Владислав ТретьякХоккейная эпопея
Владислав Третьяк… С этим именем связана целая спортивная эпоха. Рушатся системы, меняются идеологии, уходят правительства, утихают и вновь вспыхивают войны. Но остаются нетленными памятники эпох, их символы, страдания и подвиги.
Однажды ко мне в посольство в Оттаве пришел крупный канадский бизнесмен с предложением перевести на коммерческую основу использование наших "символов" в Канаде и США.
Честно говоря, я не понял поначалу, о чем речь.
Собеседник объяснил. Вот сейчас продаются хоккейные маски, один к одному копирующие маску Третьяка. В спортивном журнале регулярно используется сюжет о том, как Якушев обыграл трех канадских защитников и послал шайбу в ворота. Это и есть "символы", за использование которых полагается платить, и притом немалые суммы.
Все это было для меня внове. Я понимал, что есть на Земле люди, еще при жизни ставшие символами мужества, стойкости, отваги и культуры, но впервые столкнулся, так сказать, с прикладной стороной этого феномена.
На мои телеграммы по этому поводу Москва, как это часто бывало, просто не ответила. Но дело не в этом. Слава Третьяка от этого не пострадала.
В другой раз премьер-министр Канады Пьер Трюдо пригласил меня на матч СССР-Канада в Монреаль. Встреча замечательных хоккейных команд была просто великолепной. Зал бушевал. Всех захватила искрометная игра. Зрители словно позабыли о том, за какую команду они болеют. Они аплодировали без пауз. В короткие перерывы звучала музыка "Калинки". Ликование было общим. Происходил великий праздник хоккея.
Премьер-министр и посол были под бдительным оком телекамер, за их реакцией внимательно следили журналисты и зрители. Поначалу, минут пять, мы пытались сохранять дипломатическую сдержанность, но потом все пошло "как у людей".
К нашему обоюдному удовлетворению встреча закончилась вничью. Героем той серии был Владислав Третьяк.
Оставим сейчас в стороне пропагандистскую практику, когда достижения спортсменов, как, впрочем, и все иные, объяснялись чудодейственным влиянием идеологии и результатом социалистической системы. Это другой разговор.
Всегда и всюду спорт — это соревнование не идеологий, а людей, их характеров, таланта и мастерства.
Самые яркие звезды мирового спорта были одинаково любимы и у нас, и на Западе, и на Востоке. Людей во все времена и при всех режимах привлекали красота честных спортивных поединков, фантастические возможности духа и физической силы.
Но свет спортивной звезды становится особенно ярок, если чемпион к тому же состоялся и как личность, если его профессиональный талант органически сочетается с высокими человеческими достоинствами.
Владислав Третьяк состоялся и в этом качестве.
Вернусь еще раз к хоккейным состязаниям. И немножко к дипломатии.
О том, насколько Владислав популярен за Атлантическим океаном, я знаю, как уже упомянул, не понаслышке. Работая послом в Оттаве в 70-е годы, я был свидетелем того, как наши хоккеисты "открывали Америку", а Северная Америка в свою очередь открывала нашу гвардию — Владислава Третьяка, Александра Якушева, Валерия Харламова, Владимира Петрова, Бориса Михайлова, Валерия Васильева и других звезд отечественного хоккея. Для обеих сторон это был вовсе не простой процесс. Раньше профессионалы воспринимались у нас как какие-то громилы с клюшками, все сокрушающие на своем пути супермены. А за океаном многие видели в наших хоккеистах бездушных роботов, слепо выполнявших установки, исходящие от партийных функционеров. При этом мало кто и в Канаде, и у нас сомневался в большом превосходстве канадцев.
Еще работая перед командировкой в Канаду в отделе ЦК КПСС, курировавшем, в частности, и спорт, я имел отношение к обсуждению вопроса о встрече с канадцами. Аргументы против этой идеи выдвигались один за другим. Во-первых, тогда у нас принципиально не признавался профессиональный спорт. Во-вторых, как обычно в подобных случаях, высказывались сомнения в благонадежности некоторых ведущих спортсменов. Это по линии КГБ. В-третьих, нужны были только победы, а доминировало мнение, что дело кончится позором. И так далее…
Пожалуй, только великий знаток спорта Николай Озеров да Анатолий Тарасов верили в то, что встречи пройдут на равных, закончатся достойно.
Решение было принято.
По воле судьбы на мою долю выпала счастливая возможность увидеть вдохновляющие результаты этого решения.
Я не буду касаться спортивной стороны поединков — об этом хорошо рассказывает в своей книге Владислав. Хочу сказать о другом.
Возможно, в истории культурных отношений между Востоком и Западом тот первый турнир стал одним из самых значительных событий. Яростные сражения на льду, за которыми, затаив дыхание, следили миллионы людей, открыли, не побоюсь этой стандартной формулы, новую эпоху в советско-канадских отношениях, способствовали становлению атмосферы человеческого доверия между нашими странами. Дипломаты чувствовали это, как мне думается, острее других, особенно в обстановке "холодной войны".
