— Я понял, — тихо проговорил Ник, он, действительно, всё уже понял, вопрос теперь был только во времени, которое так настойчиво тянул трактирщик.
Ходок резко обернулся. От удара локтем в солнечное сплетение, трактирщик сложился пополам, да так неудачно, что попал переносицей прямо на подставленное колено Ника. Готов. Бесчувственное тело мешком свалилось на крыльце, по чистым скоблёным доскам растекалась лужа чёрной крови.
А лошади были уже готовы, Харитон запрыгнул на повозку и начал выезжать со двора на дорогу.
— Я поднял людей, — с этими словами, вышедший из-за угла Ханс был атакован двумя крепкими парнями, которые решили хоть как-то задержать приезжих, не дав им соединиться с охраной.
Ханс, в отличие от Ника, был уже далеко не молод, да и, поскольку в прошлой своей жизни был интеллигентом, драться умел плохо. Но это и не требовалось, ведь стрелять он умел хорошо. Два выстрела свалили местных наповал, а Ханс, освободившись от мгновенно разжавшихся рук, запрыгнул в повозку, где уже сидел Ник.
Нормально выехать из города мешала темнота, кроме того, тяжёлая повозка, запряжённая четвёркой лошадей, испытывала большие проблемы с маневренностью. Наконец, после десяти минут стараний, они выехали на дорогу и взяли курс на юг. Раздавшийся стук копыт заставил ходоков выставить пулемётные стволы вправо и влево, но тревога оказалась напрасной. Впереди других ехал командир стрелков, который держал в руках фонарь, что было весьма разумно. В темноте велика вероятность дружественного огня.
— Сюда движется большой конный отряд, человек на шестьдесят, а то и больше, — объявил он, приблизившись к экипажу, — нужно уходить.
— Откуда это известно? — спросил Ханс.
— Расспросили местных, — туманно ответил офицер.
— А мы сможем уйти? — подозрительно спросил Ник, — их много, на свежих конях, знают местность, а нас тормозит тяжёлая повозка.
— Что предлагаешь? — спросил Ханс, хотя, разумеется, всё уже понял.
— Их шестьдесят человек, у нас три пулемёта, думаю, убегать — не самая хорошая идея.
— Ты прав, — со вздохом сказал Ханс, убивать такую массу людей ему не хотелось, но и выхода другого не было. Гуманизм — не то чувство, которым следует руководствоваться в подобных ситуациях, что он только что сам продемонстрировал.
— Откуда они появятся? — спросил Ник у командира.
Тот молча указал на север.
Они отвели коней подальше, посадив в засаду солдат с винтовками, чтобы охраняли тыл, а сами ходоки и один пулемётчик залегли у дороги, взяв на прицел выезд из городка. Место выбрали отлично, дорога просматривалась, как на ладони, вот только ночная темнота всё портила, половинка луны в небе светила совсем тускло. Придётся стрелять, ориентируясь больше на слух, чем на зрение. Слух не подвёл, скоро раздался стук множества копыт, а потом банда в полном составе подъехала к зданию трактира.
Как оказалось, нападавшие сами облегчили им задачу. Им тоже не хотелось передвигаться в полной темноте, ломая ноги коням, а потому каждый второй держал в руке фонарь, который, хоть и слабо, но рассеивал ночной мрак.
— Приготовиться, — негромко сказал Ник, — огонь открывать, когда отойдут от здания.
Один из конных, надо полагать, главный, проворно спрыгнул с седла, подошёл к лежавшему трактирщику, который по-прежнему не подавал признаков жизни, попытался его поднять, но, не преуспев в этом, просто бросил тело. Он раскрыл дверь внутрь и что-то громко спросил, удовлетворившись ответом, снова вскочил на коня и скомандовал в погоню. Конная лава, насчитывающая несколько десятков всадников с ружьями, дружно развернулась и бросилась в погоню. Вот только проехать им удалось не больше ста метров.
Три пулемёта дружно ударившие с трёх точек (Ник даже в полный рост встал, чтобы стрелять по верху), произвели настоящее опустошение в первых рядах, а задние в это время, начали разворачивать перепуганных коней. Пули разили безотказно, люди и кони падали в одну общую кучу, некоторые успевали выстрелить, но толку не было, попасть на скаку затруднительно, даже по хорошо видимой вспышке. Вопрос о победе над пришлыми уже не стоял, оставшаяся часть бандитов, около четверти, пыталась спастись бегством, но и это получилось плохо, их было видно, разбитые пулями фонари кое-где вызвали небольшие возгорания, которые и подсветили цель. Длинные очереди прошла по спинам, свалив последних.
— Вот теперь уходим, — скомандовал Ник, забрасывая горячий пулемёт за спину, — думаю, погони не будет.
Развернувшись, они направились к отряду стрелков, те внимательно следили за боем и были сильно впечатлены. Они уже были знакомы с автоматическим оружием, но впервые так наглядно оценили его эффективность.
Вся процессия, тронулась в путь. Впереди, ничего уже не боясь, двигались двое солдат с фонарями, освещая дорогу и выполняя функцию маяка для остальных. Пока всё складывалось в их пользу.
Глава семнадцатая
Настал оговоренный момент, когда условно опасные земли были условно пройдены, а дальше начинались условно безопасные. Здесь им предстояло расстаться с отрядом сопровождения и побиваться дальше, рассчитывая исключительно на свои скромные силы. В последние два дня их никто не тревожил, желающих нападать на большой, хорошо вооружённый отряд больше не нашлось. Тем не менее, с учётом печального опыта, в городках и посёлках они более не останавливались, кроме, разве что, пары случаев, когда купили у селян овёс для лошадей. Предпочитали отдыхать в чистом поле, не так комфортно, зато безопасно.
Теперь, душевно попрощавшись с ходоками и Харитоном, вся кавалькада развернулась и, погнав коней рысью, скоро скрылись за поворотом. За последние дни они привыкли к шуму большого отряда, теперь их одинокая карета, стоявшая посреди разбитой дороги, казалась одинокой и беззащитной.
Тем не менее, ехать было нужно, а потому Харитон громко щёлкнул вожжами и прикрикнул на лошадей, которым и так за последнее время досталось. Кормили животных вволю, но отдыхать почти не давали, слишком торопились домой.
Места им теперь попадались пустынные, поля были редкостью и располагались вокруг каких-то совсем замшелых хуторов, где проживали только старики. Дорога стала ещё хуже, промоины от весенних ручьев пересекали её каждые десять-пятнадцать метров, кое-где встречались такие ямы, сто приходилось забирать в сторону и объезжать по целине.
Как бы то ни было, а они всё ближе были к Люшену и, следовательно, к дому. Дорога шла стабильно на юго-восток, а в самом конце упиралась чуть ли не в сам трактир "Глубокая топь". Однообразие окружающего ландшафта, где постоянно чередовались то редкий лес из берёз и осин, то голые поля, ждущие пахоты, начинало потихоньку бесить, но люди здесь собрались спокойные и хладнокровные, а потому созерцали мир с редким спокойствием, не убирая при этом пулемёты с коленей.
Когда снова пошли обитаемые места, они вздохнули с облегчением, здесь действительно было относительно спокойно, народ выглядел более приветливым и, казалось, даже не помышлял о том, чтобы сбиться в банду и начать обирать соседей.
Однако, очень скоро выяснилось, что это не так. То есть, вооружённых банд здесь действительно не было, но и народ оказался отнюдь не спокойным. Так, при въезде в город Сотула, что в одном дне пути от Люшена, Харитон попросил сделать небольшую остановку, ему нужно было по делам заскочить к одному из местных купцов.
— Я ненадолго, — заверил он, — только парой слов перекинусь.
Прихватив небольшой кошель с серебром и какие-то бумаги, он быстро убежал и скрылся за ближайшим поворотом. Ходоки, предоставленные сами себе, вышли размять ноги.
— Подскажите, где здесь можно купить еды? — обратился Ник к проходившей мимо женщине.
Женщина остановилась, смерила его взглядом, потом посмотрела на Ханса, потом — на повозку, потом бросила с ненавистью:
— Нигде! — после чего отвернулась и быстро зашагала по дороге.
— Нас нигде не любят, ты забыл? — улыбнулся Ханс, — мы ведь отродья сатаны, прячем рога под шляпой и целуем козла под хвост.
— А ещё пьём кровь христианских младенцев и занимаемся содомией, — грустно согласился Ник, — вот только она откуда это знает?
— Так об этом на каждом углу говорят, ходоки — это черти с рогами.
— Я не про то, как она узнала, кто мы? У нас на лбу не написано, нас тут никто лично не знает. С тем же успехом мы могли быть торговцами. А торговцев здесь уважают. Раньше уважали.
Тут они увидели Харитона, который почти бежал в их сторону.
— Что-то случилось? — с тревогой спросил Ханс.
— Случилось, ещё как случилось, — пробормотал себе под нос Харитон, запрыгивая в повозку. — Всей торговле моей конец, да и вам не поздоровится. Садитесь уже, чего ждёте?
— Да ты объясни толком, — спросили ходоки хором, но в экипаж всё же залезли, — что тут произошло?
— Какая-то всеобщая истерия, направленная отчего-то на ходоков, а нас тоже к вам причислили, мол, с отродьями дьявольскими дело имеем, мы их сюда привадили, нам и ответ держать, теперь на порог никто не пустит.
— Что за дерьмо? — спросил Ник, — нас и раньше недолюбливали, а теперь-то что изменилось?
— Не знаю, — проворчал Харитон, подгоняя коней, — но среди потока брани уловил, что, мол, священник местный сказал чего-то.
— Начинается, — сквозь зубы прошипел Ханс, — святая инквизиция за нами пожалует, чтобы на костёр определить.
— Как раз инквизиции я не боюсь, подозреваю, это хранителей люди, последний поступивший заказ отрабатывают. Они нам ничего не сделают. Я другого боюсь, если в атаку бабы и дети пойдут, по ним ведь стрелять не станем.
— Запросто, — с печальным видом подтвердил Ханс, — тем более, что хранители и их люди живой щит уже практиковали.
— Короче, — Ник повернулся к Харитону, — гони коней, на месте разберёмся, там, если что, священник нормальный, он мракобесие не жалует.
Торговец внял их пожеланиям и прибавил хода. Немного совсем прибавил, лошади, уставшие сверх всякой меры, и так выдавали максимально возможную скорость.