— Я американец, — Дин слегка нахмурился.
— По мне, так разницы особой нет, — пробурчал хранитель.
— Я, кажется, догадываюсь, за кого ты воевал, — прошептал себе под нос Дин. — Мне нужны документы, касаемые Германа Вирта, — он показал жетон, на котором заблестела зеленая полоса.
— Зачем?
— Не твое дело. Документы. Сейчас. Вот на этот стол, — жестко ответил Дин и указал на стол недалеко от того места, где он стоял.
В Архиве было прохладно, но Дин все равно снял пиджак, устраиваясь за столом, который очень скоро был завален пергаментами и книгами. Закатав рукава, Дин приступил к изучению всей этой макулатуры.
По его ощущениям, прошло уже несколько часов, когда он разогнулся и протер глаза, в которые словно засыпали песка.
— Ничего себе, просто очешуительные новости, — Дин встал, расправил рукава, надел пиджак. — Я закончил, — громко произнес он, спрятал в карман исписанный блокнот и направился к выходу.
Вверх лифт поднимался еще медленнее, чем опускался вниз. Дин нетерпеливо смотрел на цифры, обозначающие пройденные этажи. Он даже начал грызть ноготь, чтобы хоть как-то успокоиться. Когда лифт наконец-то остановился, Дин пулей вылетел из него и бросился к границе антиаппарационной зоны, на ходу доставая палочку. Ведьма на входе посмотрела на бегущего охотника с удивлением.
Дин поднял палочку и аппарировал сразу же, как только покинул зону защитных чар.
Нурменгард совершенно не изменился с момента посещения его Дином накануне. Даже охранник на воротах был тот же.
— Мне необходимо переговорить с Геллертом Гриндевальдом.
— Боюсь, гер Винчестер, это невоз...
— Ты меня не понял, — Дин нетерпеливо сунул под нос охранника свой жетон, на котором переливались зеленые полоски. — Мне нужно срочно переговорить с заключенным по делу, затрагивающему мой настоящий контракт.
— А почему вы сразу не представились? — охранник смотрел на жетон как кролик на удава.
— Потому что предыдущие визиты моего дела не касались — это была частная инициатива. Я долго буду еще ждать?
— Ганс! — заорал охранник. — Ганс! Гер охотник хочет расспросить заключенного.
— Охотник? — все тот же Ганс посмотрел на Дина с недоумением. — А почему вы сразу не представились?
— Потому что не хотел! — Дин прошел в открытые ворота. — Мне нужно снова переговорить с Геллертом Гриндевальдом.
На этот раз палочку у него не забрали и время не ограничили. Просто Ганс открыл дверь и закрыл ее за посетителем.
— А тебе идут костюмчики, — Гриндевальд рассматривал Дина.
— Что вы сделали? Только не нужно говорить, что это все Вирт, что это он заигрывал с древними божествами и что именно он придумал эту муть с перерождением двух конкретных божков.
— Я всегда боялся смерти, всегда хотел научиться жить вечно, как это делают древние боги. Герман подхватил мою идею с небывалым энтузиазмом, но он не обладал талантами Альбуса. У нас ничего не получилось.
— И он стал сквибом, а ты засел в этой клетке в надежде, что до тебя не доберутся. Вы не учли, что могут добраться до ваших потомков.
— Герман недаром отправил Кетрин в Великобританию, несмотря на разногласия между странами. Он хорошо защитил дом, который подарил внучке, но он не мог предположить, что девочку потянет навестить родину ее далеких предков. Раньше она подобные пристрастия не выказывала.
— А про своих потомков ты подумал? — Дин устало прислонился к стене.
— В связи с некоторыми особенностями моих предпочтений, у меня не может быть детей, — Геллерт насмешливо посмотрел на Дина.
— Эм, — Дин даже не сразу сообразил, что ответить. Сам он частенько шутил на подобную тему, но сейчас Темный маг застиг его врасплох. — Значит, и Альбус тоже... ну, того.
— Значит, того, — Геллерт пожал плечами и усмехнулся. — Но мы уже вышли из того возраста, когда западаешь на красавчиков вроде тебя, так что не смущайся. А ты что, не знал?
— Я... я как-то пропускал мимо ушей все намеки, — признался Дин. — Но речь не об этом. — Пан жив?
— Как я уже говорил, я долгое время изучал, что такое жизнь и смерть и как можно победить последнюю.
— Я задал конкретный вопрос: Пан жив?
— Пан с Дионисом постоянно болтались вместе, это было нетрудно — заманить их в ловушку сразу обоих.
— Геллерт, я человек очень простой и люблю простые ответы на простые вопросы. Это с Сэмом ты мог бы вести философские разговоры на тему: чем жизнь отличается от смерти. Вот, посмотри сюда, я объясню попроще, чтобы и до Темных магов с сомнительной ориентацией дошло, — Дин подошел к столу, взял в руки глиняную чашку, взвесил ее в руке и швырнул об стену. На пол посыпались осколки, а в камеру заглянул встревоженный Ганс. — Все нормально, — Дин кивнул охраннику и, дождавшись, когда тот закроет дверь, повернулся к Гриндевальду. — Вот эта чашка только что не пережила встречи со стеной. Образно говоря, она мертва. Она не перешла в какую-то другую форму, не явилась нам в виде призрака, она окончательно и безоговорочно мертва. А теперь я снова спрашиваю — козлоподобный бог, которого вы поймали и над которым проводили всяческие жуткие эксперименты (очень глупый поступок, учитывая, что вы имели дело все-таки с богом) мертв или нет?