Вратарь нашей сборной сразу, с первых же матчей, стал любимцем канадских зрителей. Конечно, в первую очередь восхищало необыкновенное мастерство Владислава Третьяка, то, с какой непостижимой ловкостью ловил он шайбы, летевшие в его ворота. Искушенные в хоккее канадцы такого еще не видели.
Но, может быть, не в меньшей степени болельщикам импонировало и другое: открытая улыбка этого высокого парня, его дружелюбие, благожелательное отношение ко всем. Случалось, в Канаде Третьяк часами раздавал автографы своим почитателям.
Затем последовали новые серии матчей — на уровне и сборных, и клубов. И опять Третьяк был одним из главных героев. Так продолжалось вплоть до его ухода из хоккея.
Популярность нашего вратаря за океаном просто необыкновенна. В Северной Америке четыре раза издавались его книги, мгновенно сметавшиеся с прилавков магазинов. Самые видные государственные мужи считали за честь для себя пожать его широкую ладонь и сфотографироваться рядом с ним.
Если вспомнить, сколь ограниченными были в те годы контакты между гражданами нашей и других стран, то можно сказать уверенно: Третьяк и его товарищи готовили почву для будущей открытости в международных отношениях, для слома существовавших тогда подозрительности, недоверия и вражды.
Владислав удостоен многих наград. В Торонто, в знаменитом музее хоккейной славы он, единственный из всех иностранцев, официально увековечен в ряду самых выдающихся профессиональных мастеров. О нем написаны тысячи газетных статей.
Но мы знаем, что популярность изменчива и коварна. На смену вчерашним кумирам приходят новые. Имена, еще недавно бывшие на слуху, стираются из памяти.
Третьяк скоро уже десять лет как распрощался с хоккеем. Но его по-прежнему узнают на улицах. Канадцы и американцы несколько раз в году приглашают его для проведения занятий с молодыми спортсменами. Он пишет книги.
Я очень рад, что не погасла знаменитая улыбка Владислава, равно как не убавилось и уважение к нему.
С удовольствием рекомендую читателям книгу "Хоккейная эпопея", открывающую серию "Леонардо-спорт".
Александр Н.Яковлев, посол СССР в Канаде 1973–1983 гг.
Мои университеты
22 Декабря 1984 года я в последний раз вышел на лед и занял место в хоккейных воротах. Это был мой прощальный матч. В тот же вечер большой хоккей провожал защитника Валерия Васильева и нападающего Александра Мальцева. 15 лет назад мы почти одновременно стали играть в командах высшей лиги и в сборной страны. И теперь вместе расставались со льдом.
Мы волновались. Все-таки это был наш прощальный матч. Напоследок очень хотелось сыграть на уровне, блеснуть мастерством. Соперником нашей сборной в тот вечер выступала сборная Европы, составленная из лучших мастеров национальных команд континента, участвовавших в московском международном турнире на приз "Известий".
Нам предстояло играть всего десять минут чистого времени. Потом матч должны были остановить для проведения официальной церемонии проводов. В воротах я не стоял уже почти полгода. И чтобы теперь набрать форму, я упорно тренировался несколько дней по индивидуальному плану. Ведь, что ни говори, шайба, маленькая, юркая, влетит в ворота — и не заметишь. А остаться в этой последней игре "сухим" было для меня делом особой чести.
В раздевалке побыстрее надел хоккейную маску, чтобы товарищи по команде не видели, что я волнуюсь больше обычного. Диктор по стадиону объявил: "Ворота защищает Владислав Третьяк. В защите — Валерий Васильев. В нападении — Александр Мальцев".
И вот шайба вброшена. Волчком закрутилась она на льду. Я сразу стал спокойнее. Окончательно обрел уверенность, когда отразил приличную атаку. Не скажу, чтобы соперники пытались разорвать нас в клочья, нет — они в тот вечер, сообразуясь с ситуацией, действовали вполне по-джентльменски, но и в поддавки не играли. Все было как всегда: волны атак гуляли от ворот до ворот, литой резиновый диск пулей летел в мою сторону, не зевай, вратарь! Все было как всегда. За исключением одного — мы прощались с хоккеем.
Я знаю, что Васильев и Мальцев волновались точно так же, как и я. Сколько испытаний вместе пройдено… Валерий всегда был для нас образцом хоккейной силы. Знаменитый канадец Бобби Халл как-то признался, что, когда к нему на льду приближался Васильев, профессионалу хотелось побыстрее избавиться от шайбы. Подальше
речи. Потом слово предоставили мне. Я заранее подготовил свое выступление, выучил его наизусть. Но когда остался перед микрофоном один на один, когда взглянул на притихшие трибуны, когда ощутил, что в последний раз вижу их со льда, почувствовал — нельзя в такой миг выступать по-заученному. И стал говорить то, что переполняло тогда мою душу.
Я прощался не с хоккеем, не с игрой, а с самой сокровенной частью своей жизни. Я расставался с миллионами людей, которые любили меня, верили мне и поддержку которых я ощущал постоянно. Теперь все это было позади. Следовало подвести итог.