"Ты это… не горячись! — забеспокоился голос. — Заплатим и все. Не надо связываться!"
"А вот хрен им в обе руки!" — мрачно отозвался старший помощник, чувствовавший, что если не сорвет на ком-нибудь распиравшую его ярость, то лопнет от злости. И когда возница собрался было пристроиться в хвост длиннющей очереди, дожидавшейся досмотра, он приказал ему сворачивать в "зеленый коридор", через который двигались богатые кареты и прочие повозки, отличавшиеся от стоящих в очереди, как "Инфинити" от "Жигулей".
Процесс инфильтрации в "зеленый коридор" гладким не был. Кучер кареты, которую подрезала телега Дениса, начал орать что-то про всякую шваль, которая не знает своего места и лезет туда, где могут находиться только благородные люди, а не старьевщики со своим барахлом, возница начал горячиться, размахивать руками, а в конце своей гневной филиппики даже замахнулся кнутом.
Кого кучер собрался перетянуть вдоль хребта: самого старшего помощника, Снежную Королеву, извозчика, или его тощую лошадку, осталось неизвестно, потому что Денис, которому надоело слушать эти вопли, ловко подскочил к передку кареты и выдернул крикуна с облучка. Когда же растерянный кучер, никак не ожидавший подобного обращения, оказался на земле, старший помощник провел экзекуцию, сколь быструю, столь и эффективную.
После того, как грозные вопли водителя кареты сменились его же воплями, но уже жалостными, переходящими в стоны и не побоимся этого слова — в вой… ну, может и не в настоящий вой, но в подвывания точно, дверца кареты приоткрылась и из нее высунулся пассажир — представительный мужчина средних лет, пестро и дорого одетый. Он открыл было рот, чтобы выразить свое возмущение, но наткнувшись на холодный взгляд Дениса, обещавший много чего нехорошего и обратив внимание на его ладонь, легшую на эфес шпаги, предпочел молча скрыться в глубине своего транспортного средства.
Старший помощник ожидал, что сейчас из кареты, как горох из стручка, вылетят кунаки влюбленного джигита — охранники там, или еще кто и можно будет отвести душу, разгоряченную Снежной Королевой и ее долбанным сундуком, но, к огромному его удивлению, из экипажа никто не вышел — то ли не было абреков, то ли хозяин приказал не связываться, то ли еще что, но никого не было. Ну-у… — на нэт и суда нэт.
Четверо стражников — трое постарше, мужики лет сорока и совсем еще зеленый юнец, предводительствуемые таможенником, солидным мужчиной лет пятидесяти, невысоким, полным, с большой лысиной, невзрачным с виду, но обладающим ярко выраженной начальственной харизмой, прекрасно видели безобразную сцену, разыгравшуюся в пределах прямой видимости неподалеку от них.
Когда телега старшего помощника приблизилась к воротам, таможенник и трое ветеранов стали пристально что-то разглядывать в глубине порта, не обращая на дорогу никакого внимания, а вот юнец, преисполненный дури и служебного рвения, вознамерился было заступить путь транспортному средству Дениса, однако был немедленно одернут одним из ветеранов. Когда телега старшего помощника скрылась за поворотом, на блокпосту произошел следующий разговор:
— Депчебал! — сурово обратился к юнцу таможенник. — Ты разве не обратил внимания, что мы не собирались проверять эту телегу?
Юноша от такого начальственного наезда сначала покраснел, потом побледнел, затем эти процессы конвергировались и в результате Депчебал стал походить лицом на разукрашенного клоуна. Ему бы промолчать, но видимо он был не просто молод, а еще и дурак, а это надолго и он начал оправдываться:
— Я думал…
— Что ты делал!?! — перебил его таможенник, с изумлением глядя на юношу.
— Думал, — растерянно повторил тот.
— Еуджен! — таможенник повернулся к одному из ветеранов, которые смотрели на младшего товарища, как на кусок собачьего говна, прилипшего к подошве сапога. — Меня от него уже тошнит и боюсь, что вырвет. Объясни ему все сам.
— Послушай недоумок, — обратился к юноше ветеран, — ты разве не заметил, что парень этот отмороженный на всю голову, раз не побоялся влезть перед каретой самого Зиндела Аксвершота?
— Заметил! — истово закивал юноша. — И удивился почему маг его не сжег!
— И почему?
— Я не знаю… — совсем растерялся Депчебал.
— А я тебе объясню! — гневно уставился на юнца ветеран. — Маг, в отличие от тебя, недоумка, сразу смекнул, что таким наглым и таким бедным может быть только младший сынок тирана какого-нибудь маленького островка, на котором живут сто людей и три козы, где его папаша — адмирал, бог и воинский начальник! И наследничек, хоть и пятый, или какой еще, так же воспитан — все должны перед ним спину гнуть!
— Ну и сжег бы его! — попытался вернуть себе инициативу Депчебал.
— Придурок, — покачал головой Еуджен. — Ну сжег бы, а через полгода, или когда еще, евонный папаша прознает про то, да и пришлет убийц, а подстеречь человечка завсегда можно, маг он, или не маг. — При этих словах ветерана, таможенник важно покивал, показывая, что поддерживает такую позицию целиком и полностью.
