В последний раз я видел Юру за час до концерта Rolling Stones в Москве в 1998 году. Мы с Дельцовым заехали к нему и пытались уговорить пойти с нами. Увещевали его: «Юра, ну когда еще удастся увидеть “роллингов” живьем?» Он ответил, что ему вообще всё по… Его настроение тогда было явно плохим. Что добавить? Хой стал популярным, потому что не выдумывал себе никаких имиджей. Он был таким, как есть. Люди всегда чувствуют фальшь. В его случае народ увидел натуральность.
«Послушать “Сектор” мне порекомендовала мама!»
Роман Богословский. Летом состоялся концерт-презентация нового альбома «Газовая атака» в «Горбушке». Группа играла в самом рок-н-ролльном ДК страны далеко не в первый раз, но именно это выступление стало культовым. Все благодаря тому, что его полностью записали на видео, и эта запись стала одной из самых любимых среди фанатов «Газа». А еще то шоу важно для истории группы одной совсем не случайной встречей. Тогда в «Горбушку» пришел 19-летний Сергей «Ким» Кимцов, одержимый идеей хотя бы пару минут пообщаться со своим любимым артистом Юрой Хоем. И судьбоносная встреча состоялась. О том, во что это вылилось, я обстоятельно пообщался с лидером группы «Сектор Газовой Атаки» и создателем фэн-клуба Юры Хоя «Газовая атака» специально для этой книги.
– Сергей, при каких обстоятельствах ты впервые услышал группу «Сектор Газа», где это было, какое впечатление на тебя произвела их музыка?
– В 90-м году я впервые услышал альбом «Ядрена вошь». До этого с конца 80-х, в школе, я пытался подсесть на увлечение музыкой, видя, как одноклассники меняются кассетами с разными записями. Но все то, что они слушали, меня совершенно не цепляло. На тот момент вообще сами кассеты были редкостью, стоили дорого и выбор музыки был не особо велик. Это был либо зарождающийся «русский шансон», или как его называли тогда «блатняк», типа Асмолова и Звездинского, либо «Коррозия металла» и «Кино». Меня ничего из этого так и не зацепило. Да, брал на пару дней кассеты домой, слушал и возвращал без всякого сожаления. И вот в тот момент народ начал говорить, что появилась группа, где «мужик матом поёт». А тогда для нас 13-летних, родившихся в СССР, это было важным «фактором интереса». «Что, там мат есть?! Давай!» И что самое любопытное, послушать «Сектор Газа» мне порекомендовала моя мама. Спросила как-то: «А ты что никакой музыкой-то не увлекаешься?» Я говорю: «Да вот ничего не нравится». Она: «Ну, тогда “Сектор Газа” послушай». И вот после первого же прослушивания оторваться от этой кассеты я уже не смог.
– Абсолютно та же история. В девяностом году мне было девять лет, но я прекрасно помню, что друзья моего отца и он сам слушали. Да, Владимира Асмолова, Вилли Токарева, но при этом звучали в доме вещи и другого плана – «Альфа», «Альянс», «Машина времени», Высоцкий, конечно же. «Сектор Газа» я услышал чуть позже, чем ты – году в 93-м. На тот момент я был абсолютным «киноманом» – носил все черное, редко улыбался, – словом, всецело косил под Цоя, культ которого среди молодежи был в то время невиданным. Кстати, первым альбомом, который я услышал, тоже был «Ядрена вошь». Друг во дворе сунул мне кассету «МК-60» со словами: «Только от матери тайком слушай!» Помню, остался дома один, вставил кассету в магнитофон, и оттуда полились звуки песни «План». Пленка была жеваная, запись ужасная, но опыт я получил колоссальный. Мой детский ум даже представить не мог, что о таком можно петь. Это была своего рода инициация во что-то запретное. Сергей, расскажи, пожалуйста, самым подробным образом, как ты встретился с Юрой Хоем, как вы начали работать, в чем заключалось ваше сотрудничество.
– В первый раз это было в июле 1996 года перед концертом «Сектора» в ДК им. Горбунова. Я приехал за пару часов до начала, а «СГ» уже были там, на месте. В тот день мы совсем немного пообщались с Юрой, и на этом все закончилось. И после, в течение всего 1997 года, а он был юбилейным, я искал любую информацию о группе в СМИ, но ее было крайне мало. Информационный голод натолкнул меня на мысль создать фэн-клуб, чтобы помогать таким же пацанам и девчонкам, как и я, узнавать все самые свежие новости о группе, о готовящихся альбомах и т. д. И уже осенью 1997 года мы с моим другом Мишей Фиксом создали фэн-клуб «Газовая атака», завели абонентский ящик на почте и поехали на ближайший концерт «СГ» в Москве с целью легитимизации нашего движения. Нам было важно, как Юра отреагирует на это, как все воспримет. Мы встретились с ним перед концертом. Рассказали, как мы видим работу клуба и все в этом духе. Юра воодушевился, сказал: «Вообще я думал об этом, но некому было этим заняться». В общем, мы пообщались и договорились быть на связи. Таким образом начались наши отношения, которые переросли впоследствии в дружбу.
