– Кто? – равнодушно поинтересовался Шэф.
– Колдун.
«В переводе на нормальный язык – это будет обычный маг… еще бы чародеем обозвал… Блин, надо вводить стандартную классификацию, – мельком подумал Шэф: – маг и истинный маг… и точка!» – а вслух спросил:
– Знаешь его? – ш’Аран в ответ только покачал головой.
– Ну-ка взгляните! – приказал Шэф и тут же на краткий миг лица ш’Кола и ш’Иха застыли, а потом они повторили пантомиму ш’Арана с качанием головой.
– Помощнички… – проворчал Шэф, – все самому делать приходится, – и через секунду продолжил, – это же Велиар – статс-секретарь Эркеля. – Гвардейцы смущенно переглянулись. Откуда им было знать, что Шэф познакомился с Велиаром лет тридцать пять назад, когда их и на свете-то не было, на каком-то торжественном приеме у Гроссмейстера. – Веди сюда!
Если колдуна и поразил новый облик Шэфа, которого он знал седоватым мужчиной неопределенного возраста, то он никак этого не показал, разве что, чуть кривовато усмехнулся, произнося дежурный комплимент:
– Хорошо выглядишь, ш’Эф, не узнать…
– И тебе не хворать, Велиар… – присаживайся, отведай из моего кубка.
– Чего? – насторожился колдун, на что Шэф только с улыбкой махнул рукой, – угощайся и рассказывай с чем пожаловал.
– Это не Эркель. – Колдун так и остался стоять, настороженно глядя на Шэфа.
– Знаю. – Невозмутимо отозвался Шэф и тут же Велиар расслабился – как-то сразу стало понятно, что он до последнего мгновения не был уверен, уйдет он живым из «Русалки», или нет. – Присаживайся Велиар. – Повторил приглашение Шэф. – Все очень вкусное.
Теперь отказываться от угощения, когда недоразумение было успешно разрешено, Велиару было совершенно не с руки, и он спокойно уселся за стол. Прождав с минуту слугу, долженствующего обслуживать его бокал и тарелку, он бросил на Шэфа недоуменный взгляд.
– А у нас самообслуживание, – пояснил Шэф, – кидая, а ля Карабас-Барабас, обглоданную кость в большой глиняный кувшин, – у нас все по походному – без излишеств. Настоящая Пчела должна стойко переносить все тяготы воинской службы, – продолжил он, – щедро намазывая бутерброд черной икрой. – Чай не баре! – завершил он непонятной сентенцией свой маленький спич.
Колдун, глядя на такое вольтерьянство, только покачал головой, но чиниться не стал, и тоже приступил к трапезе. Насытившись, он продолжил начатый разговор:
– Эркель хочет с тобой поговорить и…
– О чем ? – невежливо перебил его Шэф. Велиар поморщился – не привык он к такому обращению, но зная Шэфа, как говорится – с плохой стороны, мудро решил не обострять.
– Я не знаю… – мягко произнес он.
– Врешь! – убежденно отозвался Шэф, – но это неважно – слушаю.
Велиар только вздохнул и сокрушенно покачал головой – мол только Высокие Небеса знают, как ему тяжело выслушивать такую напраслину в свой адрес.
– Эркель хочет поговорить с тобой, – он сделал паузу на случай нового перебивания, но не дождавшись, продолжил, – и приглашает сегодня на ужин.
– Насчет ужина не знаю… – задумчиво протянул Шэф, – сам не знаю, где могу быть в это время, но… может попозже, постараюсь заглянуть ненадолго, если он хочет поговорить… – Велиар едва заметно усмехнулся – он догадывался, какие дела могут так увлечь Шэфа, что он забудет об ужине, но озвучивать, разумеется, ничего не стал.
– Договорились! – произнес он вставая и протягивая Шэфу руку, которую тот с чувством и пожал.
*****
Сегодня утром, прямо в его же служебном кабинете, что было особенно обидно, начальнику внешней стражи славного города Хазрета было сделано предложение, от которого он не смог отказаться. Незнакомый посетитель – прилично одетый неприметный человек, запомнить внешность которого решительно не было никакой возможности – такая она была заурядная, приятно улыбнулся и без приглашения расположился в гостевом кресле. Особенностью кресла были чрезвычайно низкие ножки и продавленное сиденье, что обеспечивало тер’Оносу взгляд сверху вниз на человека любого роста, попавшего в его кабинет, а посетителю, в свою очередь, кресло обеспечивало чрезвычайный дискомфорт – согласитесь трудно сохранять чувство собственного достоинства, да и вообще любое другое позитивное чувство, когда коленки упираются в подбородок, а поясницу массирует чрезвычайно неудобная и угловатая спинка. Но, судя по всему, странному посетителю в «гинекологическом» кресле было достаточно удобно, он ничем не выражал своего недовольства, а наоборот мягко улыбался хозяину кабинета, и вообще складывалось такое впечатление, что в кабинете грозного страженачальника тот чувствовал себя как дома и вот это-то очень сильно и не понравилось хозяину кабинета… – чрезвычайно сильно!
