Взбудораженные ходячие окружили новичка, начали его обнюхивать, их рычание привлекало все больше и больше внимания остальной стаи. Кашель под капюшоном усилился.
В конце концов существо в костюме ведьмы задергалось в конвульсиях, и из него, как из матрешки, появилась женщина с мелкокалиберным пистолетом в правой руке.
Женщина с хвостом на затылке свалилась на землю в приступе рвоты из-за запаха и слизи разлагающейся плоти мертвого химика, который все еще оставался в ведьмином одеянии и теперь слепо и немо падал ничком. Ближайшие члены стада окружили добычу.
Звук одиночного выстрела эхом разнесся по городу, когда женщина пальнула в нападавших. Последним патроном она выстрелила в ближайшего ходячего – любопытного мужчину в грязной спецовке с дырой, зияющей посередине живота, из которой свисали кишки, как колбаса на витрине магазина. Мужчина упал на землю, извергнув фонтан гнойной жидкости.
Женщина обернулась и увидела свободное пространство между двумя группами ходячих, которое быстро сужалось. Опустив голову, она понеслась через это пространство так быстро, как позволяли ее ослабшие ноги, с силой оттолкнув одного из ходячих, так что тот по инерции свалил еще троих. За несколько секунд женщина пересекла пустырь и понеслась к Оклэнд-авеню. Во время бега она все время смотрела через плечо на огромную граффити-надпись на верхней части моста над шоссе:
Лилли, если вылезешь из этой передряги живой, иди к Меган.
Глава двадцать третья
Ей повезло недалеко от Уайтхолл-стрит. По-прежнему оставаясь в поле зрения стада, которое медленно ползло за ней через мусорные канавы и заросшие железнодорожные пути, она уже почти час двигалась на север. Небо снова потемнело и нависло над городом, надвигалась очередная гроза с сильным ветром, и теперь Лилли уже беспокоилась, что она может и не успеть проделать весь путь к студенческому городку Технологического университета Джорджии, где Меган Лафферти раньше арендовала небольшой и уютный домик. Подумав, Лилли решила, что надпись на верхней части моста сделал Томми Дюпре, но при этом она не имела ни малейшего понятия о том, как, черт возьми, он узнал о Меган, не говоря уж о выяснении места обитания покойной подруги. Но разве у нее был сейчас выбор? Добраться автостопом обратно в Вудбери или поймать такси в центре города – об этом и речи не могло быть.
Без планов, без идей, без патронов она была почти готова сдаться, когда периферийным зрением увидела активное движение на железнодорожной станции. Посмотрев налево и направо, она заметила, что станция наполняется ходячими. Две волны мертвецов накатили, как цунами, а она их и не заметила. Перенесенные волнения, головокружение и остаточные эффекты от наркотика притупили ее чувства и вызвали тунелирование[36] ее зрения. И теперь Лилли понимала, что она в ловушке. Если она повернет на юг, то попадет в стаю, которая идет позади нее. Если попытается продолжить движение, тоже окажется в лапах ходячих, которые пожрут ее.
Она остановилась, повернулась, затем повернулась еще раз, не видя никакого выхода.
– Ладно, что теперь? – заговорила она сама с собой сорванным голосом. – Каков твой следующий шаг, гений?
Снова обернувшись, она посмотрела на приближающиеся толпы.
– Да ладно тебе, ты бывала и в худших передрягах.
Она видела сотни белесых, безразличных глаз, в которых отражалось пасмурное небо. Все они были устремлены на нее, чувство голода этой стаи было столь ощутимым, что у Лилли практически гудело в ушах.
– Давай, давай, давай, думай.
Она достала пистолет и взяла его в правую руку – орудие защиты, которое можно использовать как дубинку – эх, если бы у нее были еще шесть поворотов барабана…
– Ну же, давай, давай.
По мере того, как ее окружало огромное количество ходячих, в голове Лилли стремительно, одна за другой, проносились подгоняемые ужасом мысли. Ты не можешь их обойти, ты не можешь пройти сквозь них, ты не можешь пойти под ними, ты не можешь пойти над ними…Что-то важное только что мелькнуло в голове.
– Идти над ними… черт… идти над ними.
Вдали приглушенным медным цветом блестела лестница, ряд железных перекладин, ведущих в заднюю часть брошенного вагона для сопровождающей поезд бригады.
Стада почти сомкнулись вокруг Лилли, и она, опустив голову и уставившись на лестницу, понеслась к ней. Вагон был в пятидесяти ярдах от нее, и орда ходячих зашевелилась и вяло попыталась преградить жертве путь, цепляясь за нее. Но у Лилли было достаточно сил и решимости, она расталкивала наиболее смелых на своем пути к задней части вагона. Остальные ходячие начинали валиться, как домино.
Достигнув лестницы, она быстро забралась на вагон.
Лилли пошла вдоль заброшенного грузового поезда длиною в несколько миль, на путях стояли буквально сотни проржавевших и сгнивших старых вагонов с гофрированными крышами. Между некоторыми из них густо разрослась трава, а другие вообще вросли в землю. Некоторые сцепки были рассоединены – что требовало от Лилли прыжков где-то на десять футов в длину, что она с удовольствием делала. От одного крытого вагона к следующему. Так она смогла продолжить свой путь на север на виду у шаркающей орды ходячих.
