«А ты все-таки спроси! — начал занудничать голос. — Интересно же!»
«Сам спроси!» — отмахнулся Денис и мысленно улыбнулся.
Он по ассоциации вспомнил эпизод из своей первой жизни, когда маленький Дениска с мамой и папой отдыхал в каком-то то ли пансионате, то ли доме отдыха, то ли санатории, то ли на турбазе — короче говоря, объекте туриндустрии.
После ужина большая компания собиралась на волейбольной площадке, где играла на выбывание — проиграла команда — милости просим к многочисленным зрителям, активно болеющим за своих родственников и анализируй ошибки, которые привели на трибуну вместо того, чтобы продолжать играть.
Частенько к любителям волейбола из числа отдыхающих присоединялся охранник, который приходил с огромным ротвейлером. Пес, которого он привязывал неподалеку, очень интересовался игрой — вскакивал, когда неудачно отбитый мяч летел в его сторону и азартно лаял. Естественно, что желающих пройти мимо здоровенной страшной собаки — практически баскервильской, чтобы достать мяч из кустов, не находилось и ходить за ним приходилось этому охраннику. Но все это так — предыстория.
Сама же история заключается в следующем. Как только мяч улетал в кусты, «охраняемые» ротвейлером и за ним отправлялся хозяин собаки, потому как он единственный мог выполнить эту миссию, какой-нибудь мужик из числа играющих немедленно предлагал жене, сидящей на трибуне:
— Погладь собачку! — на что следовал стереотипный ответ:
— Сам погладь!
От этого воспоминания Дениса как будто накрыло теплой прозрачной волной, которая смыла весь, все еще остававшийся на душе, негатив. Жить снова стало легко и просто и старший помощник незаметно из стадии кемаренья, или легкой дремоты, провалился в глубокий сон, чем вызывал обоснованную зависть Ёйдарта и Тарении, которым этот фокус не удался. Дядя с племянницей, сидели растопырив глаза, как сычи и бездумно пялились в окна на скучный пейзаж, проплывавший за ними, бросая время от времен недовольные взгляды на Дениса, тихонько посвистывающего носом.
Мир, спокойствие и согласие с самим собой, воцарившиеся в душе старшего помощника, привели к неожиданному эффекту. Перед тем, как окончательно забыться в объятиях Морфея, к нему, голосом Сталина, с ощутимым грузинским акцентом, обратился внутренний голос:
«Нэ находыте, таварищ Дэнис, что жыть стало лучше, что жыть стало вэсэлэе?»
«Нахожу, Иосиф Виссарионович! — немедленно отрапортовал старший помощник, вытягиваясь на диване по стойке смирно. — Очень с вами согласен!» — после чего незамедлительно провалился в царство снов.
Дорога была не то, чтобы хорошая — нет — ямы и ухабы периодически встречались, но по сравнению с трассами нечерноземной полосы, связывающими между собой стагнирующие населенные пункты с депрессивным населением, или же депрессивные населенные пункты со стагнирующим населением — черт его знает, как более правильно — очень даже ничего. По крайней мере, поспать не просыпаясь старшему помощнику удалось, а проснулся он уже на закате, когда карета остановилась.
А остановилась она на большом постоялом дворе. Кучер и лакеи принялись распрягать лошадок, а господа, в число которых входил и старший помощник, направились непосредственно в заведение. Особого ажиотажа их появление в обеденном зале не вызвало… точнее говоря, не совсем так — появление Ёйдарта и Дениса не вызвало, а вот Тарении — очень даже!
Она была красивой девушкой и не потерялась бы на любом балу, или конкурсе красоты, а уж на фоне немногочисленных неинтересных селянок, разбросанных там и тут по залу, вообще смотрелась, как лебедь среди ворон… а пожалуй даже не ворон, а воробьев. Имеется в виду лебедь на плаву в каком-либо водоеме, а не на берегу, где эта гордая и красивая птица выглядит достаточно неуклюже.
Довольно большое помещение было заполнено едва наполовину. Как и в любом придорожном постоялом дворе эконом класса пахло здесь не розами. Запахи выгребной ямы, прокисшего пива, застарелого пота, жареного мяса, горелого лука, подгнившего чеснока перемешивались между собой, образуя непередаваемый «дорожный» аромат, который на неподготовленного человека действовал расслабляюще.
Старший помощник и маг отнеслись к нему достаточно индифферентно, а вот Снежная Королева слегка взбледнула. Однако, человек ко всему привыкает — такая уж это тварь, поэтому за Тарению можно было не беспокоиться — привыкнет со временем.
Большинство посетителей было сгруппировано в компании различной численности от четырех до двенадцати человек, одиночек же не было вообще. В основном, судя по угрюмым усталым лицам и невзрачной поношенной одежде, контингент состоял из крестьян и караванщиков, которые кушали молча, или тихонько переговаривались, торопясь побыстрее поесть, чтобы можно было, наконец, улечься спать после тяжелого трудового дня.
Но, к сожалению, скромными и нетребовательными простолюдинами состав гостей постоялого двора не ограничивался — присутствовала и шумная, пестро одетая в попугайском стиле компания благородных, которая вела себя, как новые русские в разгар девяностых в каком-нибудь недорогом ресторане — развязно, шумно и нагло.
