Закатайте мне «Газ»
– Группу «Сектор Газа» я, конечно, уже знал. Есть такая история. Будучи старшеклассником, в 1989 году, как подросток, увлекающийся рок-музыкой, я коллекционировал редкие записи советского рок-андеграунда и часто захаживал в студию «Колокол» при «Московской рок-лаборатории», где работали замечательные ребята, которые записывали всем желающим на принесенные кассеты свежие альбомы. Это были малоизвестные группы, распространявшие свои магнитоальбомы по стране через «народную звукозапись» – «Дети обруба», «Бомж», «Цемент», «Спецбригада», арт-группа «Мухоморы» и другие. И вот я пришел, и, по-моему, Алексей Никитин, первый бас-гитарист группы «Ва-банкъ», который тогда в «Колоколе» работал, говорит: «Леша, обрати внимание, у нас появилась новая группа из Воронежа. Очень смешная, классные тексты! Называется “Сектор Газа”. Закатать тебе?» Я согласился записать одну сторону, так сказать – на пробу. Вот так у меня появилась их первая запись. Тогда мне показалось, что группа все-таки немножко выпадает из моих вкусовых пристрастий. Это было прикольно, но несколько попсово, что ли… То есть не андеграунд в прямом смысле. Как показало время, я оказался прав в своих ощущениях – через несколько лет «Газ» стал мощнейшим явлением на отечественной поп-сцене, при этом обладая всеми атрибутами рок-команды. Уже позже я изредка стал видеть их по телевизору. Но мне даже в голову прийти не могло, что я когда-нибудь пересекусь с «Сектором» настолько тесно.
«Сектор» атакует «Горбушку»
– Мы стали работать с Юрой незадолго до презентации альбома «Газовая атака» в «Горбушке». И это был некий рубеж для группы, время перемен. На диске присутствовали песни, которые носили не ернический, а уже серьезный характер – «Туман», «Life». Песня «Туман» вообще удачно легла в контекст полыхающих горячих точек чеченской войны – народ воспринял ее как антивоенную во многом благодаря видеоклипу. Это позволило продвигать «Туман» гораздо дальше, чем предыдущие записи, то была уже серьезная лирика. Юра остро чувствовал время, всегда попадал в точку, так случилось и в этот раз. Теперь о презентации. Почему «Горбушка»? Понятно, что такие площадки, как Театр эстрады или ГЦКЗ «Россия» делали концерты исполнителей совершенно другого рода. И хотя понятия «официоз» уже не было, некий шлейф от него еще оставался. В общем, ДК им. Горбунова – это было самое правильное место для такой развеселой хулиганской группы. Как и положено, перед концертом Gala организовала пресс-конференцию. Помню, после саунд-чека в зале установили трибуну, за которой я тоже сидел вместе с Юрой. На вопросы журналистов отвечали все вместе – Хой ведь человек не сильно общительный. Вообще в те годы формат прямого общения с музыкантами был крайне популярен. Во многом благодаря передачам типа «Акулы пера». Зрителям хотелось получить «опыт внесценической жизни» артиста. Что касается самого выступления – получился отличный большой концерт. Звучали и новые песни, и проверенные хиты. Зал был забит до отказа. Там присутствовало все, за что мы так любим «Сектор Газа»: угар, веселье, драйв.
Как Юра Макса Покровского не узнал
– Директор группы в России, особенно в те годы, это внешний агент, который «и швец, и жнец, и на дуде игрец». Так у меня было в «Монгол Шуудане». В «Секторе» чуть проще, потому что за спиной стояла достаточно серьезная структура в виде Gala. То есть мои идеи помогал осуществлять большой отдел маркетинга, который работал по западным стандартам. Мы могли «выловить» любые ж/д– или авиабилеты в силу работы с тогда уже существующими профессиональными транспортными агентствами. А по поводу сложностей работы вот что важно знать: при всем раздолбайском имидже, стебных песнях и хулиганских выходках музыканты в «Секторе Газа» были более чем организованные. Ребята никуда не опаздывали, уважали общее дело и друг друга. Если и случались курьезы, то не по злому умыслу. Вот пример. Приехали мы как-то с Хоем на телеканал «Российские университеты». И на нем Гриша Шестаков, который являлся еще и руководителем всеми любимой «Программы “А”», придумал проект – один известный музыкант берет интервью у другого известного музыканта. Это был 1996 год, передача называлась «Муззон». И вот Юра был на нее приглашен, а я пришел на Шаболовку, 37, вместе с ним. Ведущим оказался лидер группы «Ногу свело!» Макс Покровский, который тогда уже был серьезной «звездой». Прямо на входе, у милицейского поста, Юра понимает, что забыл паспорт. А мы опаздываем… эфир-то прямой! Прибежал начальник режима, в общем, мы кое-как попали внутрь. Юра входит в студию, садится на стул. А он же плохо знал «новых героев», как-то не интересовался. И, ясное дело, Покровского он не признал. И вот они ведут дружеский диалог. Вдруг где-то в середине программы Хой обращается к Максу: «Прости, я забыл, как тебя зовут?» Покровский сразу напрягся, стал недовольным. Как это?! Его не знают?! А Юре вообще по барабану было.