Тупой, кабанообразный дуболом, сластолюбец, садист и коррупционер – таким начальник внешней стражи выглядел в глазах подавляющего большинства горожан. И как достаточно часто случается, большинство было не право… или же – не совсем право, вспомним хотя бы нашу собственную историю – большевики, приватизация и прочее дерьмо…
Насчет коррупционера – тут к гадалке не ходи, это правда… Но, с другой стороны, и не совсем правда… – ну скажите на милость, кому будет лучше, если молодой человек, совсем почти мальчишка, сын уважаемого человека, будет сидеть в зиндане, только за то, что с друзьями – сыновьями таких же уважаемых людей, гонялся наперегонки ночью по воинскому кладбищу – там аллеи прямые, можно хорошенько разогнаться. Ну-у… помяли они немножко могилки и сторожа-инвалида, так тот сам виноват – попал молодым господам под горячую руку со своими криками…
Ну как не помочь уважаемым людям, скажите на милость? Как?! А уважаемые люди, на то и уважаемые, что не забывают оказанное им уважение и стараются, в свою очередь, оказать уважение начальнику внешней стражи – так что, если разобраться, то никакая это не коррупция, а просто взаимное уважение! О как!
Теперь насчет садиста – это и вовсе неправда. Подчиненные, те – да, иногда перегибают палку, но! – только от излишней старательности, из-за, если выражаться высоким штилем, любви к родному городу! – чтобы всякое отребье не поганило его стройный, но строгий вид. Ну… прибьют иногда бомжа… или пьяницу… или еще кого… – но только из-за излишнего усердия, градолюбия и порядкофилии, так сказать, а сам начальник – ни-ког-да! Чтобы не болтали эти оппозиционеры – ни-ког-да!.. разве что с тем купчишкой… так и то… он же в конце концов живой остался, а что болтает, так наверняка врет! Клевещет гад, а начальник внешней стражи Хазрета его и пальцем не тронул!.. дубинкой… – может быть… но пальцем точно нет!
Сластолюбец… сластолюбец – это да! Из песни слова не выкинешь. Несмотря на свой кабанообразный вид, а может и благодаря ему, поди разбери этих женщин, тер’Онос пользовался успехом у слабого женского пола. Злые языки правда утверждали, что за все удовольствия ему приходилось платить – не деньгами, так оплеухами, и что за некоторые его любовные похождения, буде они совершены менее уважаемым человеком, он вполне мог бы пополнить славную когорту евнухов – в Хазрете с правами человека было не особо, а с кастрацией наоборот – хорошо! Так что, ежели чего не так – чик! и готово! но… не пойман – не вор, а кто ж его поймает? – он же начальник внешней стражи! а не хрен собачий.
И насчет тупого дуболома, это тоже вранье. Во-первых это доказывал простой семантический разбор поговорки, без изменения наличествующей во всех мирах, населенных людьми: «Если ты такой умный – почему такой бедный?». Тер’Онос не был бедным, значит что? – значит он не был глупым. Это раз.
Во-вторых, как понятно последнему придурку, должность начальника внешней стражи очень тяжела: на этой, не побоюсь этого слова – расстрельной должности приходится ежеминутно рисковать жизнью, прикрывая собственной грудью законопослушных граждан от распоясавшегося криминалитета; ночей не спать, лично руководя операциями по задержанию особо опасных преступников, в любую секунду ожидая, что арбалетный болт вонзится тебе в сердце; на личном примере воспитывать молодых стражников в духе беззаветного служения родному городу и лично его губернатору, дорогому товарищу тер’Халсану и делать еще миллион тяжелых и неприятных дел – короче говоря о личной жизни можно забыть – твоя жизнь положена на алтарь Отечества!
Но!… что странно… казалось бы, что на такую собачью должность немного найдется охотников – кому ж охота по локоть в, чуть не сказал крови, нет-нет: по локоть в дерьме, чистить Авгиевы конюшни, будучи при этом мишенью постоянного недовольного брюзжания неугомонной оппозиции? Казалось бы добровольных охотников на должность начальника внешней стражи славного города Хазрета днем с огнем не сыщешь! Ан нет! – оказывается число горожан, беззаветно преданных идеалам свободы, равенства, братства, а так же примкнувшим к ним закона и порядка, немногим не доставало до общего числа граждан Хазрета, и желающих занять такую неблагодарную должность, как начальник стражи, было пруд пруди! Вот парадокс-то!
Но, что хуже всего, они не только хотели – они интриговали! Они ставили начальнику стражи каждое лыко в строку, они наушничали губернатору, они подбивали несознательных граждан на несанкционированные митинги против произвола городской стражи – короче говоря, мутили воду как могли. Иногда удобное кресло тер’Оноса напоминало седло ковбоя на родео.
Исходя из всего вышеизложенного приходится признать, что тупой, кабанообразный дуболом на этой должности долго бы не продержался, а тер’Онос был начальником внешней стражи славного города Хазрета уже десять лет…
На этом лирическое отступление следует закончить и вернуться к утренним событиям: начальник стражи на секунду отвел взгляд от незваного гостя и машинально отметил, что его облик сразу исчез из памяти, хотя память у тер’Оноса была профессиональная.
«Странно… – подумал он, – а как вообще ЭТОТ попал в кабинет без доклада секретаря!? Что за херня, в конце концов! Кто это!?» – и только тер’Онос открыл рот, чтобы задать незваному гостю эти неприятные вопросы, как тот, не переставая доброжелательно улыбаться, протянул ему свернутый в трубку лист пергамента.