Поэтому, когда слуга разбудил его, осторожно тряся за плечо, он даже не запустил в него сапогом, или каким иным тяжелым предметом, что непременно сделал бы в иных условиях. Ульрих лишь разлепил запекшиеся губы и что-то невнятное промычал, однако слуга был вышколен и службу понимал. Он немедленно помог Обер-Легату немного приподняться и поднес к его губам большую кружку с лекарством. Еще через пару мгновений превосходное светлое пиво скользнуло по пищеводу и достигло желудка Ульриха. С этого момента началось возрождение организма и через короткое время Обер-Легат пришел в такое состояние, что смог понять то, что пытался донести до его сознания слуга.
– Легат Карл Мебус просит немедленно принять его по делу чрезвычайной важности.
Обер-Легат бросил хмурый взгляд на буколический гобелен, на котором была выткана отара, пасущаяся на горном склоне. Солнце, бьющее через окно в номер, еще не осветило вершину горы, у подножия которой разместился сводный отряд из овечек, пастушек, пастушков, барашков и волкодавчиков, а это означало, что утро еще очень раннее. Первым желанием Ульриха было послать раннего визитера к гратовой матери и завалиться спать дальше, но проснувшаяся память услужливо стала разворачивать перед его внутренним взором события вчерашнего вечера и Обер-Легат хриплым голосом распорядился:
– Проводи.
После того, как слуга стремглав бросился исполнять приказ, Ульрих титаническим усилием воли заставил себя подняться с постели, после чего с радостью обнаружил, что спал одетым – значит не придется одеваться! – а это уже плюс, потому что сил хватит только доплестись до стола и рухнуть в ближайшее кресло. Принимать Мебуса лежа ему категорически не хотелось – не стоит демонстрировать слабость перед нижестоящими. Это, как с дрессированными тиграми – почуют слабину – вцепятся в горло.
– Клирик Хролф Эберард убит сегодня ночью, – усаживаясь в кресло напротив Ульриха, произнес Легат. Сказано это было безо всякого выражения, как будто речь шла о вчерашней погоде, а не об убийстве члена Братства!
«Нет, но все-таки провинция – она провинция и есть! – думал Обер-Легат, страдая от того, что из-за колоссальной физической нагрузки, вызванной перемещением его тела от дивана к столу, действие предыдущей порции «лекарства» уже закончилось, и голова снова стала раскалываться. Общее болезненное состояние организма Ульриха Роттенау усугублялась тем обстоятельством, что головная боль дополнялась ощущением песчаной пустыни во рту. Причем в пустыне было кое-что еще, помимо песка. В ней нагадила многомиллионная армия кошек – видимо приняла ее за огромный лоток. – Никакого обхождения, что тот, что этот, – с горечью констатировал Ульрих. Горечь особенно сильно ощущалась во рту. – Один с порога: «Давай, отстраняй Мебуса за предательство и иди арестовывать Северных Лордов!». Второй: «Хролф Эберард убит!». Тьфу ты! – две деревенщины. Но, Легат еще ладно – не фанатик, а с клириком вообще непонятно, как он до сегодняшнего дня дожил. Как такую гниду раньше не придавили? Непонятно… Ладно, хрен с ним, с клириком, убили и правильно сделали, а вот с Легатом надо держать ухо востро – опасный тип…»
– Как это произошло? – сурово сдвинул брови Обер-Легат. Значительная, а если называть вещи своими именами, то – подавляющая, часть этой суровости была обусловлена вовсе не трагическим происшествием с клириком, а похмельным синдромом. Пить ему хотелось нестерпимо, но почему-то Ульрих вбил себе в голову, что если нальет себе апельсинового сока, то этим уронит себя в глазах Мебуса, что это будет признаком слабости! Еще один наглядный пример того, что пьянство до добра не доведет… если не умеешь пить.
– Трупы нашла молочница, – все тем же бесстрастным тоном начал рассказывать Легат.
«Трупы? – удивился Ульрих. – Странно… – подумал он, – речь же шла, вроде бы, об убитом клирике. Откуда еще трупы? – Однако, несмотря на раскол головы на две партии – коммунистическую и либерально-демократическую, которые, в принципе, не могут договориться ни о чем, способность к абстрактному мышлению у Обер-Легата восстановилось до такого уровня, что он сумел принять здравое решение: – Мебуса не перебивать – пусть скажет все, что считает нужным, а все вопросы потом. Если они будут».
– Она принесла молоко, но решила не оставлять его на пороге, как обычно, а занести в дом, потому что входная дверь была приоткрыта.
«Интересно, откуда он знает все эти подробности?! – с нескрываемым подозрением уставился на Легата Обер-Легат. Однако Карл Мебус демонстративно проигнорировал вопросительный взгляд начальства и даже бровью не повел. Ульрих в долгу не остался и мстительно подумал: – Ничего! Я тебе это еще припомню!»
И все же он благоразумно решил отношения не обострять – не время письками мериться! Надо для начала досконально разобраться в сложившейся ситуации. Кое-что уже понятно – в том, что гратова Хролфа убил бакарский Легат, Ульрих не сомневался ни мгновения. Главное сейчас понять, может ли пасть подозрение и на него, или хотя бы тень подозрения, в связи с гибелью клирика. А для этого надо внимательно выслушать Мебуса, а уж потом задавать вопросы, но натура, грат ее побери, брала свое! Хотелось учить и строить. Строить и учить! Хотелось задавать барственным тоном начальственные вопросы и получать заискивающие ответы, а делать всего этого, к огромному сожалению, было нельзя.
И ведь, что самое обидное – хоть и хватало дури у Обер-Легата, с которой он частенько не мог справиться – один эпизод с Лордом Арамисом, будь он неладен, чего стоит, но дураком Ульрих не был и прекрасно ситуацию понимал, а что хотелось начальника из себя строить, так то многолетняя привычка – от нее разом не избавишься.
А так-то и козе понятно, что если начнется настоящее расследование, вроде того, что провел Гранд-Аудитор – Тьма его побери, и плотно возьмутся за Легата, то и ему сухим из воды не выйти. Так что, как ни крути, а они в одной лодке. Единственная радость, что временно. А Мебус, между тем, без малейшей задержки, плавно продолжал свое повествование:
– В прихожей молочница наткнулась на два трупа, на ее крики подоспели, оказавшиеся поблизости, патрульные – район приличный, так что стражников там хватает даже ночью, и даже рано утром.
– А когда это произошло? – не удержавшись, все-таки влез с вопросом Обер-Легат, правда, в виду наглого поведения бакарского Легата, не особо надеясь, что получит ответ, однако вопрос был задан вслух, а не таился в глубине глаз и Карл Мебус удовлетворил начальственное любопытство. Правда неохотно:
– Вторая склянка, – коротко бросил он, давая взглядом понять, что от ненужных вопросов хорошо бы воздержаться, потом все же уточнил: – Молочница попал в дом клирика во вторую склянку, а драка произошла между… – Он замолчал и пристально взглянул на Ульриха, после чего задал неожиданный вопрос: – Когда он от тебя вышел? – Обер-Легат начал мучительно вспоминать. Мучительно, потому что голова продолжала раскалываться, а про сухость во всем теле, начиная с горла и заканчивая кончиками ногтей на больших пальцах ног можно было и не упоминать.
– Шестая… или седьмая… может восьмая склянка… Я точно не помню, – был вынужден признаться Ульрих. Определенная расплывчатость, присутствовавшая в ответе, могла быть интерпретирована Легатом, как слабость и это еще более усилило, и так паршивое, настроение Обер-Легата.
– Ну вот, – бесстрастно подытожил Мебус, – драка в доме клирика произошла между шестой… или седьмой… может восьмой склянкой и второй, – Легат явно издевался, но делал это абсолютно невозмутимо, так, чтобы не дать ни малейшего повода, чтобы обвинить его в нарушении субординации. – Но, это все не столь важно. Важно другое. Три стражника остались караулить дом, чтобы никто не затоптал следы, а четвертого отправили за полицмейстером. Орст Уршан, несмотря на раннее время, прибыл незамедлительно, внимательно осмотрел место происшествия и отправил патрульного за мной. Вот откуда я все это знаю, – сузил глаза Мебус. – Понятно? – с какой-то можно даже сказать угрозой, поинтересовался он, пристально уставившись на Обер-Легата.
– Понятно, – был вынужден пойти на попятную Ульрих, а бакарский Легат продолжил свой рассказ:
– Кроме меня, Уршан вызвал двух своих самых опытных следователей и мы вчетвером осмотрели место происшествия. Выводы у всех однозначные, – он нагло ухмыльнулся в лицо вышестоящего начальника, демонстрируя, что для него не был секретом ход мыслей Обер-Легата, – произошла драка, в ходе которой клирик Хролф Эберард нанес смертельный удар неизвестному человеку кинжалом в солнечное сплетение, но и сам не уберегся – неизвестный успел полоснуть его ножом по горлу. О произошедшем составлен стандартный рапорт с нашими четырьмя подписями.
У Обер-Легата отлегло от сердца – все было сделано правильно – комар носа не подточит! Хотя…
– А в рапорте отражено, что ты оказался на месте преступления после вызова полицмейстера?
– А как же, – невозмутимо подтвердил Легат. – Все отражено. Начиная с молочницы и заканчивая описанием помещения, где произошла драка.
Ну, тогда хорошо! – улыбнулся Ульрих. – В смысле – ужасно! – тут же поправился он, – что произошла такая трагедия и убили такого достойного члена Братства, как клирик Хролф Эберард, а хорошо только то, что не надо искать убийцу клирика. Кстати говоря, личность убийцы установили? Наверняка Хролф знал его, иначе не открыл бы дверь.
– А чего ее устанавливать? – ухмыльнулся Мебус. – Это личный осведомитель клирика, которого он таскал за собой по всем региональным отделениям, где служил. Просто не хотелось давать лишней информации полиции, поэтому он в акте числится, как «неизвестный». Так что, когда будешь докладывать Прайм-Легату, можешь назвать его имя – Адалрик Штрайх.
Проводив Легата, Ульрих наконец дорвался до апельсинового сока и то ли это стало причиной, то ли осознание, что одной опасностью стало меньше, но настроение у него улучшилось. Причем значительно! Но вся борьба была еще впереди – теперь нужно было как можно быстрее вернуться в столицу, чтобы одному из первых, а лучше первому, припасть губами к уху Прайм-Легата.