– Ты вылечишь ее?
… да-а-а… если девчонка умрет придется бежать…
… и не откажешься… – хуже будет…
… если выживу, надо найти эту сучью ведьму… познакомиться…
– Я могу попробовать, но… – Витус слегка развел руками.
– Без гарантии… – уточнил Змей.
– Именно так. И еще… дело это непростое и опасное, – Витус сделал паузу, а Гистас согласно покивал. Маг имел в виду опасность непосредственно для себя – было очевидно, что взявшись за лечение, но потерпев фиаско, он наживет могущественного врага в лице главы "Союза" и соответственно – всей Ночной Гильдии. Что имел в виду Змей, когда согласно кивал, было неизвестно, но он был согласен с тезисом мага. – Так вот, – продолжил Витус, – оплата должна быть соответствующей.
– Сколько?
– Лицензия бакарской Гильдии Магов.
Гистас ответил после небольшой паузы и магу это понравилось. Понравилось, что он не сразу дал согласие – в его положении можно было давать любые обещания, а потом начинать думать выполнимы они, или нет. А если человек медлит, значит он сначала думает, а потом говорит.
– Я сделаю все что возможно и невозможно, но…
– Без гарантии… – повторил слова Змея Витус.
– Да.
– Согласен.
– Хорошо. – Решение было принято. Оставалось его реализовать, и поведение Гистаса мгновенно изменилось. Он вновь стал главой "Союза" – собранным, спокойным и чрезвычайно опасным. Глаза похолодели, в них загорелся привычный огонек, взгляд затвердел. – У тебя все есть, чтобы начать работать?
– Нет, не все. У меня нет главного ингредиента – "Пирамиды Света".
– Где можно взять?
– "Пирамида Света" – мощный и очень редкий артефакт. Накапливает магию… – Витус собрался было развить мысль, но Змей перебил:
– Извини, но не будем терять времени – я знаю, что его мало. Ты знаешь, что это такое – и этого достаточно. Сможешь купить?
– Нет.
– Почему? Я заплачу любые деньги.
– Естественно заплатишь. – Маг твердо взглянул в глаза главы "Союза". – Когда дело дойдет до денег – можно будет считать, что задача решена. Проблема в другом – это очень редкий артефакт. Много лет назад, когда я еще контактировал с Гильдией Магов, я случайно увидел его у Свэрта Бигланда. Потом, как ты догадываешься, никаких контактов с Гильдией у меня не было, – в глазах у Витуса на мгновение проглянула грусть, как кошка из открытой форточки, но он, привычным усилием воли, загнал ее обратно и форточка захлопнулась. – Как обстоят дела теперь я, как ты понимаешь, не знаю, но начинать поиски надо со Свэрта.
Гистас молчал. Задача усложнялась с каждым мгновением. После ощутимой паузы он вновь заговорил:
– А заменить пирамиду чем-нибудь другим нельзя?
– Может и можно… но в том трактате, что я читал, упоминалась именно она.
– Хорошо, – Гистас поднялся из-за стола, – я прямо сейчас займусь пирамидой. Где тебя найти, когда она будет у меня? – Оба понимали всю риторичность этого вопроса – из под наблюдения Витуса уже не выпустят, но приличия должны были быть соблюдены.
– Аптекарский переулок, красный трехэтажный дом с башенкой.
Змей знал место, где поселился маг. В этом районе, равно удаленном и от блестящего центра и от бедных окраин, селились люди зажиточные и степенные – чиновники средней руки; купцы – не бедные и не богатые, а скажем так – состоятельные; аристократы, с приличным, но не зашкаливающим доходом от своих владений, разбросанных по всей территории огромной Империи, и прочий солидный люд, склонный к обеспеченной жизни, но не любящий сорить деньгами понапрасну и пускать пыль в глаза.
Соседи Витуса были бы изрядно удивлены, если не сказать – шокированы, узнав о его привычке столоваться в "Радуге". Но этот шок не шел ни в какое сравнение с тем, который случился бы с ними, узнай они правду о прошлом своего респектабельного соседа и его нынешней, противозаконной, деятельности. Подпольное изготовление магических артефактов, без лицензии бакарской Гильдии Магов было деянием похуже, чем предумышленное убийство. По крайней мере, с точки зрения Гильдии. И что характерно, оспаривать эту точку зрения, никто бы не стал.
*****
Гистас устроился на диване в своей карете и задумался. Проще всего было бы обратиться прямо к Свэрту, так мол и так – хочу приобрести "Пирамиду Света" – назначай цену! Но Змей, как человек опытный и мудрый, знал, что прямой путь, чаще всего, не самый лучший. Конечно же, не исключено, что глава Гильдии Магов улыбнется, вытащит заветный артефакт из заветного сундучка и, не прекращая улыбаться, отдаст за небольшое, или даже – очень больше, вознаграждение. Однако, гораздо более вероятен другой сценарий. Точнее – два сценария.
Первый – Свэрт использует артефакт для каких-то своих целей и расставаться с ним решительно не намерен. Ни за какие деньги. Большинство людей считает, что все продается и все покупается. А если не продается – значит не дали нужную цену. Змей же твердо знал, что это не так. Бывают исключения. И ему очень не хотелось на такое исключение нарваться. Второй пессимистический вариант был ничем не лучше первого – "Пирамида Света" продана, или передана третьему лицу, которое, в свою очередь, ценит артефакт не дешевле собственной жизни.
