По вышеизложенным причинам, траектория движения связки Шэф-Мерзавец, или же Мерзавец-Шэф – кому как нравится, сильно напоминала кривое зубчатое колесо, абсолютно некруглое и с зубцами разной формы, ширины и высоты. Попытка построения эвольвенты такого колеса могла привела, в лучшем случае к тяжелому запою, в худшем – к тихому помешательству.
Главком собирался тихо, мирно и незаметно проследовать по запланированному маршруту, не привлекая ничьего внимания и никак не контактирую с окружающей средой, но, человек предполагает, а Бог располагает. Без происшествий не обошлось. Инициатором их, как вполне понятно, был не командор.
В какой-то момент неторопливо двигающегося Шэфа, который внимательно рассматривал защитное плетение, окружающее Ручейки, в надежде найти какую-либо прореху, обогнала группа молодых людей и девушек. Судя по великолепным лошадям, дорогой одежде, наглым рожам и крикливым голосам они принадлежали к так называемой «золотой молодежи», которой хватает в любом месте, где существует имущественное и сословное неравенство… а впрочем, можно не конкретизировать – любое неравенство.
Группа эта обогнала командора на несколько шагов, а потом внезапно остановилась, полностью перегородив большую часть дороги. Чем была вызвана эта остановка было непонятно – то ли молодые люди остановились, чтобы ничего не упустить из рассказа смазливого брюнета, лицо которого украшали пробивающиеся усики и вулканический прыщ, то ли, чтобы что-то рассмотреть в Ручейках – хрен знает.
Ничего необычного в этом не было. Всегда существуют люди, которые чувствуя свое реальное, или мнимое, превосходство над окружающими всячески это превосходство демонстрируют: дорогие иномарки не стесняются подрезать машины попроще, крупные жлобы разваливаются на скамейках в переполненных электричках, депутаты пользуются иммунитетом и привилегиями – список можно продолжать и продолжать.
Шэф к препятствию возникшему на его пути отнесся индифферентно, можно даже сказать – апатически, ни в какие конфликты встревать он не собирался, а ровно наоборот – намеревался спокойненько объехать группу товарищей по «встречке» и продолжить ознакомление с Сиреневой улицей и блокпостами на въездах в Ручейки.
Но, как выяснилось, абсолютно другого мнения придерживался Мерзавец. Позднее, вспоминая все перипетии и обстоятельства дела, командор пришел к выводу, что скорее всего по мирам блуждает дух Монморанси, вселяясь время от времени в различных животных. Этот фокстерьер с ангельской внешностью и диаметрально противоположным характером был твердо убежден, что день, прожитый без скандала и потасовки, прожит зря. Судя по всему, аналогичные взгляды на жизнь были и у Мерзавца.
Прежде чем командор успел направить его в объезд «группы мажоров», конь сделал быстрый шаг вперед и без объявления войны укусил за круп гнедого красавца, оказавшегося у него на пути. Эта маленькая шалость, на которую при других обстоятельствах никто и внимания-то не обратил, оказалась сродни негромкому шептунчику у альпийского инструктора, вызвавшему сход лавины. События, последовавшие вслед за укусом, напоминали цепную реакцию.
Укушенный красавец, тамерлинской породы, не привыкший к такому обращению, а вовсе наоборот, привыкший сам покусывать соперников и несговорчивых кобыл, не стал долго разбираться, кто нанес ему смертельную обиду, а сразу перешел к решительным действиям. Он, не глядя, типа – на кого Бог пошлет, лягнул задней правой ногой – так как был правшой и ему это было сподручней, а спереди куснул пегую кобылу, которая давно его раздражала роскошной попоной и наглым поведением.
Пегая в долгу не осталась и шустренько куснула тихую спокойную кобылку, которой не посчастливилось оказаться в зоне достигаемости, и здоровенного мерина, подвернувшегося под руку… или под копыта? Короче говоря, процесс пошел! Не стоит забывать и о том, что все участники разразившегося скандала активно лягались, и не все удары приходились в молоко. Отнюдь, не все. Многие куда-то да попадали!
Скоро волнения охватили значительную площадь, причем в них участвовали, как кони, так и люди. Всадники пытались образумить своих скакунов и одновременно выясняли отношения с обидчиками, чьи лошади атаковали их аргамаков. Не ругались между собой только члены «команды мажоров», первой пострадавшей от своей мажорности. Они жаждали крови. Хотели найти виноватого.
И командор их отлично понимал – это как на «Porsche Cayenne» подъехать к Вечному Огню, чтобы тихо-мирно, никого не трогая, покататься, а тут какое-то быдло царапает отполированный кузов, то ли рожей своей небритой, то ли еще чем. Ангел взбесится! Что уж говорить про горячих парангских аристократов. Поэтому, как только инцидент еще только начал набирать обороты, а фактически – в момент первоначального укуса, Шэф, как человек, который долго жил, много видел, а из увиденного умел извлекать полезные выводы, предпринял превентивные меры, способствующие минимизации ущерба. Главком начал проводить в жизнь, если выражаться по-простому – минимаксную стратегию.
Командор молниеносным, но в то же время – плавным движением натянул на лицо капюшон шкиры и приступил к творчеству. Через мгновение он явил городу и миру свое новое лицо. Не вдаваясь в подробности, новый облик Шэфа можно было охарактеризовать так: на ежегодном съезде упырей и прочих волколаков никакой фейсконтроль его бы не задержал. Приняли бы за своего. За основу главком взял Росомаху из «Людей Х» и добавил кое-что от себя – типа, от-кутюр. Командор добавил мертвенную бледность, местами переходящую в зелень, еще более пушистые и противные бакенбарды, а само главное – косой шрам через все лицо.
Не запомнить такую образину было бы трудновато. А так как до начала всей этой свистопляски Шэф лицом не светил, головой по сторонам особо не вертел, а в основном зыркал туда-сюда из под низко надвинутой шляпы, то у него были все основания считать, что его штатное лицо никто не сможет связать со всеми этими безобразиями.
Мерзавец, инициировав массовые беспорядки, посчитал дело сделанным и в общую свалку не полез, а наоборот, безо всякого вмешательства со стороны Шэфа, остановился, принял вид степенный и благонравный, причем безо всякой фальши и если бы Шэф сам не видел, что именно сотворил этот «святоша», то вполне мог бы купиться на это показное благочестие, и принялся разглядывать театр военных действий с явным неодобрением, как бы показывая всем своим видом, что подобное падение нравов среди лошадиного сообщества расстраивает его до чрезвычайности.
– Ну, вот что, сволочь! – лапидарно и в то же время эмоционально довел свою позицию до сведенья Мерзавца командор. – Ты это устроил – тебе и выбираться! – и он показал рукой, наподобие гипсового Ильича, путь по которому надлежало двигаться мятежному жеребцу. – И учти, скотина, – продолжил верховный главнокомандующий, – еще один косяк – продам на колбасу!
В ответ Мерзавец, прекрасно знавший цены на живодерне и сколько за него заплатил командор, недоверчиво заржал. Его тоже можно было понять – какой дурак, купивший что-то за десять золотых, продаст это что-то за пригоршню меди? Однако, главком был непреклонен:
– Сам приплачу! Но, я тебя гада научу любить свободу!
Мерзавец понял, что дело плохо и снова заржал, но на этот раз в этом звуке была только горечь и разочарование. Горечь от того, что мир так жесток по отношению к высоким порывам души, не пожелавшей мириться с несправедливостью и попытавшейся восстать против такого порядка вещей и наказать мерзавцев (с маленькой буквы), творящих ЗЛО! Разочарование же была вызвана тем, что новый хозяин – приличный вроде человек, а оказался таким же говном, как все.
Шэф прекрасно распознал посланную ему смску – не хуже, чем мужик из рекламы, который догадался чего от него хочет дама, завлекшая его в уединенное место. В глубине души главком был полностью солидарен с конем – сам терпеть не мог несправедливости, но! – дисциплина превыше всего. Пусть еще Мерзавец спасибо скажет, что не в римской армии, в то бы устроил ему главком децимацию, не отходя от кассы.
– Короче, Склифасофский, вперед! – скомандовал Шэф, демонстративно отпуская повод.
Мерзавец понял, что деваться некуда и решительно двинулся вперед, раздвигая грудью пеших и конных, оказавшихся на пути. Конь поверил, что его пустят на колбасу, а истинная вера, как известно, творит чудеса. Он почувствовал себя атомным ледоколом, которому надо взломать рыхлый весенний ледок. Видимо что-то такое почувствовали и лошади, потому что никаких претензий к Мерзавцу, довольно бесцеремонно убиравшему их со своего пути, никто не высказывал. А вот люди оказались гораздо более глухи к шепоту судьбы. Что, впрочем, неудивительно. Люди… что с них возьмешь?
Процесс форсирования пробки шел небыстро, но непреклонно, и что нужно отметить особо – без каких-либо инцидентов, как вдруг командор почувствовал на себе чей-то злой взгляд. Командор, мгновенно, как будто его ужалили, развернулся в сторону недоброжелателя. На него пялился и уже начал открывать рот седок того несчастного животного, которое стало жертвой акта вандализма со стороны Мерзавца.
Жеребцу можно было только посочувствовать – его укушенная задница еще раз подтвердила незыблемый закон природы: паны дерутся, а мужика лоб трещит. Он остановился там, где его поставил седок, а отвечать за последствия пришлось отнюдь не всаднику. Причем, отвечать своей шкурой. А вот наездник – другое дело – этот хорек знал, что делал! Вся эта информация, причем скажем так – сильно эмоционально окрашенная, отчетливо читалась во взгляде командора, каким он уставился на «мажора». «Ну, скажи чего-нибудь, сука, скажи! Чтобы я с чистой совестью выпустил тебе кишки!» – умолял взгляд главкома.
Не менее быстро, чем Шэф развернулся в его сторону, аристократ оценил сложившуюся ситуацию и… решительно захлопнул рот, одновременно отводя взгляд. И то сказать – новая рожа Шэфа, вкупе с бешенным взглядом, несомненно действовала расслабляюще на неокрепшие умы. Могут возразить: а как же дворянская честь? бесчестье хуже смерти! лучше жить стоя, чем умереть на коленях… или наоборот? – хрен знает, как правильно, и прочие благоглупости?