Маг-эмпат был где-то во Дворце, поэтому не прошло и пяти минут, как Свэрт приветствовал своего старого товарища:
– Здравствуй, Инди. – Они знали друг друга много лет и наедине всемогущий главный маг Бакара мог позволить себе такое обращение. Он наверняка разрешил бы и Карваху называть себя уменьшительным именем, но "Свэрт" такового не имел. Свэрт и Свэрт, Свэрти было бы длиннее, а Свэ вообще ни к селу, ни к городу. Так что, как мама, много лет назад, обратилась к младенцу по имени, так и до сих пор, только "Свэрт" и никак иначе. – Присаживайся. Надо поговорить. – Карвах уселся в гостевое кресло, сцепил пальцы, переплел ноги, сжал губы и приготовился слушать. – Ко мне с утра заявился, – неторопливо начал глава Гильдии Магов, – Карст Итал. – Услышав имя, эмпат поднял брови, показывая, что не припоминает такого. – Ну-у… – пощелкал пальцами Свэрт, – сын Эрфана Итравана, я его еще в банк устраивал, такой балбес смазливый.
– А-а-а… – покивал Индис Карвах, показывая, что понял, о ком идет речь. – А почему фамилии разные?
– Бастард, – коротко пояснил Свэрт, – но отец его любит, всю жизнь помогает и сейчас продолжает заботиться. – Индис снова покивал. Стало понятно, почему глава Гильдии устроил никому неизвестного новичка на хлебную должность. Сын старого приятеля, пусть и незаконнорожденный, но все-таки сын! – "А как не порадеть родному человечку". – Так вот… Вваливается он с самого утра, я даже кофе не допил и начинает рассказывать сказки: мол гулял он по блошиному рынку и наткнулся на прелюбопытнейшую вещицу, и показывает медный, на вид старинный, пенальчик – весь в окислах. Потом извлекает оттуда не менее старый кусок пергамента, явно траченный мышами – прорех много, и начинает, с пеной у рта, мне доказывать, что там написано, как выйти на Длинные Дороги. – Услышанное произвело должное впечатление. Индис расплел ноги и расцепил пальцы, в глазах его загорелся нешуточный азарт:
– Серьезно!? Надеюсь ты все проверил!?!
– Успокойся, – устало махнул рукой Свэрт, – конечно же я все проверил. Наверняка, он сам этой ночью все и начертил.
– Смысл?
– Смысл есть… – задумчиво протянул глава Гильдии Магов. – Смысл в том, что для выхода на Дорогу нужна "Пирамида Света"!
– Ну-у… – разочаровано протянул эмпат, – если он так написал – значит мальчишка просто глуп.
– Не надо принижать моего протеже, – усмехнулся главный бакарский маг, – у него в тексте говорится, что ключом является камень идеальной формы, каждая из сторон которого представляет собой равносторонний треугольник и, что камень этот сияет разным цветом: от зеленого до красного. Он мне тут целое представление устроил: дядя Свэрт, говорит… – заметив удивленный взгляд Индиса, Бигланд пояснил: – я паршивца с пеленок знаю. Так вот… Глаза горят, уши шевелятся – прямо кот камышовый на охоте, а не начинающий банкир. Я говорит, готов жизнью рискнуть во славу бакарской Гильдии Магов, только мне "Пирамида Света" нужна! Это она описана в старинном манускрипте! Я сразу догадался! Талантливо излагал, шельма – я даже заслушался.
– А риск для жизни он где нашел? – искренне удивился артефактор.
– Как это где? – ехидно улыбнулся Свэрт Бигланд. – Там из текста выходило, что с Пирамидой нужно идти в Львиную пещеру, пройти по главному туннелю и свернуть в шестой отнорок по левую руку… Ну, и дальше там всякая ерунда. – Индис понятливо покивал. Среди жителей Бакара и его многочисленных гостей Львиная пещера пользовалась такой же славой, как у нас Бермудский треугольник. – Что скажешь?
– Что скажу?.. – маг-эмпат задумчиво потер подбородок. – Ты ему, конечно же, сказал, что у тебя Пирамиды нет и никогда не было?
– Ну, разумеется. А что, – ухмыльнулся Свэрт, – надо было сказать, что я продал артефакт "для служебного пользования" дожу Талиону?
– Конечно! – ухмыльнулся в ответ Карвах и оба довольно захихикали. Индису тоже кое-что перепало от той сделки и вспомнил он о ней с удовольствием. – Ладно! – оборвал Карвах веселье. – Итак, что я думаю? Я думаю, что мальчишка работает на Грине.
– Согласен, – ни секунды не раздумывая согласился глава Гильдии Магов.
Дела бездарных интересовали Гильдию Магов примерно так, как старшеклассников – имеются в виду нормальные юноши, не склонные ни к каким сексуальным извращениям и не занимающиеся отбором у малолеток мелочи, проблемы первоклашек – то есть маги их, чаще всего, попросту не замечали. Обычный юноша, проходя мимо песочницы, может обратить внимание только на молодых мамаш, да и то, если они умудрились сохранить форму после родов, но никак не на карапузов, обретающихся в этой самой песочнице. Такая вот примерная модель взаимоотношений между магами и бездарными. Однако, в случае с главой "Союза" все было несколько иначе, в каждом правиле бывают исключения. Иначе, какое же это правило?