— Нет, — Геллерт сел за стол. — Он не мертв.
— Очень хорошо, тогда в какой именно форме это древнее божество сейчас находится?
— Он слился своим сознанием, своей силой и могуществом с Дионисом. Теперь нет ни того, ни другого, но есть нечто большее, гораздо большее.
— Очешуеть, — Дин потер виски. Этой информации в Архиве не было. — Я так понимаю, что вы его успели поизучать, прежде чем божество сбежало, предварительно наваляв вам.
— Меня тогда рядом с Виртом не было. Альбус уже отправил меня сюда. Можно сказать, что мне повезло.
— Что за фигня в крови у девушек? Почему спирт, и почему он не изменен? И почему, вашу мать, они все еще живы, учитывая концентрацию?
— Похоже, что вы и маггловский анализ умудрились провести. Это не спирт, — покачал головой Геллерт. — Это дурман, который магглы принимают за спирт. Он порабощает разум, заставляет отринуть прежние привязанности, в конце концов, жертва погибает.
— Это какая-то супердурь, основанная на алкоголе. Как она попала девушкам в кровь?
— По воздуху. Это существо, кем стал Дионис, соединившийся с более древним божеством, коим являлся Пан, отравил их своим дыханием.
— Чудненько. И как нам избавиться от этого дурмана?
— Никак. Во всяком случае, нам это сделать не удалось, — Геллерт скрестил руки на груди. — Ты мне нравишься. Этакая деревенская непосредственность, — Дин закашлялся. Гриндевальд постоянно ставил его в тупик, и он не знал, как ему реагировать на подобные подколы Темного мага. — Но помочь твоим подругам я не могу. И не могу сказать, что мне жаль. Я не лицемер.
— Хорошо, тогда скажи мне, как выглядит эта мразота и как ее убить.
— Это мужчина, не мальчик, но еще и не достигший истинной зрелости мужчина, во всяком случае, внешне. Примерно твоего возраста. Красивый, гораздо красивее вас с братом и даже интереснее твоего сына. Не делай такое лицо, твой пацан не красавец, ты это прекрасно знаешь, но он интересный. В нем присутствует своеобразный шарм, этакая харизма, которая будет уже очень скоро заставлять трепетать сердечки, конечно, если мальчик приложит хоть немного усилий. В тебе такого нет. Вы с братом смазливые, брутальные, но лишены этого шарма, этой нотки загадочной скрытой силы... У вас все на виду, а это интересно только в первую неделю, — Геллерт вновь усмехнулся. — Признайся, сколько раз тебя, такого красивого, бросали? — Дин было вскинулся, но под насмешливым взглядом промолчал. — Чтобы с тобой жить, не оглядываясь ни на какие условности — нужно любить. Любить безоговорочно, бездумно, иррационально. Вот просто любить, и все. На такое способны очень немногие. Даже лучшая женщина однажды задаст тебе вопрос: «А почему ты проводишь столько времени с братом и с сыном, игнорируя при этом мои желания?» Ты обречен на одиночество, охотник, потому что ты не сможешь ответить правильно на этот вопрос. Никогда не мог и никогда не сможешь. Потому что любить просто так способны все-таки немногие, а для остальных брутальности и смазливой мордашки чаще всего бывает недостаточно.
— Замолчи, — Дин побледнел. — Я не спрашивал тебя о себе, и тем более я не спрашивал тебя о своих отношениях с женщинами. Кроме того, что он красив и загадочен, чем еще может похвастаться этот тип?
— Черные волосы, синие глаза, высокий, стройный. Выразительный нос и подбородок. Вы узнаете его, если увидите.
— Зачем ему жертвоприношение, да еще днем и такое жестокое и бессмысленное?
— Сама жертва, скорее всего, не нужна. Асфодели, вырастающие из капель крови правильно принесенной жертвы, должны покрыть брачное ложе, а на их белоснежные лепестки должна упасть кровь невинности невест, которая даст этому похотливому козлу еще больше сил.
— Что? — Дин нахмурился.
— Я что непонятно выражаюсь? Этот двойной бог хочет жениться на девчонках, чтобы стать еще сильнее, ну и отомстить, не без этого, а раз дурман сработал, то они все еще чисты. Правда, замужними дамами им не суждено побыть долго. Скорее всего, брачную ночь они не переживут. А вы с братцем дебилы, — Геллерт в очередной раз усмехнулся. — Подсуетились бы заранее и наслаждались сейчас каникулами.
— Почему он Андромеду зацепил?
— Подружку внучки Германа? — Гриндевальд задумался. — Вероятно, она какая-то родственница по отцовской линии. Капелька-другая родственной крови, но богам обычно этого хватает.
— Как его убить? Как убить этого навороченного Диониса?
— Никак.
— И почему я тебе не верю? — Дин посмотрел на Геллерта, внезапно ощутив, что тот врет.
— Я не знаю.
— Ты лжешь, ты сейчас просто издеваешься надо мной и лжешь.
— Ты не можешь этого знать.
— Только вот я почему-то знаю, — внезапно взвыло чувство опасности, и Дин выхватил пистолет, направив его на Темного мага, взводя курок. — Как убить эту чувырлу?