Лилли размышляла, нахмурив брови.
– Поверьте мне. Никто отсюда не пошел бы на север, если бы этого можно было избежать. Там черт знает как страшно и вдвое опаснее, чем здесь.
– Продолжай, – сказала Норма Саттерс из своего кресла на другом конце стола. Она сидела, сложив пухлые руки перед собой, будто собиралась помолиться перед обедом. С одной стороны от нее расположился Майлз, с другой – Джинкс. Томми стоял за ними, он предпочел опереться на подоконник и слушал, ежеминутно бросая нервные взгляды сквозь щель в заколоченном окне.
– Вам всем известны слухи о кольцевых стадах и все такое, – продолжила Лилли. – Примерно час назад один из разведчиков Эш проехал по горной дороге и посмотрел, насколько опасно забираться в пригород Атланты.
В комнате все еще царило молчание, пока каждый осмысливал это. Уже несколько месяцев ходили слухи о мегастаде, которое обычно мигрирует с медлительностью ползущего снежного покрова, но теперь оно по какой-то причине осело вокруг города. Никто точно не знал почему, но, кажется, огромная стая остановилась там, образовав странный необъяснимый узор, будто мотыльки, кружащиеся вокруг огня. И любой, кто оказался бы достаточно тупым для того, чтобы двигаться в Атланту с юга, попал бы в небольшой кусочек ада на Земле.
– Знаю, я это уже говорила, – Лилли в итоге вернулась к разговору, прервав молчание, – но я хочу дать вам всем еще один шанс спастись.
Джинкс закатила глаза:
– Опять будем заводить все ту же пластинку?
– Теперь все иначе, Джинкс. Увидев Белла там, увидев Харальсон в таком состоянии… я не имею права заставлять кого-то из вас продолжать эту долбаную сумасшедшую миссию.
Лилли оглядела комнату и почувствовала, как ее сердце разрывается от любви к этим людям, ее ближайшему кругу, ее семье. Чего хорошего будет в возвращении детей, если эти ребята положат зря свои жизни? Лилли загнала чувство отчаяния и опустошения обратно в глотку и попыталась улыбнуться им.
– Нет ничего позорного в том, чтобы остановиться в этой точке. Никакой вины, никаких вопросов. Мы выходим перед рассветом… я хочу, чтобы ночью вы все подумали. Я хочу, чтобы вы все были уверены. Никакого давления, никаких ожиданий. Что бы вы ни решили, со мной все будет в порядке. Я большая девочка, со мной все будет нормально.
Она развернулась и двинулась к выходу из комнаты, но задержалась, прежде чем повернуть ручку. Она взглянула на них через плечо.
– Что бы вы ни решили, знайте, что я всегда буду любить вас, ребята.
Она вышла за порог.
Глава седьмая
Лилли так никогда и не узнала наверняка, что было сказано тем вечером в зале совещаний в доме священника после ее ухода. Впрочем, у нее были свои теории на этот счет. Томми и Норма, вероятно, вступили в яростные дебаты о продолжении миссии, обсуждая все «за» и «против». Джинкс, наверное, просто сидела и молчаливо слушала с гримасой отвращения на лице. Может, Майлз предложил проголосовать – Майлз Литтлтон, профессиональный угонщик автомобилей, голос разума. Лилли не ждала, что Норма продолжит миссию. Другое дело Джинкс и Томми – совершенно точно кандидаты на то, чтобы остаться в деле. Но вот Майлз был темной лошадкой – от него стоило ожидать чего угодно.
Бывший бандит из детройтских трущоб, водила грабителей и преступников всех мастей, молодой человек, представляющий собой живое воплощение Настоящего Хулигана, с золотым сердцем. Все – от его добрых глаз с длинными ресницами до его аккуратной козлиной бородки – все его лицо отражало главное противоречие жизни. Он – добрая душа, оказавшаяся в жестких условиях. Он без колебаний применил бы насилие, возникни такая необходимость, но по складу психики он не испытывал тяги к этому. Из-за всего этого было невозможно предугадать, что Майлз будет делать следующим утром.
Той ночью Лилли мучилась неопределенностью, когда улеглась в постель в небольшом бунгало, расположенном рядом с домом Эш, и тщетно пыталась немного поспать. Ей нужно было отдохнуть независимо от того, что решит ее команда. Но сон будто упирался и не шел в ту ночь. Одиноко стоящее бунгало почти без мебели, до потолка забитое разными припасами и консервами, будто вздрагивало и замирало в пронизанной лунным светом темноте, пока Лилли металась и вертелась. Периодически она проваливалась в сон, и ей снилось падение – падение с самолетов, с отвесных скал, падение с мостов, со зданий и с обрывов.
Следующим утром, сразу после рассвета, она встретилась с Эш во дворе, поросшем травой, напротив продовольственного магазина Уильямса. Двор граничил с массивными воротами на северной оконечности городка, и в предрассветной темноте силуэты телеграфных столбов, дорожных знаков, баррикад и блестящей колючей проволоки, вьющейся по верху стены, выглядели нереальными, словно вырезанными из картона в трехмерной книжке. Небо было таким серым, мертвым и размытым, каким обычно бывает прямо перед рассветом, и в воздухе чувствовался бодрящий холодок.
Оглядывая пустынный двор, Лилли на мгновение осознала, что с этого момента она будет одна. Она помогла Эш вывести трех выживших лошадей, и они запрягли самую крупную и крепкую из них, Стрелу, в старый, побитый ржавчиной переделанный фургон «Вольво», с которого сняли все ненужное и убрали лобовое стекло, чтобы сквозь него протянуть упряжь. Багажник был заполнен оружием, боеприпасами и провизией. Лилли собралась было что-то сказать, но ее окликнул голос сзади.
– Только не говори, что заставишь меня ехать на одной из этих полудохлых кляч.
Лилли обернулась и увидела Джинкс и Томми, одетых в разгрузки, с кобурами, хлопающими по бедрам, и с тяжелыми вьюками на плечах. Лилли испытала невероятное облегчение, прочистила горло и сказала:
– Прости, Джинкс… нам потребуются мускулы Стрелы. Томми, поедешь со мной в повозке?
Джинкс забросила свой вьюк на ближайшую лошадь, заставив ее захрапеть и попятиться. Она тихо прошептала что-то животному, потрепав его по холке и погладив гриву. Затем вытащила моток скотча, нагнулась и стала обматывать серебристой лентой копыта коня. Эта мера не спасет его от стаи мертвецов, но укус хотя бы одного ходячего отразит.
Лилли подошла к Джинкс, положила руку ей на плечо и очень мягко сказала:
– Спасибо… Я тут на секунду испугалась, что потеряла вас.
– Ты думала, я пропущу все веселье? – Джинкс продемонстрировала свою фирменную кривую улыбочку.
– Ладно тебе, Лилли, – послышался голос сзади. Она развернулась и посмотрела на Томми, который, сунув руки в карманы, застенчиво смотрел в землю. – Прояви к нам хоть немного доверия.
Лилли потянулась к Томми и коснулась его волос:
– Я больше никогда в вас не усомнюсь.
Тут внимание Лилли привлекло шуршание шагов по гравию, доносящееся с противоположной стороны двора. Лилли оглянулась через плечо.
– Извините все, я немного опоздал, – сказал Майлз Литтлтон, одетый в свою любимую толстовку с капюшоном, с рюкзаком в руке, с «глоком» в кобуре, закрепленной на патронташе вокруг тощей груди. – Искал туалетную бумагу. Моя мама любила говорить: «Никогда не отправляйся на природу без туалетной бумаги».
Лилли сглотнула комок, подступивший к горлу, глаза у нее были на мокром месте. Что-то в тоне его голоса, грусть в его глазах, то, как он стиснул челюсть, подсказывало ей, что Майлз Литтлтон был немного не в себе. Он выглядел ошеломленным. Но Лилли не могла позволить себе роскошь поддаться эмоциям прямо здесь. Она вдохнула свежий предрассветный воздух, хлопнула в ладоши и сказала:
– Никогда в жизни я так не радовалась, слушая про туалетную бумагу.
Он осторожно повернул к ней голову, скрытую тенью от капюшона:
– Ты же не думала, что я тебя брошу, нет? Ты что, думала, я Король-Болтун?
Лилли подавила еще один прилив эмоций.
– Перестаньте, Ваше Величество, пора в дорогу.
К этому моменту Эш закончила запрягать коня, захлопнула багажник и проверила задние колеса. Она скептически смотрела на самодельную повозку, пока остальные забирались в нее – Лилли взялась за вожжи, а Томми уселся рядом, с дробовиком в руках. Джинкс влезла на мерина, неловко хлопнув уздечкой, когда конь начал возмущаться, храпеть и пятиться к ближайшему зданию.
– Тише, шалун, – Джинкс мягко урезонила его, проверяя самое большое из своих мачете на предмет быстрого хода в ножнах. Майлз, забравшись на своего коня, удостоверился, что «глок» приведен в безопасное положение, заряжен и должным образом размещен на патронташе. У него было около сотни патронов – спасибо Эш и ее хорошо укомплектованному арсеналу.
– Спасибо за все, – сказала Лилли сквозь отсутствующее лобовое стекло. Эш кивнула и ответила:
– Вас теперь меньше на одного, не так ли?
Лилли поежилась:
– Если честно, я ее ни капли не виню. Может, она поступила мудрее всех.
– Мы убедимся, что она в целости и сохранности доберется до Вудбери.
– Проведайте Дэвида Стерна, хорошо? Он крепкий чувак, но его прилично потрепало.
– Сделаем. – Эш отступила назад и уперла руки в бока. – Надеюсь, вы их вернете.
Лилли взглянула на нее:
– Но ты думаешь, что мы не сможем.
– Я никогда так не говорила.
– И без того понятно.
Солнце едва появилось над горизонтом, лучи болотного цвета, появляясь над крышами, превратили древние железные постройки в силуэты. Воздух звенел от птичьего чириканья и гудел от насекомых. Эш пыталась сформулировать ответ, когда сзади послышался крик:
– ЭЙ, ВЫ!
Все повернули головы в сторону крупной чернокожей женщины в бандане. Она быстро вышла из-за угла здания. Приближаясь, она вся звенела и покачивалась, на широком бедре висело новенькое мачете, а из-за плеча виднелся набитый рюкзак.
– Не уезжайте без меня!
Норма подошла к тарантасу со стороны водительского сиденья и помедлила возле открытого окна. Две женщины встретились глазами и довольно долго молча смотрели друг на друга. Язык тела и выражения лиц были едва уловимы, но от этого не менее выразительны. То, как выступал вперед подбородок Нормы – хотя и еле заметно, но с вызовом и гордостью, и то, как Лилли наклонила голову с почти отеческим выражением «я-же-тебе-говорила», – все это длилось лишь мгновение. Затем Лилли расплылась в самодовольной улыбке, и лицо Нормы осветило выражение симпатии, может, даже некоторого восхищения, когда она усмехнулась в ответ. Обмен любезностями окончился, слова не понадобились. Лилли повернулась к Томми и произнесла: