Никто не поздоровался с Лилли и Джошем, когда они прошли за стену. Почти все, кто был на улице в такой час, несли строительные материалы или свертки с провизией и, судя по всему, очень торопились по своим делам. Атмосфера была гнетущей, словно в тюрьме. Высокие временные сетчатые ограждения разделяли город на квадраты. Слышался рев бульдозеров. С восточной стороны по гребню грунтового трека ходил мужчина с мощной винтовкой.
– Доброе утро, господа, – сказал Джош трем старикам, которые сидели на бочках около магазина кормов и семян и, как сычи, смотрели на них с Лилли.
Один из стариков – сморщенный бородатый тролль в поношенном пальто и фетровой шляпе – улыбнулся, обнажив гнилые зубы.
– Доброе утро, гигант. Вы новенькие, да?
– Только вчера вечером приехали, – ответил Джош.
– Везет.
Трое приятелей хрипло усмехнулись, словно оценив понятную только им шутку.
Джош улыбнулся и не стал заострять на этом внимание.
– Я так понял, это продовольственный центр?
– Можно и так назвать. – Они опять ухмыльнулись: – Приглядывай за своей дамочкой.
– Так и сделаю, – сказал Джош и взял Лилли за руку.
Они поднялись по ступенькам и вошли внутрь.
Перед ними оказался длинный и узкий тускло освещенный магазин, в котором пахло скипидаром и плесенью. Полок не было, все до потолка было заставлено ящиками: сухие продукты, туалетная бумага, галлонные канистры с водой, постельное белье и непонятные коробки с товарами. В магазине был только один покупатель – пожилая женщина, укутанная в пуховик и несколько шарфов. Заметив Джоша, она быстро проскользнула позади него к двери, не поднимая глаз. В прохладном воздухе чувствовалось нагнетаемое обогревателями тепло и напряженность.
В дальнем углу магазина, среди положенных на брусья мешков с зерном, примостился импровизированный прилавок, за которым сидел мужчина в инвалидном кресле. По бокам от него стояли два вооруженных охранника.
Джош подошел к прилавку:
– Доброе утро!
Мужчина в инвалидном кресле поднял на него глаза с тяжелыми веками.
– Вот черт, а ты здоровый! – заметил он, и его длинная клочковатая борода задрожала.
На нем был застиранный армейский комбинезон, а длинные грязные волосы стального цвета были собраны в хвост. Лицо его, от красных слезящихся глаз до изъязвленного крючковатого носа, представляло собой настоящую карту старения.
Джош пропустил его замечание мимо ушей.
– Мы просто хотели узнать, есть ли у вас какие-нибудь свежие овощи? Или, может, яйца? Мы могли бы устроить обмен.
Мужчина в инвалидном кресле внимательно посмотрел на него. Джош ощутил на себе подозрительные взгляды вооруженных охранников. Оба они были молодыми, чернокожими, одетыми, как члены уличной банды.
– Что ты можешь предложить?
– Тут вот какая штука… Мы с Мартинесом только что привезли кучу всего из «Уолмарта». И я подумал, может, мы что-нибудь придумаем?
– С Мартинесом у вас свои дела. Есть у вас что-нибудь еще?
Джош начал было отвечать, но заметил, что все трое мужчин уставились на Лилли, и выражение их лиц сразу же заставило Джоша распушить перья.
– Что дадите за это? – наконец спросил Джош, закатав манжет и расстегивая браслет спортивных часов. Сняв их, он положил часы на прилавок. Это был не «Ролекс», но и не «Таймекс» при этом. Десять лет назад, когда ресторанный бизнес стал приносить доходы, Джош выложил за этот хронограф триста баксов.
Мужчина в инвалидном кресле повел своим крючковатым носом и посмотрел на блестящие часы на прилавке.
– Что тут у нас за штуковина?
– Это «Мовадо». Стоят пять сотен, не меньше.
– Только не здесь.
– Да хватит вам… Мы несколько недель сидели на одних консервах.
Мужчина взял часы и осмотрел их с такой брезгливостью, словно они были покрыты экскрементами.
– Дам вам риса, фасоли, бекона и суррогатных яиц на пятьдесят долларов.
– Да ладно, мужик. Пятьдесят долларов?
– У меня там, сзади, есть белые персики, только что принесли. Еще их прибавлю. Больше ничего предложить не могу.
– Не знаю. – Джош посмотрел на Лилли, которая в ответ лишь пожала плечами, а затем снова перевел взгляд на мужчину в инвалидном кресле: – Не знаю, мужик.
– Вам двоим на неделю хватит.
– Это «Мовадо», понимаешь? – вздохнул Джош. – Тонкая работа!
– Слушай, я спорить не буду…
Позади охранников раздался низкий баритон, который перебил мужчину в инвалидном кресле:
– Что у вас тут за проблемы?
Все повернулись к человеку, который вышел из угла склада, вытирая полотенцем окровавленные руки. На высоком худощавом мужчине был забрызганный кровью и костным мозгом мясницкий фартук. Загорелое рельефное лицо мясника с ледяными голубыми глазами было обращено к Джошу.
– Проблемы, Дэйви?
– Все тип-топ, Сэм, – ответил мужчина в инвалидном кресле, не сводя глаз с Лилли. – Ребят немного не устроило мое предложение. Они уже уходят.
– Погодите-ка секундочку. – Джош поднял руки в покаянном жесте. – Простите, если обидел вас, но я не говорил, что…
– Все предложения окончательны, – объявил мясник Сэм, бросив свое жуткое полотенце на прилавок и пристально глядя на Джоша. – Разве что… – Тут он, похоже, передумал. – А, забудь, неважно.
