— Мир, в который мы попали, — Ник начал издалека, — по уровню своего развития соответствовал, ориентировочно, концу девятнадцатого века. Это я про север страны, там были города, железные дороги, электричество, промышленность и даже телеграф.
— А юг был сельскохозяйственным?
— Именно так, много мелких деревень, обширные поля с посевами, несколько городков, тысяч по пять в каждом, центры торговли и примитивного ремесла. Население севера и юга почти не смешивалось, хотя и говорило на одном языке. Сельское хозяйство было достаточно примитивным, сложных механизмов почти не применяли, да они особо и не требовались, там тёплый климат, огромные массивы плодородной земли, пастбища для скота.
— Так. А руины? — напомнил майор.
— Руины остались от прежней цивилизации, — объяснил Ник, — цивилизации, вроде нашей, которую сокрушила Катастрофа.
— Как везде, работа хранителей, — вставил Илья, посмотрев на Колесова, тот понимающе кивнул.
— Какого рода была катастрофа? — спросил он у Ника.
— Сложно было сказать, мы думали, что это ядерная война, но радиации не было, а большинство зданий не несло следов ядерных взрывов. Впрочем, судить было сложно, от времени Катастрофы прошло почти двести лет.
— А местные? — удивился Илья, — они что, за такой короткий срок всё забыли?
— Всё гораздо хуже. В их обществе вообще запрещены исторические исследования, всё, что было раньше, нигде не упоминается. Знают только, что Катастрофа была.
— И все этот запрет соблюдали?
— Не все, были и несогласные. От них мы узнали, что катастроф, причём, искусственных, было несколько, в том числе тектонические сдвиги и несколько волн смертельных вирусов.
— Один к одному, — снова прокомментировал Илья, — шаблонная схема. Продолжайте.
— Каждый раз человечество откатывалось в развитии всё дальше назад, в итоге так называемые хранители окончательно взяли власть над остатками населения и начали масштабную миграцию на север. То государство, что существует сейчас, — это их детище, искусственный проект, они сами строили нужное общество и направляли его прогресс.
— В какую сторону? Развитие шло вперёд?
— Развитие, да, шло. Правда, довольно специфическое. Например, военные технологии были развиты плохо. Понятно, что страна всего одна, но ведь есть полиция, на юге нужны охотники, да и рейдерам стволы не помешают. Так вот, до последнего времени им все приходилось довольствоваться дульнозарядными капсюльными карабинами.
— Понятно, — кивнул Колесов, — вернёмся к руинам. Что именно вы там искали?
— Сейчас объясню, — Ник пересел поближе к столу, — то, что называлось емким словом Пустоши, на самом деле таковым не было. Пустошами их можно было назвать только с точки зрения отсутствия людей. Это огромные территории, размером с две Франции или даже больше. Мы полностью их не обследовали, за исключением редких энтузиастов, которым не так интересен был хабар, как новые знания. Присутствует неравномерная застройка кирпичными и бетонными зданиями, производственные помещения, линии связи, коммуникации.
— А за двести лет это не рассыпалось? — с сомнением спросил человек у стены.
— Большая часть механизмов действительно рассыпалась в пыль от одного чиха, но были детали, сделанные из сверхпрочного сплава, который не поддавался коррозии. Температура плавления у него была запредельная, поэтому сельских мастеров он не интересовал, а вот торговцы с севера скупали охотно и по хорошей цене. Что касается всего остального, то нужно заметить, что двести лет — это срок условный, а жизнь на руинах продолжалась и после исхода людей на север. Мы находили много исправных механизмов и электроприборов. Более того, в некоторых зданиях находили странные стеклянные шкафы, предположительно служившие для содержания человекоподобных монстров. Они были почти новыми, год, может, два, не более.
— Так руины были необитаемы?
— Поначалу мы так и думали, но после гибели и исчезновения нескольких рейдеров нам пришлось всерьёз вооружиться и научиться воевать.
— Кто представлял опасность?
— Начну с самого простого, волки. Летом они почти безобидны, но вот зимой, когда они сбиваются в стаи, спастись трудно. Иногда подходят даже к границам обитаемых земель, были случаи нападения на людей. В руинах можно отбиться, используя здания, но на открытой местности всё гораздо плачевнее.
— Кто ещё?
— Есть непонятные твари, похожие на пауков, но размером с большую собаку, не скажу, что очень опасны, но вид внушает ужас, было какое-то подобие муравьиного льва, который сидит в яме и ждёт, пока добыча скатится вниз, были человекоподобные обезьяны…
— Маленького роста, клыкастые, с когтями, — перебил его Илья, — сейчас фото покажу.
Он порылся в ящике стола и вынул фотографию, там были видны чьи-то ноги в тяжёлых армейских ботинках, а рядом с ними на асфальте лежала мёртвая обезьяна с простреленной грудью.
— Нет, не такие, — сразу ответил Ник, — у нас были большие, с человека ростом, и пропорции больше человеческие, бегали быстро на двух ногах. И когтей у них точно не было.
— Кто ещё?
— Ещё были вампиры, опасные твари, укус ядовитый, а их самих убить очень трудно, хотя и можно.
Илья снова полез в стол и достал ещё одну фотографию, теперь это был кто-то, отдалённо похожий на закутанного в плащ очень старого человека, с пепельно-серым морщинистым лицом и красными глазами.
— Такие? — спросил он.
— Нет, точно нет, — Ник покачал головой, — у нас худые и без одежды, неразумные, но команды хозяев выполняли.
Илья вздохнул и спрятал в стол фотографию.
— Ещё некоторые из рейдеров говорили о мороках, какие-то непонятные видения людей и чудовищ, если к ним подойти близко или выстрелить, они исчезают. Сам я такого не видел, но другие рассказывали подобное часто. По их словам, есть места, где встретить подобное можно часто.
— Голограммы, — определил Илья, — имеют ограничение на удаление от источника.
— Может, и так, — не стал спорить Ник, — так вот, твари всегда были редки, большинство рейдов были спокойными, главная проблема заключалась в грузоподъёмности, хабар весит немало. А несколько месяцев назад всё изменилось, монстров набежало столько, что приходилось лопатой отбиваться, более того, некоторые признаки говорили о том, что их направляет кто-то разумный. Встречали обезьян с видеокамерой на голове и волкочеловека с клипсой-маяком в ухе, последний, кстати, управлял стаей обычных волков, которые едва не сожрали группу рейдеров.
При упоминании очередного монстра снова оживился Илья, который вынул из ящика стола очередную фотографию, на этот раз Ник безошибочно опознал тварь, которую они безуспешно пытались убить втроём.
— Точно, — сказал он, ткнув пальцем в фотографию, — это он, то есть, такой же. Жуткая тварь, почти неуязвимая. Десяток пуль всадили, а он всё вперёд шёл.
— И? Как в итоге отбились? — спросил Илья с неуместной улыбкой.
— Лошадь его копытом удачно двинула, а пока он в нокауте валялся, мы его на части порубили.
— Ну, да, — с понимание покивал головой Илья, — откуда вам знать, как его убить можно.
— Расскажите, — с вызовом предложил Ник.
— Ужастики смотреть нужно, оборотня валят серебром, если пулю серебряную всадить, или хоть иглу, он сразу и помрёт.
— Не все такие умные, — буркнул Ник.
— Прекратите, — сказал им Колесов, — расскажите, что было потом, как вы оказались у окна?
— Так просто не рассказать, придётся начать издалека, один из наших, Карлос, мексиканец, нашёл базу хранителей и разузнал, что она собой представляет. Его заметили и направили по следу вампира, он укусил рейдера, тот умер у меня на руках, успев сказать, что всё в его дневнике и это жуть, как важно.
— А что там было? В дневнике этом.
— Всё, как есть, и примерные координаты базы. Проблема в том, что Карлос не был большим грамотеем, писать на местном наречии, которое использовали и мы тоже, он не умел, дневник был написан по-испански, а потому прочитать его мы смогли намного позже. Позже мы установили связь с Севером, наши люди, среди которых были грамотные инженеры, отправились в один из городов и проконсультировали тамошних оружейников на предмет производства оружия, нарезных штуцеров и револьверов. Тогда же они узнали, что не всё ладно в госаппарате. Что хранители стремительно теряют власть. Они потеряли связь с центром, не поставляли более новых технологий, не сменяли своих людей.
— Это понятно, — прокомментировал Илья, — их центр накрылся медным тазом недавно. Но вы продолжайте.
— На фоне всего этого их также беспокоили ходоки, которые всё ближе подбирались к базе в Пустошах. Это их настолько беспокоило, что они даже прислали убийцу, который пробрался к нам и зарезал Карлоса.
— Позвольте, — удивился Колесов, который старательно держал нить повествования, — вы ведь сказали, что некий Карлос умер у вас на руках после укуса вампира, а теперь его зарезали, или это был другой Карлос?
— Ну, да, — Ник запнулся, поняв, что в спешке сморозил глупость, — да, он умер, я даже его похоронил. Но потом наш медик, Вольф, он немец, сделал вскрытие туши убитого мной вампира, а яд из его желез испытал на крысах.
— И? — хором спросили заинтригованные Колесов и Илья.
— Оказалось, что яд не смертельный, он вызывает паралич, кому, летаргический сон. Короче, вышло так, что я своего друга закопал живым.
— Весело.
— Ну, не всё было так плохо, мы успели его откопать, он был жив, только в сознание не приходил, потом начал ненадолго открывать глаза, но говорить пока не мог. А потом его убили.
— Что было дальше?
— С нами связались недовольные режимом, мы снова поехали на север, где в этот момент происходила революция, в которой мы поневоле приняли самое деятельное участие. Надо сказать, что там, в городах, всё прошло почти бескровно, отстреляли только самих хранителей и их силовиков, которых насчитывалось всего несколько десятков. Только под конец произошёл один большой бой, в котором я командовал штурмовым отрядом и получил сильнейшую контузию.