– Он от меня хочет того же самого, что и вы. Дела! Дела, о котором я не имею никакого представления, – раздосадовано отозвался Иван, не отрывая взгляда от туманящихся глаз Нардита. Со сказанным выпустил воздух, распиравший грудь, оттого следом сказал уже сдержаннее, кивая на трясущихся мивакуков: – Этим нужна помощь. А какая…
– Так спроси у них, – высунулся из-за спины Арно. – Ты же знаешь их язык.
– Знаю, не знаю… Конечно, не знаю, но… говорю вот. Скоро челюсть выверну наизнанку.
Впрочем, Ивану пускаться в объяснения о неожиданном даре непосредственного вступления в общение с мивакуками без предварительной подготовки лингвама не хотелось, да он и не смог бы этого сделать, так как речь его и понимание речи незнакомцев как будто произносилась и понималась им помимо него. Думал по-русски и слова старался произносить по-русски, но выплёскивал из себя звуки, совершенно не похожие на те, которые хотел произвести. Некое мычание с активной артикуляцией.
Арно трудности произношения не волновали.
– Чем мы можем им помочь?
Иван почти повторил его слова, обратившись к мивакуку, но по-своему:
– Чем и как я могу вам помочь?
– Скоро сюда придут другие, чтобы убить нас и покорить Время.
«Ничего себе!» – озадаченно потер щёку Иван и ощутил покалывание жёсткой щетины.
– Но почему они хотят вас убить?
Если отбросить некоторые неясные для усвоения не то междометия, не то обычные подсобные звуки, Иван услышал и воспринял примерно следующее:
– Мы не даём своим существованием убить Время и дать возможность прийти на его место хырхоро. Само хырхоро с нами справиться не может, но у него есть в мирах слуги, которых оно сотворило. Их много, они идут по нашим следам во времени. Здесь для нас последняя грань, за которой мы не можем появиться в этом мире. И они могут нас убить, тогда вместо Времени настанет хырхоро.
«Бред какой-то», – билось и не находило в рассудке Ивана места хоть какое-то спасительное мнение об услышанном. Мнение, чтобы воспринимать ответ мивакука за реальность, даже несмотря на недавнее сновидение, в котором, по сути, уже всё это случилось. Но тогда всё, как в плохом мистическом фильме: воины света, то есть Времени, противостоят воинам тьмы со стороны хырхоро.
Может быть, и, наоборот, по поводу света и тьмы.
А это уж точно бред!..
Или, как иногда говорят и пишут, – это суровая правда действительности!..
Последнее же чревато выполнением каких-то действий, движений, принятия решений, а к чему они приведут – не известно.
Нардит тихо и незаметно для всех покинул поле встречи: был, и – нет его. Но прежде чем исчезнуть он глухо сказал, глядя в лицо Ивану:
– Берегись себя в хырхоро!
– Что это значит?
Но Нардита уже не было рядом с ним.
Зато его предупреждение заставило Ивана насторожиться. Почему он должен бояться самого себя, да ещё в хырхоро? Он сумеет проникнуть в него и нечто совершить с самим собой? Или оно само каким-то образом войдёт в него… с той же целью? И тогда Время, лишившись его, помощника и защитника, не сможет противостоять хырхоро?
Иван почувствовал, как чьи-то холодные руки охватили его плечи, а снизу вдоль по спине пахнуло морозным ветерком. Он поёжился, повёл плечами, стряхнул наваждение, но полностью избавиться от засевшего в сознании гвоздём предупреждения Нардита не смог…
Мивакуки трясли свои тела, их группа из десятка особей напоминала всплески импульсов при записывании звуков музыки на экране осциллографа. Ритма никакого в этой пляске тел не наблюдалось, но вызывали ненужные Ивану ассоциации, от которых трудно было избавиться. Избавиться, чтобы переключиться на другое, более насущное, о чём надо думать уже по-настоящему.
Временная яма, ловушка, выбраться из которой не так-то просто даже ему одному, превращалась в арену схватки между Временем и неведомым его врагом – хырхоро. И как всегда добро и зло оставались как бы в стороне, давая человеку или равному ему по разумности существу выяснить правду между ними своей кровью.
– Сейчас всё объясню, – отбился Иван от естественных вопросов ходоков, сгорающих от любопытства долгого общения его с незнакомцами. – Как тебя зовут? – решил он выяснить имя старшего из мивакуков, ведущего с ним переговоры.
У того рывками прошла волна утряски, и он стал почти на голову ниже.
– Мивакук.
– Я имел в виду твоё личное имя.
– Мивакук.
– Хорошо, – не удовлетворился таким ответом Иван, так что ничего, конечно, хорошего не было в ответе мивакука, однако как ещё можно подтвердить, что он правильно воспринял манеру дальнейшего обращения к нему. – Когда они на вас нападут?
– На вас они нападут тоже. У вас Время, а хырхоро убивает Время! – Ивану показалось, что последнее утверждение мивакука прозвучало строже. – А придёт оно скоро.
– Это не ответ, – резко сказал Иван, так как расплывчатые разговоры ему уже стали надоедать. – Нам здесь делать нечего. Мы уйдём.
Мивакук основательно встряхнулся, ему в такт последовали все его соплеменники.
– Вы не уйдёте. Хырхоро не пустит, пока мы не сумеем убить тех, кого оно послало за нами и за вами.
– Ага…
«Ну и что: – Ага», – возмутился самим собой Иван.
«Как в анекдоте. Две высоко договаривающиеся стороны, но одна, то есть я, понятия не имеет о чём идёт речь и как себя при этом вести. Оттого и – Ага. Говорю, говорю, а пока ничего определённого не выяснил. Как будет ощущаться или выглядеть нападение самого хырхоро? Кого из себя могут представлять его посланцы, чем вооружены, сколько их и когда всё-таки они нападут? Сейчас, сегодня, завтра? И ещё…»
– Чем и как вы защищаетесь от хырхоро?
Подросший было мивакук, судорожно содрогнулся и осел, стал на четверть шире.
– У нас есть всё, но нас мало.
– Нас мало тоже.
– Нас теперь много.
– Наших половина не в счёт. Они не могут и не умеют сражаться.
– В счёт все!
– А-а… Не числом, так умением, значит, – предположил Иван. – Но всё зависит, с кем воевать, а я пока что так и…
– Числом… – перебил его мивакук. – А вот если хырхоро позовёт народы этой эпохи, то все опять в счёт. Те, кто нападёт – дети Времени, но испорченные хырхоро. Тогда хуже. Они умеют бросать камни, бить и колоть палками. Они могут убить наши тела, как это делают всегда.
– Это уже понятнее. Так, когда это всё-таки начнётся? – добивался более чёткого ответа Иван.
– Они любят день.
– И это понятно. Мне надо передать наш разговор другим людям, тем, кто со мной.
– Да. Мы не удаляемся.
– Это ваше дело, – буркнул Иван про себя.
Смотреть на них, как они подрастают, а потом становятся короче, непривычно, отвлекает и не даёт сосредоточиться.
Иван вкратце пересказал то, о чём так долго вёл переговоры с мивакуками. Впрочем, это вкратце растянулось минут на двадцать, так как у ходоков, естественно, появились вопросы. И не только к Ивану, но и к мивакукам. В основном пытались, так же как и Иван, выяснить всё о противнике. Но мивакук повторял одно и то же.
– Его зациклило, что ли? – наконец, не выдержал и вскипел гневом Арно. – Миленькое дело, заступиться за само Время! Как вам это нравиться? А он? То много, то мало…
– Да он сам ничего, наверное, не знает, – высказал догадку Хиркус. – Так же как заговоривший вдруг Нардит. Он же тоже нёс какую-то чушь! Кто их здесь, на острове достанет. И откуда? Толпа давно бы смела их с лика земли. А это… хырхоро! Мозги навыверт! В плохом сне не увидишь…
– Как раз во сне… – начал Иван.
– Подождите! – попросил Джордан. – Они всегда убегали, а здесь у них… грань? Так, КЕРГИШЕТ? – Иван кивнул. – Теперь им, значит, бежать некуда. Но встретили нас…
– Вот именно, что нас с КЕРГИШЕТОМ! – перебил его Арно. – Нас специально сюда выбросило, чтобы КЕРГИШЕТ помог этим… Странное у них самоназвание.
– Если я правильно могу перевести, то мивакук – это гонимый, то есть тот, за которым гонятся… А ведь точно! – Иван по-новому оглядел трясущихся мивакуков. – Они – гонимые!
– То-то они всё время дрожат, – заметила Шилема.
– Мы, Ваня, тогда тоже гонимые, – сдерживая голос, сказал дон Севильяк. – И я что-то слышал о гонимых от своего Учителя. Но всё позабыл. Думал, зачем мне о них знать. Гонимые пришли и ушли. Мало ли таких? Не о них ли была речь? Гонимые вместе с нами? Хотя о ходоках среди них как будто не упоминалось.
Другие ходоки о гонимых никогда ничего не знали.
– Пусть так, – сказал Арно. – Против палок у нас автоматы.
– Много ты из них подстрелишь? Патронов кот наплакал, – напомнил Хиркус.
– Тогда сами возьмём дубинки, – с энтузиазмом воскликнул Арно и выпятил вперёд грудь. – Я только не возьму в толк важности количественного перевеса над посланцами хырхоро. Их что, не больше двух десятков только будет?
Иван пожал плечами.
– Мне кажется, что численность против самого хырхоро, а против остальных его посланцев, навряд ли.
– Признайся, КЕРГИШЕТ, ты сам придумал это словечко – хырхоро, как название?
– Ты думаешь, мне больше нечем заняться, как новые слова сочинять? – длинно открестился Иван от авторства. – А по поводу количества, вот ещё что. Они говорят, что нас с ними, якобы, вполне достаточно, чтобы хырхоро нас убоялось… Ладно, разберёмся. Так что я им отвечу?
– Бежать-то нам некуда, – первым высказался Хиркус. – Что бы им ни ответить, итог один. Вместе предпочтительнее.
– Да уж, за компанию и повеситься можно, – невесело проговорил Иван. – Но мы с ними в одной лодке, так что…
– В ванне, – поправил Хиркус. – В океане, и в шторм.
– Или в небольшом тазу, – добавил Арно с усмешкой.
– Вы о ком? – неожиданно всполошилась Шилема.
– Не о тебе, – обронил Хиркус. – Давай, КЕРГИШЕТ, говори им о сотрудничестве. Скоро солнце взойдёт, день наступит. А нам до того, как здесь что-то произойдёт и придётся вступить в драку, надо бы поесть.
– Да, еда не повредит, – с надеждой на скорый завтрак, поддакнул дон Севильяк.