Джош взглянул на него:
– Разве что?
Мужчина в фартуке посмотрел на остальных, а затем задумчиво поджал губы.
– Смотри… Люди здесь в основном отрабатывают по счетам: налегают на строительство стен, ставят ограждения, складывают мешки с песком и все такое. Ты явно поимеешь больше, если предложишь в обмен свои внушительные мускулы. – Он одарил Лилли взглядом. – Ведь предложить можно что угодно, главное больше поиметь в итоге. – Он усмехнулся: – Женщины вот умеют убеждать.
Лилли поняла, что все мужчины за прилавком теперь смотрели на нее, похотливо ухмыляясь. Сперва она удивилась и только молча моргала в ответ. Затем она почувствовала, как к лицу прилила кровь. Голова закружилась. Ей захотелось перевернуть стол или разгромить эту провонявшую плесенью комнату, повалив на пол все ящики и послав всех к чертям. Но страх, сжимающий горло страх – ее давний противник, – парализовал ее, и ноги девушки словно прибили к полу. Она не могла понять, что с ней не так. Как она умудрилась прожить так долго и не быть съеденной? Неужели она прошла через все это и все равно не могла справиться с несколькими сексистскими свиньями?
– Ладно, – подал голос Джош, – знаете… в этом нет необходимости.
Лилли посмотрела на черного здоровяка и заметила, как напряглась его квадратная челюсть. Девушка не поняла, в чем именно не было необходимости – в том, чтобы она торговала сексуальными услугами, или в том, чтобы эти уроды отпускали такие грубые шовинистические замечания. В магазине стало очень тихо. Мясник Сэм перевел взгляд на Джоша:
– Не руби сплеча, гигант. – В его серьезных голубых глазах промелькнула искра неприязни. Он вытер липкие руки о фартук. – Красотка с таким телом, как у нее… Да вы бы месяц могли купаться в стейках и яйцах.
Ухмылки остальных мужчин обернулись хохотом, но мясник едва улыбнулся. Его безучастный взгляд, столь же напряженный, как у электросварщика, замер на Джоше. Сердце Лилли забилось быстрее.
Она положила ладонь на руку Джоша, почувствовав, как его мускулы напряглись под клетчатой курткой. Все его жилы были натянуты, подобно телефонному кабелю.
– Пойдем, Джош, – едва слышно сказала она. – Все в порядке. Забирай часы, и пойдем.
Джош вежливо улыбнулся хохотавшим мужчинам:
– Стейки и яйца. Неплохо. Слушайте, берите часы. Мы возьмем вашу фасоль, яйца и остальное.
– Принесите им еду, – сказал мясник, по-прежнему смотря на Джоша своими бледно-голубыми глазами.
Двое охранников на пару минут исчезли в задней части магазина, чтобы собрать необходимое, а затем вернулись с ящиком, забитым бумажными пакетами с маслянистыми пятнами.
– Благодарю, – тихо сказал Джош, взяв продукты. – Что ж, не будем вас больше задерживать, ребята. Хорошего дня.
Джош подтолкнул Лилли к двери, и она пошла к выходу, всем своим телом чувствуя на себе взгляды мужчин.
В тот день внимание жителей города привлек инцидент на одной из пустых парковок у северной границы деревни.
Ветер донес с той стороны сетчатого ограждения, из-за рощи, несколько душераздирающих криков. Услышав их, Джош и Лилли поспешили на шум вдоль края стройки, чтобы посмотреть, в чем дело.
К тому моменту, когда они добрались до большой кучи гравия, с которой просматривались окрестности, и залезли наверх, над деревьями разлетелось эхо трех ружейных выстрелов, прозвучавших ярдах в ста пятидесяти от них.
Джош и Лилли присели на ветру в лучах заходящего солнца и сквозь ветви разглядели в отдалении пятерых мужчин, которые стояли у дыры в ограждении. Одним из них был Блейк, самопровозглашенный губернатор. На нем было длинное пальто, а в руке он держал автоматический пистолет. Сцена казалась очень напряженной.
На земле перед Блейком, запутавшись в искореженной сетке-рабице, лежал мальчишка-подросток, из укусов которого сочилась кровь. Он извивался в грязи и отчаянно пытался высвободиться и вернуться домой.
Прямо за пареньком в тени леса грудой лежали трое мертвых ходячих, черепа которых были пробиты пулями. У Лилли в голове сложилась картина произошедшего.
Очевидно, парень один ушел в лес, где его и атаковали. Теперь он был весь изранен и уже заражен, но пытался вернуться в безопасное место и корчился на земле от боли и ужаса, пока Блейк бесстрастно стоял над ним, сверху вниз смотря на мальчишку безучастным взглядом гробовщика.
Раздался выстрел 9-миллиметрового пистолета Филипа Блейка, и Лилли подпрыгнула. Голова парня дернулась, а тело тотчас обмякло.
– Не нравится мне это место, Джош, ни капельки.
Лилли сидела на заднем бампере пикапа и потягивала из бумажного стаканчика остывший кофе.
Наступил их второй вечер в Вудбери. Сгустилась темнота. Город уже поглотил Меган, Скотта и Боба, как многоклеточный организм, существующий на страхе и подозрении и ежедневно вбирающий в себя новые жизненные формы. Руководители города дали новичкам пригодное для жизни место – квартиру-студию над заколоченной аптекой в конце Мейн-стрит. Она находилась довольно далеко за стеной, но при этом достаточно высоко над уровнем улицы, чтобы чувствовать себя в безопасности. Меган и Скотт уже перенесли туда большую часть своих вещей и даже обменяли свои спальные мешки на жалкую щепотку местной травки.