Железнодорожные пути проходили вдоль главной магистрали – Мариетта-стрит, по которой Лилли раньше ездила, чтобы добраться до своего корпуса в Технологическом университете Джорджии. Сейчас улица была опустевшей, как река Стикс. Большая часть мусора, который раньше блокировал улицу, превратилась в болотистую и зловонную пленку на тротуаре, чертополох и лоза, оплетшие его, придавали мусору цвет желчи. Гроза, прошедшая прошлой ночью, подожгла выделяющийся метан, и теперь на проезжей части можно было наблюдать языки желтого пламени. Дом Меган располагался на Делани-стрит, в миле, а может, и полутора отсюда, но Лилли начинала верить, что сможет все это провернуть. Казалось, что окаменелые останки поезда тянулись в бесконечность.
Численность ходячих в этой части города выросла с момента последнего посещения Лилли. Теперь размеры стаи просто пугали. В некоторых местах насчитывались десятки тысяч мертвецов, разлагающиеся черепа выступали островками в океане гниющей плоти, который простирался до стадиона Джорджия-Доум в полумиле отсюда. Воздух здесь был сырой, плотный, пропитанный токсичным зловонием смерти. Утренний туман, ложась за землю, перемешивался с пеплом и какими-то блестящими фрагментами, напоминавшими рыбью чешую.
Вид всего этого оказал на Лилли странное влияние, пока она перепрыгивала с одного крытого вагона на другой. Он бодрил и возбуждал ее, заставляя забыть о страхе, как будто она вдыхала нюхательную соль. Она стянула резинку и потрясла головой, расправляя волосы. Ветер дул ей в лицо, и она чувствовала себя превосходно – все недуги и болячки на какое-то время были забыты, и она просто наслаждалась движением.
– Да пошли вы все! – поприветствовала она толпу выставленным средним пальцем. – А ну съешьте меня! – Она бежала и хихикала. – Съешьте, ублюдки!
Давясь от смеха, она достигла конца длинного вагона.
– СЪЕЕЕЕШЬТЕ МЕНЯ! – крикнула она снова и прыгнула на следующий пассажирский вагон в десяти футах от нее. Но когда Лилли приземлилась, крыша рухнула под ее весом. Она провалилась вниз в облаке пыли и мусора и жестко приземлилась на металлический край спинки сиденья. Боль была настолько внезапной и сильной, что на какое-то время она потеряла сознание.
Некоторое время спустя ее привел в сознание звук стрельбы из автоматической винтовки. Каждый выстрел заставлял ее дергаться от жгучей боли в нижней части спины, будто там выжгли что-то каленым железом.
Она едва могла дышать и лежала в центре вагона сети «Амтрак», свернувшись калачиком, на кожаном сиденье, но звук пуль, попадающих в вагон, заставил ее выглянуть в окно и оценить ситуацию. Бледное солнце светило прямо над ней, проникая через огромную зияющую дыру в крыше, через которую она упала. Обрывки стекловолокна и куски металла свисали сталактитами вниз по краям этой дыры. Воздух гонял по вагону пыль и пепел. Повернув голову, что сопровождалось очередным приступом боли, она увидела человеческие останки рядом с передней дверью между вагонами.
Инженер выглядел так, как будто он был мертв уже в течение многих лет, кожа его была цвета дождевых червей, плоть на черепе туго натянута, как посмертная маска. Ружье все еще было зажато в окоченевших руках, а его дуло было вставлено в рот мертвеца. Его череп сзади был распахнут зияющей дырой, а черная клякса на стене позади него подтверждала успешность самоубийства. Его жуткий вид вкупе с усилением пальбы снаружи рефлекторно заставил Лилли присесть, но когда она попыталась это сделать, острая боль взорвалась в области крестца. Задыхаясь от боли, она скатилась со скамейки на пол.
Ее спина, должно быть, приняла на себя основной вес при падении, и теперь одна нога совсем онемела и ничего не чувствовала. Она поползла к окну, хотя вся нижняя часть тела пылала адской болью. Ей пришлось приложить огромные усилия, чтобы подтянуть тело к подоконнику и посмотреть, что происходит снаружи. Когда она с этим справилась, то увидела изрешеченный пулями «Эскалейд», подъезжающий к ней. Из заднего окна по толпе ближайших ходячих стреляли из штурмовой винтовки, прокладывая автомобилю путь.
Лилли болезненно выдохнула, когда кадиллак остановился у вагона. Она едва могла двигаться. Она понятия не имела, кто это – друзья или враги, но ничего с этим поделать не могла, кроме как сдаться на их милость. Дверь багажника со щелчком распахнулась.
– Ты уверен, что это тот вагон, в который она рухнула? – спросил молодой человек своего товарища в грузовом отсеке. Оливковая кожа, темные вьющиеся волосы, выбивающиеся из-под банданы, мускулистые татуированные руки. В одной он держал автомат «узи», а в другой небольшую аптечку.
– Погоди! Она там! – Он увидел ее через окно. – Ну, привет.
Лилли подползла ближе к окну еще на несколько дюймов, чтобы ее легче было расслышать. Хриплым и сухим голосом она спросила: