Шер снова взял чашку, но, увидев, что она пуста, поставил на стол. Про себя он отметил, что Лидия Вячеславовна не вызвалась ее наполнить, как обычно в таких случаях. Тоже злится? Каролина сидит ко всему безучастная. Смотрит то на одного, то на другого отсутствующим взглядом. Интересно, она вообще их узнает? Шрамы у нее понемногу заживают, но с момента ее возвращения она так и не произнесла ни слова. И, что еще хуже, он ни разу не видел, чтобы она поела. Спускается к завтраку и сидит, глядя в тарелку, а потом возвращает ее полную.
– Да и что это за вакцина? Что мы о ней знаем, почему должны ее вводить? Она, может, вообще вредна.
– Может, да, а может, и нет. Но если мы будем сидеть сложа руки, спасение к нам не явится. Я хочу больше узнать об этих исследованиях, поэтому прошу машину и оружие. И желательно, помощников. Это не мне одному нужно, в конце концов. – Шер оглядел присутствующих, но не встретил ни одного прямого взгляда. Все, кроме Стаса, смотрят в стол. Дороган лепит что-то из зефира, Аида скручивает салфетку в трубочку, Саня грызет ноготь.
– А мне кажется, что это – ваша очередная опасная затея. Вы просите, чтобы мы поехали в центр города. Рядом с институтом метро, а вы знаете, что творится возле метро. Я не уверен, что риск оправдан.
По крайней мере не сейчас. Мы уже потеряли троих мужчин. – Не сдавался Стас.
– От того, что мы здесь сидим, мужчин у нас не прибавится. Возможно, поездка решит наши проблемы.
– Сейчас есть гораздо более важные дела. Каролина больна. Вера беременна. С нами ребенок. Хотите оставить их без медицинской помощи?
– Давно ли вас назначили командиром, Стас? Что-то я не помню такого.
– А вас, Георгий Яковлевич? О чем вы думали, когда ехали ночью бог знает куда? Спасибо, хоть машины вернули.
– Давайте спросим мужчин, о численности которых вы беспокоитесь, что они думают? Семен Семенович, скажите нам, наконец, свое мнение. Не стесняйтесь.
– Опасно. Если хотя бы с формалином… Но вы говорите, что он не работает. В самую гущу ведь ехать надо.
– Понятно. Спасибо.
– Зачем ехать в город? Почему бы просто не подкараулить этого вашего доктора на ферме?
– Его давно там не было. Он, может, вообще больше туда не вернется. Я предлагаю искать по горячим следам. Саня, а вы как считаете?
– Стас правильно говорит. Если кто-нибудь уезжает, считай, начались проблемы. Ни разу никто никуда не съездил так, чтобы все закончилось нормально.
– Я не говорю, что риска не будет. Безопасность не гарантирую. Но куш слишком велик, вам не кажется? Если никто не пойдет со мной, я не буду возмущаться. Просто дайте мне машину.
– Возьмите меня, Георгий Яковлевич.
– Спасибо, конечно, Вера, но вас я не возьму ни при каком раскладе. Это даже не обсуждается.
– Я пойду с вами, – неожиданно сказал Евгений Дороган.
Все посмотрели на него, от чего Дороган начал, как всегда, смущаться. Но, запинаясь, заговорил:
– Просто надоело бояться. Эти. Эти. Эти. Все теперь зависит от них. Ходи на цыпочках. Ешь что попало. Всего бойся. Живем как тараканы под доской. Нос боимся высунуть. А они ведь даже не живые. Пусть даже и съедят. Если я могу сделать хоть что-нибудь полезное… Я сделаю.
Шер моргал чаще обычного. Не страсть в голосе Дорогана, не его уверенность поразили доктора, а в первую очередь то, что Евгений впервые на его памяти произнес такую длинную и связную речь.
– Под вашу ответственность, Георгий Яковлевич, – сдался Стас. – Но знайте, мне эта затея не нравится.
– Я с вами! – Сева молитвенно сложил руки.
– О, боже! Забудь.
– Тогда возьмите хотя бы ружье.
– Мне, если честно, с пистолетом… удобнее, – признался Шер. – Никогда не стрелял из охотничьего ружья.
Дороган покивал.
– Бойцы, твою мать, – вздохнул Саня.
– Вам ничего не кажется странным?
– Вообще-то в них все странно, – Дороган сидел за рулем и смотрел в окно взглядом, полным покорности и тоски. Так смотрят на дождь, который идет уже несколько дней. Шер, напротив, был оживлен, почти радостен:
– Это так. Но смотрите – они не разлагаются. Сколько дней уже прошло с начала эпидемии? Труп обязательно бы начал гнить. А они – ходят, активно двигаются.
– Вы хотите сказать, что в каком-то смысле они живы?
– Возможно.
Улица Мира, хоть и не была совершенно пуста, запруженной ее назвать тоже было нельзя. Этих здесь оказалось не больше, чем где-нибудь на окраине. Если бы Дороган не въехал в светофор, можно было бы сказать, что их встретил зеленый свет. «Да, я не Саня, – сказал Дороган, после того как, напуганный внезапным появлением этой, резко взял вправо и впечатался в столб, – я не могу переехать человека, даже такого». Безусловно, Саня на месте Дорогана только прибавил бы газу и постарался сбить эту, нанеся ей как можно больше увечий. «А может, я просто не очень хороший водитель», – заметил Евгений Дороган, и непонятно было, сказал ли он это с иронией или серьезно.
Удар вышел слабый – скорость была невелика. Машину лишь тряхнуло, но на лобовом стекле сразу же расползлась огромная снежинка трещин. А через несколько секунд они оказались в эпицентре небольшой толпы. Услышав звук удара, эти полезли из всех щелей. Выяснилось, что ларек был буквально облеплен ими. Эти вышли из-за каждого дома, из ближайших переулков и даже рекламных щитов. Что-что, а сливаться с окружающими предметами они умели. Люди шли к ним, глядя мертвыми глазами в никуда, но верно найдя источник звука. Были среди них и те, кто носил в себе остатки того, что называется респектабельностью, и те, кто был одет в явно дешевые одежды. Среди этих обнаружилось и несколько фигур в белых халатах, явно сотрудников института. Но все выглядели одинаково неопрятно. И дорогие пиджаки, сшитые на заказ, и синтетические сарафаны, купленные по дешевке, и халаты истрепались.
Шер и Дороган сидели в машине, буквально в нескольких метрах от института, и ждали, когда утихнет ажиотаж, вызванный их эксцентричным появлением. Но время шло, а с ним таяли и шансы попасть в здание. Эти буквально запрудили улицу. Вели они себя вяло, словно сонные пчелы: ощупывали автомобиль, прижимали лица к стеклам, надеясь различить запах живой плоти, скребли пальцами. Кто-то пытался пробовать машину на зуб.
Шер был прав. Эти менялись день ото дня. Их одежда пачкалась, приходила в упадок. Менялись и их тела. Кое-какие физиологические процессы не останавливались и после заражения. Например, продолжали расти волосы и ногти.
– Этот Игнат был прав. Посмотри на блондинку в шикарном наряде. – Шер ткнул пальцем, – видишь, какие у нее корни волос? Дамочка никогда бы не запустила прическу.
Дороган барабанил пальцами по приборной панели, губы его были скорбно сомкнуты, лицо утомлено. Мрачный, как туча, он смотрел на этих с ненавистью, будто перед ним – стадо саранчи, уничтожающей все, что ему дорого.
– Это, конечно, только поверхностные наблюдения, – Шер продолжал развлекать Дорогана беседой, не замечая, что тот слушает вполуха: – Сложно сказать, чего в них больше – жизни или смерти. Анабиоз это или процесс необратим.
– Мертвяки и есть мертвяки. Что о них рассуждать?
– Я бы не сказал, что они такие уж мертвяки. Судя по внутренностям, кое-какие процессы в них происходят. Да многие процессы! Кровь продолжает двигаться по сосудам, вы наверняка замечали это, когда вспарывали им горло. Их органы не переварены, как, например, при Эболе. Тело не разлагается, а это значит, что оно, так или иначе, продолжает функционировать. И обратите внимание! Даже в болезни они сохраняют подобие сознания. Да, оно выражено не более чем у личинок или червей, но все же. Пусть у них нет вожаков, но кое-какие правила, принятые в стае, они соблюдают. Видите, они почти всегда держатся вместе. Отличают своих от чужих. И посмотрите, как разумно они расходуют силы. Когда никого нет рядом, они затихают, будто экономят энергию. И оживляются, только когда в этом есть смысл. Возможно, потому они не умирают от голода.
– Сколько можно тут стоять, в конце концов? – Дороган хлопнул по панели рукой. – Мы вообще попадем в этот институт? Может быть, попробуем, как Саня делал? Отвлечем?
Заведя мотор, он медленно направил джип к зданию института, сигналя на ходу.
– Держись, – предупредил он доктора, – сейчас дам задний. Как только отойдут от входа – бежим.
Но стоило ему это сказать, как лобовое стекло потемнело. На капот навалился мужчина в черном костюме в тонкую пижонскую полоску. Под тяжестью тела стекло опасно прогнулось, грозя обрушиться в салон. Дороган дал задний ход, но сделал это слишком поздно. Мужчина свалился на асфальт, но «снежинка» успела лопнуть, взорваться тысячей осколков. По салону загулял ветер.
Дороган стремительно уводил машину от буквально обезумевших этих. Но если прошлую аварию можно было списать на простую неудачу, стечение обстоятельств, то теперь сомневаться не приходилось, Евгений Дороган был никудышным водителем. Он с размаху всадил джип в стену ближайшего дома. Шер подпрыгнул. В салоне что-то с грохотом взорвалось, накрыв Дорогана, – сработала подушка безопасности. Звук оказался настолько громким, что Шер чуть не оглох. Он стал дергать дверную ручку, от страху позабыв, как она работает, и наконец вывалился на асфальт. Схватил Дорогана за руку и потянул его на себя, машинально щупая пульс. От удара Евгений потерял сознание. Больше с недоумением, чем со страхом, Шер обнаружил на подушке безопасности кровь. Господи, она ведь создана, чтобы защищать, а не калечить. Почему она не поддается ни на какие попытки вытащить водителя из-под нее? Подушка не имела ничего общего с предметом, именем которого называлась. Каменно-твердая, неповоротливая, она ни в какую не желала сминаться. Дорогану порезало щеку стеклом разбившихся очков. Нужно срочно привести его в чувство. Наконец Евгений открыл глаза, которые без очков казались гораздо меньше и наивнее, и посмотрел на Шера с недоумением.
– Нужно бежать! – Георгий Яковлевич тянул его за рукав.