…возможно, это неправильно и недальновидно, но весь вчерашний вечер я посвятил не делам, а общению с мисс Амелией. Теперь, когда лед в наших отношениях растаял, мы снова ведем себя как лучшие друзья. И – я смею тешить себя надеждой – не только как лучшие друзья.
Вечером в садах Двора особенно волшебно.
Мисс Амелия захотела посмотреть на цветущие деревья – это не яблони, хоть и сильно на них похожи, – и мы прогулялись вдвоем до озера.
Удивительно, как схожи наши мысли! Стоило мне подумать о том, как здорово было бы прокатиться здесь на лодке, как мисс Амелия уже спросила меня, возможно ли это. Я не знал, и не у кого было спросить – но, пройдя вперед вдоль берега порядочное расстояние, мы нашли несколько лодок, привязанных у небольшого деревянного причала, и фаэ, который должен был присматривать за ними, а на деле спал под деревом.
Я побеспокоил его и спросил, можем ли мы воспользоваться лодкой. Видимо, он уже был наслышан о нас, поскольку не задал ни единого вопроса и выдал весла. Заодно спросил, не хотим ли мы прокатиться на лодке с паровым мотором.
Это изобретение заинтересовало меня и мисс Амелию – переглянувшись, мы сразу осознали, какие перспективы оно нам сулит! Но в этот вечер мы гораздо больше хотели неспешной прогулки в тишине, поэтому предпочли традиционную весельную лодку.
Оказалось, что мы оба умеем грести. И что эта невозможная во всех отношениях женщина гребет лучше меня!
Я никогда не перестану восхищаться ею.
Она… Она сказала, что ей со мной совсем не бывает скучно…
Глава 19. Чужие мотивы
Утро следующего дня ознаменовалось потерей мистера Уотерса. Мистер Мирт с удивлением узнал, что тот куда-то ушел вместе с Фенеллой – и пропал.
– Мне стоит волноваться? – поинтересовался он у Джеймса.
Тот лениво ел виноград, откинувшись на спинку кресла и забросив ноги на стол. От него так и веяло равнодушием к судьбе репортера.
– Если он тебе так сильно дорог – возможно, – хмыкнул он. – Мне стоит ревновать, дорогой брат?
Мистер Мирт подавил желание вспомнить детство и отвесить ему подзатыльник.
– Да хоть бы совсем пропал, – прогудел Поуп, наливая в чашку Габриэля свежий чай – даже притом, что младшие фаэ считали за честь прислуживать за королевским столом, Поуп ни на мгновение не переставал выполнять свой долг дворецкого. – Путается и мешает, мешает и путается…
– Ответ в целом исчерпывающий, – улыбнулась мисс Амелия. – Чудовищно назойливый тип и тщеславный, ради своей «статьи века» на все готов пойти. Не удивлюсь, если он сам и поджег дирижабль!
– Нет, то был лорд Дарроу, я это точно выяснил, – поджал губы мистер Мирт.
– О, я смотрю, у вашего летательного аппарата большая история! – На живом лице Джеймса интерес вмиг стер равнодушие. – Вы просто обязаны мне все рассказать!
Потому мистер Уотерс вмиг оказался забыт – у собравшихся за столом нашлись темы поинтереснее.
Король Альберих и королева Идберга с удовольствием присоединились ко всеобщему осуждению лорда Дарроу за столь трусливый поступок.
– Такого человека изобретателем назвать нельзя – он лишь позорит честных мастеров, – припечатал король Альберих. – Ты с ним уже расквитался, мальчик мой?
Габриэль растерянно покачал головой:
– Не до того как-то было, да и… как? В Парламент я все донес, хотя, боюсь, был несколько… несдержан, разъясняя ситуацию, но что еще я могу предпринять?
– Вообще ты неплохо стреляешь, когда целишься мимо, – словно бы невзначай обронил Джеймс, отрывая себе еще одну виноградную гроздь.
– Вот еще! Устраивать дуэли, во-первых, неприлично, а во-вторых, незаконно, – отрезала мисс Амелия.
– Что мне в вас всегда нравилось, моя дорогая Амелия, так это расстановка приоритетов! – расхохотался Джеймс.
Мистер Мирт продолжал мрачно сидеть, погруженный в безрадостные раздумья, и к веселью не присоединялся.
– Что ж, – король Альберих подпер подбородок рукой с длинными серебристыми ногтями, крепкими точно птичьи когти. – Фаэ не сносят оскорблений. Раз ты не желаешь отомстить ему смертными методами, то… могу поделиться парой секретов.
– Хорошая мысль, брат, соглашайся, – хмыкнул Джеймс.
– Вообще фаэ редко делятся с кем-то секретами, даже с родной кровью, – тихо сказал Этельстан. – Так что я бы на твоем месте не раздумывал.
– От столь щедрого предложения я не посмел бы отказаться, – чопорно ответил мистер Мирт. – Однако в чем ваш… секрет состоит?
Золотые глаза короля Альбериха по-кошачьи сомкнулись и разомкнулись.
– Если я озвучу его во всеуслышание, это уже не будет секретом, не так ли? Не волнуйся, без сокровенных знаний обратно в смертный мир я тебя не отпущу.
– Кстати, о сокровенных знаниях, – подал голос Этельстан. – Где Кехт?
– Уже с утра в мастерской, – король Альберих поднялся из-за стола. – Вчера вечером я дал все необходимые указания. Он ждет вас. Этельстан, проводишь гостей?