Во-первых, что ни говори, Гистас Грине не был обычным человеком. Глава Ночной Гильдии, да еще получивший, вернее даже – захвативший этот пост, по определению не мог быть обычным человеком – он был, как ни крути, выдающимся человеком. И поэтому не был для магов одним из безликой толпы, а имел вполне узнаваемое лицо. Если продолжить школьные аналогии, то это как особо выдающийся хулиган из второго класса, который держит в руках не только младших и сверстников, а еще и месит без разбору третьеклассников и не пасует перед четвероклассниками. Обычно с такими индивидами старшеклассники ведут себя уважительно, признавая незаурядность личности, а зачастую даже угощают сигареткой, во время перекуров на школьном дворе.
Во-вторых, встреча Гистаса Грине с Витусом Иддером не могла остаться незамеченной. Как-никак Витус – маг. Пусть не лицензированный, но – маг, значит – свой. То, что он каким-то хитрым образом сумел найти источник средств к существованию, позволяющий ему безбедно проживать в благословенном Бакаре, Свэрта никак не интересовало. Глава Гильдии Магов жил сам и позволял другим. В этом была одна из причин его политического долголетия. Он не собирался инициировать никаких расследований, но, с другой стороны, если бы нелегал попался, то и помогать ему и как-то прикрывать, он бы не стал. Попался? – получай. Причем, по всей строгости закона. А для Витуса это было бы вторым разом, со всеми вытекающими отсюда последствиями…
Однако же, дело было не в таинственном источнике доходов Витуса Иддера. Дело было совсем в другом. О том, что портрет Витуса появился на платке морской ведьмы, Свэрту Бигланду стало известно в тот же день. Несмотря на то, что дела бездарных мало его волновали, информаторов у него хватало. Другое дело, что обычно такая информация проходила мимо внимания главы Гильдии Магов. Вот вас интересует, кто какой куличик сделал в той же, пресловутой, песочнице, или кто у кого отобрал лопатку и как при этом рыдал обиженный? Вот и его так же интересовали внутренние дела бездарных, не касающиеся интересов Гильдии Магов. Но, не в этот раз.
То, что белокровие неизлечимо, было общим местом – истиной, так сказать, в последней инстанции, известной любому человеку с дипломом лекаря, хоть магу, хоть бездарному. И все же, Свэрт испытал некую неловкость, признаваясь в этом Змею. Как ни крути, а тот факт, что он – лучший целитель Бакара, если не всей Акро-Меланской Империи оказался не в состоянии помочь, настроения и самоуважения ему не добавлял. Однако, жизнь похожа на зебру – черная полоса сменяется белой! Настроение главы бакарской Гильдии Магов резко улучшилось, когда, явно в связи с этим делом, вдруг, всплыло имя Витуса Иддера. Ушедший в подполье маг, судя по всему, нашел какой-то подход к лечению белокровия, иначе его лицо не появилась бы на платке морской ведьмы.
Проанализировав сложившуюся ситуацию, глава бакарской Гильдии Магов ощутил кладоискательский азарт. Точнее… не совсем кладоискательский. Не он откопал сундук с сокровищами, но он узнал про находку и теперь смотрел в спину счастливца, с натугой извлекающего сундук из ямы. А с кладами все не просто – главное не найти, а сохранить. В чьем подвале, в конце концов, осядет заветный сундучок – тот и кладоискатель!
Главный бакарский маг был умным человеком и прекрасно понимал, что не все знает об окружающем мире, и что все знать невозможно. Все знает только Творец. И то, что ни он, ни другие, известные ему, маги-лекари и просто лекари не умеют лечить белокровие, вовсе не означает, что болезнь неизлечима.
И раз ведьмины экзерсисы с шаром привели к такому неожиданному результату – значит в этом что-то есть. Списывать на случайность появление портрета Витуса Иддера на платке мог бы только полный болван, коим Свэрт Бигланд никоим образом не являлся. Своя же позиция в этом деле представлялась ему идеальной – он ничем не рисковал, а выиграть мог многое.
Если Витус потерпит фиаско, в чем Свэрт сильно сомневался – ведь не зря же гадательный шар указал на него, хотя… в жизни всякое бывает, то, как говорится – и хрен-то с ним! Живем, как жили. Но, вот если он сумеет вылечить Делию… Вот здесь-то и начнется политика. Если Витус потерпит сокрушительный успех, его следует незамедлительно принимать в Гильдию, лицензировать и брать на работу в клинику. Такое научное открытие не может быть сделано в Бакаре без участия лучшего мага-целителя всех времен и народов Свэрта Бигланда! Пусть не им лично, а его лучшим учеником, но в его клинике!
В случае же, если Витус заартачится, его следует убить. Третьего не дано. Оставалось только надеяться на его природный ум и благоразумие. В любом случае, или Свэрт получит талантливого лекаря в свою клинику, или этот лекарь исчезнет и все останется, как было. Риска никакого, но хотелось бы успеха. Очень хотелось! Но, для начала, нужно было обеспечить вундеркинда всем необходимым для работы. И если ему требовалась "Пирамида Света", ее надо было предоставить.
Все эти соображения были очевидны обоим магам, сидящим в кабинете главы бакарского отделения Гильдии Магов.
– Что будем делать? – поинтересовался Индис.
В ответ Свэрт только развел руками, как бы говоря: "А что, могут быть варианты?", однако уточнил: