Джош быстро подошел к воротам и стал сердито распутывать провод, чтобы открыть створку. Послышался треск. Все существо Лилли заполнила паника.
– Джош, осторожно, они ведь услышат нас, – прошептала она.
– Да плевать мне на это, – сказал он, распахнув ворота и пропуская ее вперед. – Я не в тюрьме. Они не могут запретить нам выходить.
Они ступили внутрь города и зашагали по боковой улице в сторону Мейн-стрит.
В этот час им встретилось лишь несколько заблудших душ. Большинство обитателей Вудбери сидели по домам и ужинали или напивались до беспамятства. За стенами гоночного трека жутко гудели генераторы, мерцало несколько высоких стадионных прожекторов. Ветер трепал голые деревья на площади, и мертвые листья неслись по мостовой.
– Пусть будет по-твоему, – сказал Джош, когда они повернули направо и устало зашагали на восток по Мейн-стрит к своему дому. – Будем просто партнерами. Будем трахаться по-быстрому время от времени, просто чтобы снять напряжение. Ни забот ни хлопот…
– Джош, это не…
– То же самое можно получить от бутылки какого-нибудь пойла и вибратора… но нет! Неплохо порой чувствовать тепло под боком, да?
– Джош, хватит. Почему все должно быть вот так? Я просто пытаюсь…
– Я больше не хочу об этом разговаривать, – отрезал Джош, когда они подошли к продовольственному центру.
У дверей магазина стояла группа мужчин, которые грели руки у костра, горевшего в бочке из-под масла. Среди них был и мясник Сэм. Поверх его забрызганного кровью фартука было наброшено потрепанное пальто. Как только он увидел два силуэта, приближавшихся с западной стороны, его тощее лицо исказилось в гримасе отвращения, а холодные голубые глаза сузились.
– Ладно, Джош, как знаешь. – Шагая рядом со здоровяком, Лилли засунула руки поглубже в карманы и медленно покачала головой: – Как скажешь, так и будет.
Они прошли мимо продовольственного центра.
– Эй! Детина! – раздался голос мясника Сэма, жесткий и резкий, как лязг ножа по точильному камню. – Подойди-ка на минутку, верзила.
Лилли, напрягшись, остановилась.
Джош подошел к мужчинам.
– У меня имя есть, – кратко сказал он.
– Ой, ну ты уж меня прости, – ответил мясник. – Как там тебя? Хэмилбург? Хэммингтон?
– Хэмилтон.
Мясник невесело улыбнулся:
– Ладно, ладно. Глубокоуважаемый мистер Хэмилтон! Могу ли я рассчитывать на то, что вы уделите мне минутку вашего ценного времени, если вы не слишком заняты?
– Что тебе надо?
Холодная улыбка по-прежнему красовалась на губах мясника.
– Просто любопытно – что в сумке?
Джош внимательно посмотрел на него:
– Ничего особенного… всякая всячина.
– Всякая всячина, говоришь? И какая же именно всячина?
– То, что мы нашли по пути. Никого не заинтересует.
– Ты понимаешь, что еще не уплатил свой долг за другую всячину, которую я дал вам пару деньков назад?
– О чем ты? – Джош по-прежнему глядел в упор на мясника. – Я каждый день на этой неделе работал на стройке.
– Но все же не покрыл долг, сынок. Масло для отопления на деревьях не растет.
– Ты сказал, сорока часов будет достаточно.
– Ты меня неправильно понял, старина, – пожал плечами мясник. – Такое случается.
– Как так?
– Я сказал, сорок часов в придачу к тому, что ты уже отработал. Понял?
Повисло неловкое молчание. Джош с мясником продолжали сердито глядеть друг на друга. Смолкли все разговоры вокруг горящей бочки. Все глаза устремились на двоих мужчин. Мускулистые лопатки Джоша напряглись под его клетчатой курткой, и от этого по коже Лилли пробежали мурашки.
В конце концов Джош пожал плечами:
– Что ж, тогда продолжу работать.
Бледное, угловатое лицо мясника Сэма обратилось в сторону брезентовой сумки:
– А я готов забрать в счет долга все, что скрывается в этом бауле.
Мясник потянулся к сумке в руках Джоша, но тот перехватил ее так, чтобы сопернику было не достать.
Настроение изменилось с ошеломляющей скоростью. Остальные – в основном старые лодыри с мешками под глазами и густыми седыми бородами – инстинктивно попятились. Напряжение нарастало. Молчание только подстегивало закипавшую жестокость – на ветру слышалось лишь тихое потрескивание пламени.
– Джош, пусть. – Лилли подошла ближе и попробовала вмешаться. – Нам не нужно…
– Нет! – Не отводя взгляда от темных, налитых кровью глаз мясника, Джош дернул сумку, не дав девушке дотронуться до нее. – Не прикасайтесь к этой сумке!
Голос мясника понизился на октаву, став коварным и мрачным.
– Ты лучше подумай, стоит ли нарываться, громила.
– В том и дело, что я не нарываюсь, – ответил Джош мужчине в окровавленном фартуке. – Я просто констатирую факт. Все, что в этой сумке, наше по праву И никто это у нас не отберет.
– Кто нашел, тот и взял?
– Точно.
Старики отходили все дальше, пока Лилли не показалось, что она осталась стоять на каком-то мерцающем ледяном ринге вместе с двумя разъяренными животными. Она пыталась найти способ снять напряжение, но слова застревали у нее в горле. Она дотронулась до плеча Джоша, но тот, вздрогнув, отшатнулся от нее. Мясник глянул на Лилли:
– Скажи-ка своему хахалю, что он совершает главную ошибку в своей жизни.
– Не впутывай ее, – сказал ему Джош. – Это наше с тобой дело.
Мясник задумчиво закусил губу.
– Я так скажу… Я человек справедливый… Дам тебе еще один шанс. Давай сюда барахло, и твой долг закрыт. Сделаем вид, что этой небольшой размолвки и не было вовсе. – На обветренном лице мясника появилось некое подобие улыбки. – Жизнь слишком коротка. Понимаешь, о чем я? Особенно здесь.
– Пойдем, Лилли, – сказал Джош, по-прежнему пристально смотря в безжизненные глаза мясника. – Нам есть чем заняться, вместо того чтобы трепать тут языками.
Джош повернулся к магазину спиной и пошел вниз по улице.
Мясник рванулся за ним:
– ДАВАЙ СЮДА СВОЮ ЧЕРТОВУ СУМКУ!
Мужчины сошлись на середине улицы, и Лилли бросилась к ним:
– ДЖОШ, НЕТ!
Здоровяк повернулся и толкнул мясника плечом в грудь. Движение это было неожиданным и жестоким и восходило к тем временам, когда Джош играл в футбольной команде, расчищая поле для хафбека. Мужчина в окровавленном фартуке, задохнувшись, отшатнулся, не удержался на ногах и упал на задницу, моргая удивленно и разгневанно.
Джош развернулся обратно и продолжил свой путь, бросив через плечо:
– Лилли, говорю же, пойдем, пора!
Лилли не заметила, как мясник неожиданно скорчился на земле, пытаясь достать что-то из-за ремня под фартуком. Она не заметила, как какой-то предмет блеснул сталью в его руке, не услышала характерный щелчок предохранителя полуавтоматического пистолета и не разглядела безумия в глазах мясника, пока не стало слишком поздно.
– Джош, стой!
Лилли пробежала половину пути, оказавшись в десяти футах от Джоша, когда прогремел выстрел 9-миллиметрового пистолета, такой громкий, что от него, казалось, задрожали стекла половины квартала. Лилли инстинктивно попыталась укрыться и упала на тротуар, вышибив из легких весь воздух.
Затем она обрела голос и завизжала. С крыши продовольственного центра сорвалась стая голубей, и мерзкие птицы черным кружевом разлетелись по темнеющему небу.
Глава двенадцатая
Случившееся в тот день Лилли Коул запомнила на всю жизнь. Она запомнила, как из затылка Джоша Ли Хэмилтона – как набивка из мебели – вырвались красные брызги крови и плоти, показавшиеся за наносекунду до того, как в ушах Лилли отдался грохот 9-миллиметрового «глока». Она запомнила, как, пошатнувшись, упала на тротуар в шести футах позади Джоша, как сломался один из ее коренных зубов и как она прокусила язык. Она запомнила, как зазвенело у нее в ушах и как капли крови забрызгали ее руки.
Но главное – Лилли запомнила, как Джош Ли Хэмилтон опрокинулся на мостовую, словно потеряв сознание, когда его гигантские ноги обмякли и сложились, как у тряпичной куклы. Это было, вероятно, самым странным: казалось, что гигант неожиданно потерял свою плотность. Можно было ожидать, что такой человек не испустит столь легко свой дух, что он падет, как высоченная секвойя или знаменитое историческое здание под ударами шарового тарана, и в буквальном смысле заставит землю содрогнуться. Но правда заключалась в том, что тогда, в меркнущем синеватом свете зимнего дня, Джош Ли Хэмилтон осел даже без всхлипа.
Он просто бесшумно опустился на холодную мостовую.
Сразу же после этого Лилли почувствовала, как по ее телу словно пропустили электрический заряд. По коже пробежали мурашки, все стало размытым и одновременно кристально ясным, словно ее дух отделился от бренной плоти. Она потеряла контроль над своими действиями и вскочила на ноги, даже не осознав этого.
Затем она поняла, что безотчетно приближалась к поверженному мужчине неуклюжими шагами робота.
– Нет, стой… нет, нет, стой, стой, стой, – бормотала она, подходя к умирающему гиганту.
Она упала на колени, заливаясь слезами, наклонилась, взяла в руки огромную голову Джоша и лепетала:
– Кто-нибудь… приведите доктора… нет… приведите… кто-нибудь… приведите… ПРИВЕДИТЕ ЧЕРТОВА ДОКТОРА, ХОТЬ КТО-НИБУДЬ!!!
Кровь лилась по рукавам Лилли, а лицо Джоша, заключенное в ее ладони, искажалось в предсмертных муках, колеблясь и переходя от одного выражения к другому. Его глаза закатились, он несколько раз моргнул, каким-то образом умудрился найти лицо Лилли и сфокусироваться на нем в последнюю секунду своей жизни.
– Алисия… закрой окно.
Синапсы сгорали, и образ старшей сестры, подобно угасавшему угольку, всплыл в его травмированном мозгу.
– Алисия, закрой…
Лицо его расслабилось, а глаза замерли и затвердели в глазницах, как камни.
– Джош, Джош…
Лилли трясла его, словно пытаясь вернуть двигатель к жизни. Он был мертв. Сквозь слезы она ничего не видела, все заволокло мглой. Она почувствовала на своих запястьях влагу из его пробитого черепа, а затем ощутила, как что-то сжалось у нее на шее.