в одной квартире. «Все-таки я журналист, и я знал, как живет партийная элита, какие у них квартиры и какие дома, как жили их дети. Я был очень сильно поражен, насколько это была скромная семья».
Внутри квартиры Юмашев увидел стандартные советские радости: стенку, чешскую посуду, отечественный телевизор. «Я прямо их всех полюбил за это. Абсолютно не капризная, дружная семья. Никаких "мы Ельцины" там не было».
«Если у Бориса Николаевича был какой-то кризис (а у него один кризис случался за другим), именно семья его спасала», – рассказывает Юмашев. Кстати, забирать мокрого Ельцина из отделения милиции, где нашел его Коржаков, тоже приехали Татьяна с мужем.
Ради дела ельцинская семья терпела и ранние журналистские вторжения в свою жизнь. «В семь утра мы приходили в дом Ельцина. Они там все были заняты, а тут съемка; конечно, это не очень им нравилось. Тем не менее отношения какие-то возникли», – рассказывает Юмашев.
Один из таких эпизодов – видимо, утреннее чаепитие – в итоге вошел в фильм, который назвали «Борис Ельцин. Портрет на фоне борьбы»[23]. Ельцин эмоционально жаловался Юмашеву на непонимание со стороны Горбачева, а режиссер-документалист ему сочувствовал.
– Я писал записку два года тому назад!
– И не прислушались вообще, да?
– К Михаилу Сергеевичу приходил один на один. «Выяви! Это будет такая потом ошибка», – рассерженно и несколько путано рассказывал Ельцин о своем разговоре с Горбачевым. – Потому что я в это время уже знал все.
– Да, там страшные вещи. Очень страшные, – говорил Юмашев, умевший выслушать, поддержать и расположить к себе собеседника.
– Страшные, – соглашался Ельцин.
После того как фильм был отснят, он не выходил еще два года и появился, уже когда Ельцин был народным депутатом и участвовал в избирательной кампании как кандидат в президенты РСФСР.
Вот как заканчивается авторский текст фильма, который писал Юмашев (вторым сценаристом формально числилась его жена Ирина Веденеева: Юмашев оформил жену, чтобы поддержать ее избрание в Союз кинематографистов): «За событиями не угнаться. Пленумы ЦК, съезды народных депутатов, сессии Верховного совета, трагические межнациональные конфликты, трудные шаги вперед на пути к демократии, гласности, нормальной человеческой жизни. Все это уместилось буквально в несколько месяцев. И каждый раз мы слышали голос народного депутата Ельцина, продолжающего отчаянную борьбу, начатую им на октябрьском пленуме ЦК. Только тогда он был один, а сегодня за ним эти люди, вставшие в многокилометровую цепочку в знак поддержки Ельцина. С ним миллионы москвичей, проголосовавших за него и против партийно-бюрократического аппарата в день выборов. И все вместе мы сможем сделать то, что он не смог сделать один».