Хой погружается в высокое искусство
– В силу Юриного образа жизни ему не хватало времени на музеи и театры, хотя он ко всему этому тяготел. Но иногда мы все же выбирались вместе на какие-то выставки, концерты. Я живу относительно недалеко от ЦДХ, а там в то время была еще и концертная площадка, на ней играли достаточно сложные группы типа «Нюанса» – арт-рок, авангард, все в этом духе. Так что мы с Юрой ходили и на выставки, и на концерты. На изобразительное искусство он реагировал так же, как вообще на все. Он не пытался изобразить какое-то восхищение и если чего-то не понимал или ему не нравилось увиденное, реакции были вполне конкретны и естественны: да – да, нет – нет. В общем, вникал он во многие вещи, но принимал далеко не все. Самое интересное, даже в тот период он продолжал активно интересоваться российским андеграундным панком. У меня дома была целая коллекция кассет редких, фактически неизвестных групп – я уже говорил об этом ранее. И, приходя ко мне в гости, Юра частенько говорил: «Поставь-ка мне что-нибудь новенькое из этих ребят. Или, наоборот, старенькое. Мне просто интересно, о чем они поют». Он напитывался образами, для него это было важно.
Ни свой ни чужой, кассетный герой
– Девяностые годы в плане телевидения и радио были достаточно свободными. Тогда соревновались именно творческие продукты. И если ты приносил хорошую песню малоизвестного или совсем неизвестного исполнителя, ее могли взять просто потому, что она потенциально интересна. Это сейчас мотивация для постановки в эфир того или иного исполнителя должна быть настолько железобетонная, что ее у многих просто нет. «Сектор Газа» – тогда уже группа с именем – со скандальным, неоднозначным, но знали ее все. Естественно, телевизионщики «Газ» знали, но относились все по-разному. Те, кто еще сохранил советскую генетическую память, не хотели ставить Юру в эфир по простой причине – как бы не прилетело от начальства, да и вообще зачем оно надо. Люди более свободные, но при этом эстеты, считали, что это совковая группа – именно в отрицательной коннотации. Возможно, если б все шло на каком-то западном понимании процесса, они бы охотнее брали «Сектор» в эфир. Например, Миша Козырев, который работал сначала на радио «Максимум», а позже на «Нашем радио», на дух не переносил «Сектор Газа» и «Гражданскую оборону». О постановке песен этих групп в эфир не могло быть и речи. Он считал, что это просто верх пошлости. Хотя справедливости ради надо сказать, что когда Юры не стало, «Наше радио» все же взяло в ротацию одну песню «Сектора» – «Тачки». Вообще, большой нужды в телевидении и радио у «Сектора Газа» по большому счету не было. Юра, как настоящий «кассетный герой», которого знали и слушали по всей стране без единого медиаресурса, кроме радио «Сарафан-FM», и так собирал полные залы в любой точке. А уж в последние годы мы стали нужны им гораздо больше, чем они нам. Пришли времена, когда не замечать такое явление, как «Сектор Газа» – это значило делать плохо свою журналистскую работу. К сожалению, самый большой всплеск интереса к песням «Сектора» и к самому Юре наступил уже после его смерти. Вспомните Пушкина: «Они любить умеют только мертвых…»
Мучение дружбой
– Были ситуации, когда мы встречали каких-то московских музыкантов на тусовках. И Юра робко так протягивал руку со словами: «Я Юра. “Сектор Газа”, может, вы знаете». После этого люди восклицали: «Да, конечно! Это же круто! Ты Юра Хой!» А вот с концертами все иначе – уезжать было нужно в темпе. Толпа могла кинуться, чтобы «мучить дружбой». Поэтому мы всегда удирали, как «Битлз» в ранние годы – быстро и по возможности незаметно.
Набить морду «левому» «Сектору»
– А вот случай, который произошел на второй день после того знаменитого рижского концерта без Хоя. Мы с Дельцовым поехали по магазинам – поезд только вечером, времени свободного много. Возвращаемся, а в номере у Саши Якушева сидит какой-то здоровый детина и выпивает с «Газом». Я спрашиваю: «А это кто такой?» И получаю ответ, что этот чувак подумал – в Ригу прилетел «левый» «Сектор Газа». Какие-то подонки и самозванцы, которые используют название его любимой группы… Он приехал, разыскал, прорвался в гостиницу, чтобы набить нахалам рожи. И Якушев говорит: «А у меня с собой кассета была, и я ему показал – вот посмотри, мы на фотографии, вот они мы! С нами просто история такая приключилась – не смог Юра приехать». И детина так обрадовался, что остался выпивать. Вот такая была история с фэном, который жаждал справедливости и горел мщением, но в итоге стал всем нам другом.
Аппаратура на всю жизнь
– Денег Юре хватало, я не помню, чтобы он в чем-то нуждался. И как любой увлеченный человек, он никогда не зарубался на внешние атрибуты. У него было все, что ему необходимо. Был Folkswagen, который он обожал, была домашняя мини-студия. Вообще он много вкладывал в аппаратуру. Хой как-то хвалился мне, что купил много-много разного аппарата для прослушивания и записи музыки. Он еще сказал: «Купил на всю жизнь!» Я недоуменно спросил: «Юра, как на всю жизнь? Все же развивается, улучшается». Но он почему-то решил, что вот он купил и теперь до конца дней своих будет записывать свои и слушать чужие песни только на этом оборудовании. К сожалению, так оно и вышло…