– Да, истории такого рода знакомств всегда интересны, в чем-то парадоксальны. Как бы этого не должно было случиться, но оно произошло. Расскажи: по мере сближения с Юрой, по мере того, как ты все больше его узнавал, ты ощущал некий «разрыв шаблона»? Тот человек, которого ты слушал на компакт-дисках и кассетах, насколько сильно отличался от того, каким он был за кулисами, в бытовом общении? Или никакой разницы не ощущалось?
– Разрыв шаблона происходил больше от осознания того, что это вообще происходит со мной и в моей жизни. С 1990 года у меня ни дня не проходило без песен «Сектора», а уже в 1997 году мы встречаемся с Юрой и обсуждаем какие-то моменты, связанные с творчеством группы, какие-то планы по книге, релизам, да и просто сидим в кафе и пьем пиво. Что касается имиджа Юры на сцене и поведения в жизни, то я, если честно, отдавал себе отчет в том, что сценический образ, конечно же, отличается от реальности. Поэтому сюрпризом для меня это не стало. Наоборот, при долгом общении с Юрой я еще раз убедился в его искренности, порядочности и отсутствии каких-либо звездных моментов. Он был простым в общении, я не ощущал какой-то разницы в возрасте. «После двадцати – все равны» – эта его фраза как бы авансом выравнивала наше последующее общение и отношения.
– Это естественно. Плюс он видел и осознавал, что ребята вы серьезные, хотите сделать хорошее дело, развить фэн-движение. Сергей, вот что теперь я хотел бы прояснить. Разные источники говорят, что после выхода «Газовой атаки» у Юры начался некий творческий кризис. Но я все не могу понять… 1996 год – выходит бомбический альбом, который делает «Сектор» уже не просто популярной рок-группой, но культовой. В следующем году выходит еще одна работа – «Наркологический университет миллионов», которая тоже выстреливает. О каком творческом кризисе можно говорить при столь плодотворной работе? Поясни, пожалуйста. Был ли это кризис? Или народ просто так воспринял паузу между «Сказкой» и «Атакой»? С этим же все понятно – в период с 1990 года по 1994 год Юра выдал аж девять альбомов. Естественно, ему потребовалась пауза на переосмысление и сочинение нового материала.
– Творческий кризис, на мой взгляд, у Юры как раз начался после выхода «Наркологического университета миллионов». Этому способствовали многие факторы, и они сошлись воедино, навалились грудой проблем одновременно. Что же касается 1996 года, мне, если честно, тоже непонятно, откуда идут эти слухи про кризис. «Газовая атака» действительно получилась знаковой и культовой работой, особенно если учесть, что пауза между этим альбомом и предыдущим составила два года. В тот период было даже тревожно за группу – мы привыкли, что ни один год не обходится без нового творения, и когда «Атака» появилась в продаже, это было просто грандиозно.
– Теперь давай о фанатах поговорим – раз уж ты носишь титул «главного фэна» как создатель фэн-клуба. За время твоего знакомства с Юрой были какие-то интересные истории, связанные с фанатами? Вообще, какими они были – ярые почитатели «Сектора Газа»? Как строилось общение с ними Юры, если они оказывались рядом? К примеру, с группой «Агата Кристи» был такой случай. Когда они жили в подмосковном пансионате «Горки», одна девушка провела холодную зимнюю ночь в трансформаторной будке, прячась от охранников, лишь бы утром увидеть кумиров. Давай раскроем тему «Хой и фанаты» сполна.
– Я, к счастью, застал времена расцвета того фэн-движения, которое началось с момента падения страны, в 1991 году. Тогда все было очень даже жестко, и то опьянение нежданной свободой, конечно, сделало свое дело. Энергетика появившихся ныне культовых групп, энергетика людей, которым нужна была эта музыка как глоток свежего воздуха, просто бушевала. Раз уж я начал немного издалека, то вспомню 1993 год, концерт «Сектора» в ДК им. Горбунова. А их было, кстати, три подряд. Так вот «алисаманы», к примеру, собирались целой толпой, чтобы отлавливать и избивать «гопников» (как называли в то время фэнов «СГ»), идущих на концерт любимой группы. Остается только гадать, как в то время ощущали себя поклонники, которым посчастливилось общаться с Юрой в самом начале расцвета группы, и как ощущали себя сами музыканты, когда не было известно, с каким намерением люди к тебе подходят… 1996–1997 годы – это уже немного другое время, более спокойное. И группа, конечно, стала более сдержанной, что отразилось и на концертах, и на сценическом имидже. Я, наверное, особо отмечу терпение и корректность Юры в общении с фанатами. Большинство, конечно, не позволяло никаких фамильярностей в его отношении, но были и случаи, когда прямо в лицо перед концертом говорили: «О, Хой, слышь, подпиши здесь, а?» Внешне Юру это никак не задевало, он абсолютно адекватно воспринимал эту «разность» в людях, он ее понимал! На такое мало кто способен – не выходить из себя при таком обращении. В этом заключалась большая сила Юры. Конечно же, его узнавали на улицах. К примеру, охранник у входа в «Останкино», куда мы вместе ездили на переговоры об издательстве альбома ремиксов Extasy, долго пялился в паспорт Юры, потом на Юру, и с ошарашенными глазами спросил: «Клинских?! Хой?!» Он, улыбаясь, ответил: «Да-да, он самый». Все это было по-доброму, легко. Но, конечно, излишнее внимание Юру в принципе тяготило. Спускаясь в метро, он все же старался быть неузнанным.