Какой из этого вывод? А вывод самый простой. Он пойдет на все, чтобы заполучить пирамиду. Пойдет до конца, но… Совершенно не исключено, что в процессе добывания артефакта, пострадают люди. И не простые люди, которых на пятачок пучок, а люди, или входящие в Гильдию Магов, или близкие к ней. А это совершенно меняет картину – маги таких вещей не прощают, будет расследование, и не обычное полицейское, где главное назначить виноватого, а такое, где надо найти истинного виновника.
И они найдут, в этом Гистас не сомневался. Он не боялся за себя. Просто ясно отдавал себе отчет, что без него Делия или умрет – если лечение не поможет, или же – прямиком отправится в бордель, если выздоровеет. Следовательно, ничто не должно указывать на связь между ним и "Пирамидой Света". Ну-у… или, по крайней мере, постараться как можно более тщательно замаскировать эту связь. Придется действовать стандартным путем – не таким быстрым, как поездка в Дворец Магов, но гораздо более надежным в плане конспирации.
Змей высунул руку в открытое окно и щелкнул пальцами. Тут же от стены отделилась серая тень, абсолютно до этого незаметная и обернулась серым человеком, таким же незаметным и незапоминающимся, как его тень. Серое лицо, серые глаза, серая одежда, серая обувь – он исчезал из памяти стоило только отвести от него взгляд. Гистас протянул ему кошелек:
– Найдешь в банке Карста Итала. Скажешь, что кладешь на мой счет сто золотых. Все понятно? – Серый кивнул. – Не перепутай, сто золотых. Здесь ровно.
*****
Часы с утра и до обеда были мертвым временем. Обычно, никакого наплыва посетителей от четвертой склянки до пятой, а зачастую и до шестой, не наблюдалось. Вот и сейчас Карст Итал откровенно скучал, бездумно уставившись в окно. Прошлый вечер и большую часть ночи он провел хорошо, можно сказать – замечательно! Сияющие огни Королевской набережной, пузырьки игристого вина в хрустальном бокале, музыка, танцующие пары в роскошных нарядах, подобострастные лакеи, вкус вишни на сладких губах озорницы Твили… Одним словом – хорошо!
Но! За все в жизни приходится расплачиваться. А вот платить Карст не любил. Насколько он любил вышеупомянутую сладкую жизнь, настолько же, если не больше, он не любил расставаться с маленькими желтенькими кругляшами, хранящимися в его кошельке. Это противоречие омрачало его, в целом безоблачную, жизнь. Оно разрывало его тонкую, не побоимся этого слова – артистичную, натуру. Причем на две равные части.
Посудите сами: если бы он был обычным, банальным скрягой, то копил бы свои денежки, складывал в сундучок и получал чувственное удовольствие от их ежевечернего пересчета, а ля Гарпагон. Так нет же! – Карст Итал точно так же, как деньги, любил простые земные радости: вино, женщин, лошадей, комфорт и все остальное, что можно получить за презренный металл. А расставаться с ним – с презренным металлом, не любил. Вот такая вот дилемма!
От этих переживаний, вызванных раздвоенностью чувств, его оторвал посетитель, неожиданный как снег в России. Неприметный серый человечек вежливо поздоровался, выложил объемистый кошель и произнес фразу, заставившую банкира подобраться:
– Надо положить на счет Гистаса Грине сто золотых. Здесь ровно. – С этими словами он подтолкнул кошелек к банкиру.
По причине вышеупомянутой глубинной двойственности своей натуры, чувства, которые испытал Карст от слов серого, были столь же двойственны. Первым чувством была радость, чистая и светлая, как у маленького ребенка при виде мамы, вернувшейся с работы с большой коробкой конфет в руках. А вызвана она была тем, что намечалась возможность подзаработать, и как небезосновательно, на основе прошлого опыта, подозревал маг – приличную сумму.
Второе же чувство не было столь просто и прозрачно, как первое. Точнее говоря – это была комбинация двух чувств, а именно: досады и опаски. Досада была вызвана тем обстоятельством, что ему – магу… Для тех, кто не до конца понял: ЕМУ! – МАГУ! приходится, как ни крути, но, если быть честным с самим собой и называть вещи своими именами – плясать под дудку бездарных. А это – крайне досадно! Досадовал Карст на себя, на главу Ночной Гильдии Гистаса Грине и на его посланца. Но, так как, особо умным человеком маг Карст Итал не был, то, в основном, досадовал он на последних двух, а не на себя. Именно эта досада не на себя и являлась безальтернативным свидетельством того, что его IQ был не сильно высок. Чем умный человек отличается от… не дурака – об этих речь вообще не идет, а от не очень умных и от женщин?
Умный человек отличается тем, что попав в неприятную ситуацию, в первую очередь винит в этом себя, а не других людей и внешние обстоятельства. Он анализирует произошедшее, делает необходимые выводы и в аналогичную неприятность больше никогда не вляпается. В какую-нибудь другую – за милую душу! Но, в такую же – никогда! А не очень умные люди и женщины, причем женщины вне зависимости от уровня интеллекта, себя никогда не винят. В этом коренное отличие умной женщины от умного мужчины. Умная женщина, впрочем, как и дура, никогда не бывает виноватой. Причем, ни в чем. Но, это все так – к слову.