Влетел с явной мыслью карать и миловать, приказывать и убеждать, но не словом, а оружием.
Увидев же перед собой непросто загнанную бедой кучку людей, а практически оснащённый для ведения боя сплочённый отряд, он остановился и несколько мгновений рассматривал ходоков. Те с не меньшим интересом наблюдали за его мимикой: боевитая злость, растерянность, недоумение и просветление от принятого решения.
– Хорошо, что вас много! – воскликнул он несильным голосом. – Но, если не хотите быть растоптанными, то надо остановить тех, кто решил не ждать. Прорвут, всё будет сметено.
– Кто и что? – решил уточнить Хиркус.
Задал он вопрос грубо, утробным, словно потусторонним голосом, отчего незнакомец вздрогнул.
– Те, кто сюда решил придти раньше времени, – прерывисто сказал он. – Те, кто не хочет ждать, когда можно будет.
– Ты вот о чём. Они все там не хотят ждать, – возразил ему Арно. – А всех не удержишь.
– Нет! Все ждут! Кроме этих… Слышите? – незнакомец прислушался и сам. – Прорываются, круша всех. Тех, кто ждёт. А нас осталось мало… Потому… Не спрашиваю, как вы сюда попали, но вы вооружены. Помогите. Надо продержаться ещё часа два. Иначе Гхор…
– Гхор! – пересохшим горлом выкрикнул Иван, вскакивая на ноги.
Это походило на наваждение.
Имя обидчика с маниакальной последовательностью преследовало его, не давая покоя. Он едва-едва его забывал, как оно напоминало о себе в самых неожиданных местах. Создавалось впечатление, что пресловутого Гхора здесь, в перливом мире, знали и побаивались все.
– Я вижу, вы с ним знакомы? Тогда поймёте меня.
– Не знакомы, но наслышаны, – уточнил Хиркус.
Шилема красноречиво посмотрела на Ивана. Он понял её взгляд так, как если бы его прихватили на чём-то неприличном, а ему стыдно о том вспоминать.
– Слышать, не видеть, – возразил незнакомец.
Весь его какой-то простецкий и даже нелепый вид, несмотря на явно военную выправку, и манера держаться, вызывали уважение. Не кричит, не грозит, спокоен, хотя говорит о таком, что будь на его месте другой, то мог бы удариться в истерику.
– Надо ли смотреть? – попытался отделаться Хиркус от настойчивого незнакомца.
– Надо бы. Гхор… Он же, не дрогнув, убьёт мать родную, перешагнёт и не заметит.
Пока он говорил, Иван почувствовал, что его лицо наливается краской от упоминания обидчика и взгляда Шилемы. К горлу подступил противный, до тошноты, комок. Его никак не удавалось проглотить. Живот подвело. Гхор сидел в сознании, будто вбитый по шляпку раскалённый гвоздь, и бесчинствовал там, круша и выжигая любые трезвые помыслы.
Иван стал задыхаться.
Это уже становилось чересчур.
Гхор превращался для него в красную тряпку, её он с бычьим упорством пытался достать и поддеть рогом, растоптать в прах…
Он понимал нелепость своего состояния, но никак не мог справиться с собой. В груди уже всё клокотало от ненависти, она рвалась выплеснуться каким-нибудь бессвязным звуком или забористой фразой: безумным мычанием или проклятием.
Ни того, ни другого он не произнёс, а всё сильнее краснел от гнева, смущения и невозможности побороть в себе эти чувства.
– КЕРГИШЕТ, – видя, что Иван стоит, смотрит перед собой и безмолвствует, позвал Арно. – Как тебе это нравится? Опять приглашают повоевать. Куда не придёшь… – Иван не повернул к нему даже головы. Тогда Арно решил обратиться к нему по-другому: – Я не думал, не гадал, КЕРГИШЕТ, что там, где ты появляешься, обязательно случаются какие-то драчки. И тебе приходится потом гоняться за некоторыми из их участников по мирам и во времени.
– Отстань! – в сердцах отбился Иван от нелепых и неуместных обвинений Арно.
Услышав непонятную для него речь, которой обменивались ходоки, незнакомец посуровел.
– Так вы идёте или нет?
– А кто ты такой? – также сурово спросил его Арно.
– Патруль…
– Имя?
– Кейт… – чётко назвался патрульный, дёрнулся, как проснулся, увидел, что перед ним не высокое начальство, а какие-то бродяги, ощерился. – А ты кто такой? Эй! – крикнул он. – Ко мне!
Из-за его спины выступили и поравнялись с ним ещё двое, одетые таким же образом, правда, один из них обулся в высокие сапоги. Возможно, у них имелись какие-то знаки различия, но погоны, петлицы, нарукавные и нагрудные нашивки отсутствовали. Тем не менее, подошедшие находились в явном подчинении у ведущего с ходоками переговоры.
С их появлением ходоки, кто сидел, встали, придвинулись друг к другу ближе.
Реплика Арно в адрес Ивана, нерешительность последнего и появление новых действующих лиц почему-то показалось дону Севильяку смешным. Он разразился своим неповторимым хохотом, немало удивив незнакомцев.
Зато вывел Ивана из столбняка.
– Перестань! – бросил он дону Севильяку и, переходя на местный язык, сказал: – Нам бы не хотелось вмешиваться в перестрелку. Мы – вояки ещё те. А это, – он кивнул на свой автомат, висящий на шее, – мы подобрали по дороге, чтобы быть как все и показать всем, что мы вооружены, и нас трогать не стоит.
Незнакомцы с заметным недоверием выслушали Ивана. Им приходилось смотреть на него снизу вверх, поскольку ростом они едва ли достигали Джордана и Шилему, а по сравнению с ним и остальными ходоками и вовсе казались подростками.
Иван живо сообразил, что именно так он и ходоки смотрелись в их глазах.
Оттого, наверное, его миролюбивое высказывание показалось им не только насквозь лживым, но и подозрительным. Троица как по команде шагнули назад, крепче ухватили оружие, а первый задал вопрос, от которого недавно отказался:
– А как вы сюда попали?
– Ну вот, началось, – сказал Хиркус. Он вышел вперёд перед ходоками, откинул в сторону руку и встал в позу. Голос его задрожал, когда он начал громкий, но бессвязный монолог: – Разумеется! О, разумеется, чудеса бывают, – заявил он. – Отрицать, что господь бог или царица небесная иногда являются людям, значило бы идти против законов природы… А? – не дожидаясь ответа, Хиркус задал новый вопрос: – Отрицать, что дьявол может вселиться в человека, значило бы впасть в прискорбное заблуждение… А?.. Все мы знаем такие случаи. О, Кейт, верный страж и рыцарь!.. Чудеса случаются! Сказано, что сверхъестественные явления бывали во все времена. И невозможно обо всех упомянуть, так, кто же может сказать, откуда мы и как явились в этом мире! Кто может ответить? О, Кейт!.. Никто!.. А потому не спрашивай, не будь так жесток и несправедлив к гонимым обстоятельствами, и бог пройдёт мимо и не покарает тебя!..
Патруль ожидал, по-видимому, всего, но не страстной речи Хиркуса. Один из них, молодой и скуластый, блаженно заулыбался, другой открыл рот, будто решил уловить и проглотить сказанное Хиркусом, а на лице командира, только что подозрительного и сурового, появилась растерянность.
– Артисты, что ли? – неуверенный в своей догадке, выдавил он из себя. – Но как вы сюда попали?
В последней фразе уже не было требовательности, преобладало удивление и даже соболезнование.
– Артисты мы, артисты, – подхватил Жулдас. – Вот, смотрите!
Он наклонился, подобрал камешки и стал ими жонглировать. Незнакомцы с восхищением следили за мельканием рук и камней.
– КЕРГИШЕТ, надеюсь, мы не будем воевать. Надо уходить куда-нибудь, – сказал Арно на языке ходоков так, чтобы его слышали все. – Покажем им истинный цирк. Растаем в воздухе…
– Если только нас снова на это же место после перехода не выведет. Здесь уже стало тесно. Вот тогда будет цирк.
– Достаточно отскочить метров на сто.
Возможно, они так бы и сделали, оставив патрульных с разинутыми ртами от неожиданности, если бы не норовистый характер Шилемы.
– Мы умеем ещё и так! – с этими словами она набросилась на невольных зрителей.
Ни те, ни ходоки не успели ничего предпринять, как три автомата валялись у ног Ивана, а ошеломлённые внезапным нападением незнакомцы лежали на земле.
– Вот дура! – воскликнул Джордан. – Она же…
– Уходим! – оборвал его Иван и рванул за руку, становясь со всеми на дорогу времени.
В поле ходьбы стало темнее и холоднее, отблески сполохов проявлялись лишь матовыми бликами, как если бы кто-то громадный встряхивал подстать себе огромные белые полотнища. Передовое будущее подступило вплотную. Этому миру оставалось существовать совсем немного.
Часы?..
Можно было только догадываться, какая сейчас кипит работа под руководством Пекты где-то здесь невдалеке. Создатели канала, наверное, тоже считают часы и гадают: успеют или не успеют?
Возможно, только Иван знал точно. Успеют!
Однако вид поля ходьбы рождал нервозность.
Ведь Первопредок Эламов вспоминал исход как бедствие. Защитники лаборатории, а может быть, целого института времени, возглавляемого Пектой, вот-вот откажутся сдерживать толпы, что стеклись сюда в ожидании исхода. Они хлынут в открывшийся канал со всех сторон в прошлое, который захлопнет за ними навсегда двери, ведущие в будущее, но даст возможность существовать без боязни превратиться ни во что не только им, но и потомкам.
Поэтому ходокам не следовало куда-либо передвигаться по дороге времени, иначе их выход в реальное время мог попасть именно в столпотворение. Но и задерживаться на ней – тоже рискованно, неизвестно, что на ней будет происходить в момент возникновения канала Пекты.
Ходоки постояли кружком, голова к голове, едва различая лица напротив. Шилема и Джордан оказались под своеобразным навесом более высоких членов команды. Округа гудела. Чтобы говорить, приходилось сильно повышать голос.
Иван хотел высказать Шилеме своё большое «Фэ!», но философски решил: что произошло, то произошло. Сказал лишь:
– Шилема, побереги нервы.
– Вот ещё! – с возмущением отозвалась временница и дёрнулась в руке Ивана. – Вы бы без меня так бы ещё и стояли перед ними, изображая из себя клоунов. И потом, я же их легонько…
– Хо-хо! – подал густо дон Севильяк.
– Что ты понимаешь в этом? – обиделся Хиркус. Он считал себя артистом, а не клоуном. – И чего добилась? Теперь стоим тут… Ну и что?