В пафосном и дорогом заведении, с известным владельцем, а особенно если тот был связан с лево, или правоохранительными структурами, эти хозяева жизни вели себя пристойно, потому что боялись, а если владелец ноунейм — то можно. Вот такая мерзопакостная философия. Как показывал опыт старшего помощника, это не было нашим отечественным изобретением — это явление было общим для всех миров и времен. А с другой стороны, отчего бы и не быть? — люди везде остаются людьми — на одного Христа, или Будду, приходится миллион Шариковых, а может и побольше.
«Ща докопаются, — начал ванговать внутренний голос. — Вишь, как на Тарению пузыри пускают!»
«Блин, — поморщился Денис. — Тарения и неприятности — слова синонимы!»
«Точно! — обрадовался голос, бывший большим поклонником русского футуризма, что тут же и продемонстрировал, слегка переиначив известные строки Владимира Владимировича… но не того, о ком все подумали, а Маяковского: — Тарения и неприятность — близнецы братья. Мы говорим Тарения, подразумеваем неприятность! Мы говорим неприятность, подразумеваем Тарения!»
«Браво! — мысленно похлопал старший помощник. — Ты знатный пародист!»
«Литературовед!» — поправил его голос.
Как только Денис и дядя с племянницей устроились за длинным пустым столом, усевшись спиной к стене, а лицом к залу, по типу избушки, которая стала лицом то ли к Ивану-царевичу, то ли к Ивану-дураку — хрен их разберет, а к лесу задом, как к ним тут же подлетел половой с грязным полотенцем, перекинутым через руку.
Молодой человек чистотой рук, лица и одежды от своего засаленного полотенца — видимо признака статуса, отличался не сильно и не будь у старшего помощника наников в крови, которые могли нейтрализовать любую заразу, он бы сильно подумал — употреблять пищу, полученную из рук такого чела, или нет. Но, так как наники имели место быть, то этими вопросами Денис не заморачивался.
— Есть жареная свинина, тушеный кролик, гречневая каша… — солидно, не торопясь, начал перечислять официант изыски местной кухни, но был остановлен Ёйдартом:
— Ничего не надо. У нас все свое.
— Но… — растерялся половой. — У нас так нельзя… Хозяин… — что он конкретно хотел сказать осталось неизвестным, потому что легким движением руки Хозяин Воздуха отправил его прочь. Старший помощник обратил внимание на то, что насколько легким было это движение, настолько же и властным.
«Учитесь Киса!» — посоветовал внутренний голос.
«Чему тут учиться? — мысленно пожал плечами Денис. — Вот буду старшим серебряным Искусником и у меня будут такие же жесты!» — Чувствовалось, что голос хотел возразить, но к чему придраться не нашел и промолчал. Правда, при этом сердито засопел.
Официант быстрым шагом направился к стойке, откуда осуществлял общее руководство хозяин заведения — высокий плотный мужчина неопределенного возраста, смахивающий из-за наличия умного взгляда и густой окладистой бороды на Карла Маркса. Судя по всему, половой намеревался доложить о нештатной ситуации, выходящей за границы его компетенции и получить соответствующие инструкции.
Реакция руководства постоялого двора на сложившуюся коллизию заинтересовала и старшего помощника и за ней он решил проследить. Денис для начала разоружился — положил на скамью шпагу и кинжал, чтобы не мешали, но недалеко, так чтобы дотянуться при необходимости, потом, на манер офисного планктона, дремлющего, когда не видит начальство, положил голову на руки, закрыл глаза и выпустил Астрального Лазутчика.
— … свое говорит у нас! — горячился половой. — Не надо вашего! Брезгуют!
— Брезгуют… — задумчиво протянул бородатый Карла.
— Надо Ефрема позвать, чтобы вразумил! — официант бросил взгляд на громадного вышибалу, меланхолично постукивающего по своей лопатообразной ладони огромной деревянной дубинкой, неотличимой по размерам от бейсбольной биты. — Пусть их!
— Повременим, — после некоторого раздумья, принял решение руководитель. — К ним сейчас благородные гонцов зашлют из-за бабы, посмотри, что будет.
«Профессионально!» — оценил решение хозяина заведения внутренний голос.
«Недаром на Карлу похож, — хмыкнул Денис, возвращаясь в тело. — Такой же умный!»
Поднял голову старший помощник как раз в тот момент, когда один из двух лакеев Ёйдарта выгружал на стол снедь из большой корзины. Наличие корзины, равно как и еды в ней неожиданностью для Дениса не стало. Дело было в том, что карета, на которой они прибыли, отличалась от «лимузина» не только скромностью имиджевого тюнинга, но и наличием багажника — большого ящика, расположенного позади кабины — там черта можно было провезти, а не только провиант для брезгливого Хозяина Воздуха и его племянницы!
Лакей не успел закончить сервировку, как у стола появился посол от благородных — попугайски наряженный (ну, а как без этого?) молодой человек с жидкими усиками, но зато со крупными прыщами на бледном лице.