— А я думал мы вчетвером… — неугомонный юнец предпринял новую попытку оправдаться, но был безжалостно перебит старшим товарищем:
— Думал он! — презрительно хмыкнул Еуджен. — Вчетвером! — передразнил он Депчебала. — Ты меч держишь, как кухарка кочергу, да и мы ненамного лучше, — самокритично добавил он. — А таким, как этот парень, маленькую шпагу вместо погремушки в колыбель вешают! Нашинковал бы он нас, как капусту, придурок, если бы ты вылез!
Осознав всю глубину своего проступка, юноша подавленно втянул голову в плечи, но на этом экзекуция не закончилась. Вишенку на торт положил таможенник:
— Еще раз выкинешь какой-нибудь фокус, я тебя из своей бригады уберу, — он помолчал, давая Депчебалу возможность оценить грядущие нерадостные перспективы и добил: — Пойдешь в нижние кварталы патрульным, там бойцов в страже не хватает. — При этих словах юноша совсем скукожился — хуже, чем охранять порядок в нижних кварталах, было лишь совать руки в осиные гнезда. И действительно, вместо того, чтобы получать ежедневно хоть и небольшой, но процент, от мзды, собираемой таможенником, придется каждый день рисковать жизнью задарма, потому что получить заточку в бок в нижних кварталах было проще, чем перднуть на ветру.
Старший же помощник, если бы мог узнать, какие интересные, но не имеющие ничего общего с реальностью, выводы были сделаны из его прямо скажем — безответственного поведения, вызванного крайним раздражением и благоприобретенным пофигизмом, был бы удивлен до такой степени, что высунул язык и приложил палец ко лбу на тибетский манер. Но, на его счастье, эта информация до него не дошла. Поэтому ведом не ведавший и слыхом и не слыхавший, какие страсти вызвал на блокпосту, Денис через полчаса прибыл на станцию дилижансов в сопровождении телеги, лошадки, ямщика, долбанного сундука и Снежной Королевы.
Станция дилижансов напоминала непритязательный автовокзал в каком-нибудь провинциальном городке, капитальный ремонт в котором проводился никогда — имеется в виду вокзал, а не город. Но были и отличия — кроме собственно помещения, в котором продавались билеты, станция имела второй этаж, где располагалась гостиница.
С долбанным сундуком опять возникли проблемы — вездесущих мальчишек на автовокзале почему-то не оказалось и снимать сундук с телеги извозчику пришлось в компании с местным служащим — субтильным юношей лет пятнадцати, исполнявшим, по все видимости, роль прислуги за все, на манер таджиков на автозаправках.
Убедившись, что сундук снят и не поврежден, старший помощник расплатился с возницей и кинул медяк сотруднику станции, который чуть не надорвался во время этой погрузо-разгрузочной операции. Затем Денис строго приказал Снежной Королеве сторожить сундук, никуда не отлучаться и кричать в крайнем случае, после чего, не слушая ее возражений, направился в здание станции дилижансов.
Никаких билетных окошек, закрытых на обед, перерыв, или какое иное мероприятие, равно, как и очередей к ним — что было вполне логично — нет окошка, нет и очереди, в помещении не обнаружилось. Фойе станции дилижансов более всего напоминало какую-то провинциальную гостиницу в глубинке, куда набивается всякий разночинный народ, начиная со скромно одетого наладчика, приехавшего монтировать импортное оборудование на местный свечной заводик и заканчивая депутатом областной думы, заявившегося на свидание со своим электоратом в преддверии выборов.
Но это, если судить по земным меркам, по батранским же — в вестибюле кучковались простолюдины и благородные. При этом, благородные были, как бездарные, так и маги, как определил Денис, бросив быстрый оценивающий взгляд на надтелесные оболочки немногочисленной публики. Особо сильные Искусники не прослеживались, но старшие медные, если прибегнуть к классификации, которая была близка и понятна старшему помощнику, присутствовали. Вся эта местная иерархия с Чующими Беду, причем жопой и Ведающими Откуда Ноги Растут, казалась Денису замшелой, провинциальной и тенденциозной и для себя он оценивал магов по-научному — как в Протекторатах.
Мгновенно оценив диспозицию, открывшуюся его взору, старший помощник пришел к безошибочному и логически безупречному выводу, что единственным человеком, который владеет всей полнотой информации о наличии, или отсутствии билетов на тот, или иной, рейс, мог быть только высокий жилистый мужчина в черной жилетке, чем-то неуловимо смахивающий на Клинта Иствуда в каком-то вестерне, который облокотился на стойку и разглядывал публику, толпившуюся в фойе, холодными серыми глазами. До полноты образа не хватало только стетсона и монструозного револьвера, но чего не было, того не было.
Добравшись до стойки, Денис, хорошо помнивший, что ничто не дается нам так дешево и не ценится так дорого, как вежливость, хотел было улыбнуться, произвести на ковбоя приятное впечатление и потом уже завести с ним специальный разговор, но наткнулся на откровенно неприязненный и пренебрежительный взгляд мужчины, торчащего за прилавком.