– Конечно, – лучезарно улыбнулся виночерпий.
– Есть еще одно дело, – сказал мистер Мирт уже в спину королевской чете.
Королева Идберга остановилась и ласково улыбнулась ему:
– Что за дело? Говори смело, ничего не бойся.
– У нас с мисс Амелией и Поупом есть друзья, которые остались в Лунденбурхе. А мы в назначенный срок не появились в пункте назначения! Я опасаюсь, что они могут совершить что-то необдуманное…
– Например, броситься вам на помощь? – хмыкнул Джеймс. – От Цзияня сложно ожидать, что он будет сидеть сложа руки – кажется, его манит только эпицентр проблем.
– Они вполне могут поехать в Эденесбурх, – согласилась мисс Амелия. – Тем более если к делу подключится Ярд. А он подключится – ведь интересы Парламента…
– Интересы Парламента, о которых мы еще поговорим, как раз и могут навести наших дорогих друзей на мысль, что мы здесь.
Король Альберих вопросительно поднял бровь.
– Ты предполагал, что станешь нашим гостем?
– Я надеялся, что смогу отыскать дорогу в Холмы, – мистер Мирт почтительно наклонил голову. – Правда, в моих мыслях все было совсем иначе – дирижабль благополучно добирался до Эденесбурха, и я оставлял своих спутников там и отправлялся искать вход в одиночку, уповая на то, что удача мне улыбнется.
– Кажется, ты приземлился в целый ворох четырехлистного клевера, – усмехнулся Джеймс. – Жестокий ты, братец! Решил скрыть от мисс Амелии всю эту красоту!
– Габриэль всего лишь беспокоился о моей безопасности! – тут же заступилась за мистера Мирта мисс Амелия.
– Все правда! – поддакнул Поуп.
Королева Идберга поднесла пальцы к виску:
– У нас так давно не было гостей, что я забыла, как же это шумно… Конечно, ваши друзья, если дорога приведет их к Холмам, не пострадают. Этельстан, я поручаю это тебе – бдить за входом и, если случится такое, проводить друзей Габриэля прямо к нему.
– Им тоже не причинят никакого вреда, – поймав вопросительный взгляд мистера Мирта, произнес король Альберих. – Мы заботимся о тех, кто вызывает в нас интерес.
Сказав так, он ушел, и королева последовала за ним.
Этельстан поднялся с места:
– Пойдемте в мастерскую, в самом деле, Кехт ждет. А по дороге вы расскажете, как ваши друзья выглядят, чтобы я мог их опознать. Не каждый же человек ваш друг!
– Послушать братца, так он бы объял весь мир, – съязвил Джеймс. – Пойду разомну ноги с вами, заодно посмотрю на дирижабль. Раздразнили любопытство!
Когда мистер Уотерс вместе с Фенеллой покинули приют уединения и вернулись тем же путем в залитый солнцем лес, ему показалось, что они возвратились в тот же миг и час, в который и ушли. Но стоило им добраться до дворца, как мистер Уотерс с ужасом обнаружил, что идут уже четвертые сутки их отсутствия.
– Все так, – сказал Этельстан, занятый тем, что наливал вино в саду.
Отдыхающие там фаэ подходили к нему, а он ловко орудовал серебряным черпаком. Фенелла отлучилась за кубками и очень скоро ледяное остужающее вино оказалось в руках мистера Уотерса.
Он без раздумий сделал глоток.
Вино, которое они пили с Фенеллой, было намного вкуснее.
– Трое суток?! – Он негодующе посмотрел поверх кубка. – Вы врете! Нас не было от силы ночь! Правда, Фенелла?
– Фаэ не лгут, – ответил за Фенеллу Этельстан. – А я живу по законам фаэ.
– Я не говорила вам, что мы провели там одну ночь, мой дорогой Эван, – мягко произнесла Фенелла и коснулась рукой его предплечья. – Я говорила о проведенном вместе времени.
– Но как… Я же отчетливо помню, что…
Он даже не смог точно сказать, как определял в том уединенном месте, что наступила ночь и пора ложиться спать, или что по пробуждении было утро и пришло время завтракать. Он просто привык засыпать и просыпаться в одни и те же часы, но как это могло служить доказательством того, что все вдруг вздумали водить его за нос и дурить небылицами?
– В землях фаэ время течет иначе, чем в мире смертных. – Фенелла отпила небольшой глоток вина и продолжила: – Смертный попадает в Холмы, и время для него изменяется. Поэтому возвращение из Холмов чаще всего становится некой трагедией для человека. Он возвращается сто лет спустя, и уже нет никого, кто помнил бы его имя, от его деревни не осталось даже названия, а на него смотрят как на сумасшедшего из-за старомодной одежды и манер.
Мистер Уотерс поперхнулся.
– Бывает и иначе, – подхватил Этельстан, не давая ему вставить слово. – Возвращается смертный в свой мир – а до его рождения еще пятьсот человеческих лет! И вот что ему делать? Только пытаться выжить в совершенно незнакомом ему мире, который еще не дорос до привычных ему удобств. И, конечно, тоже прослыть сумасшедшим.
– Потому человеку очень опасно попадать в Холмы, – мягко сказала Фенелла. – Мой дорогой Эван, вы так бледны… Я вижу, что в беседке у озера сейчас пусто. Вам надо присесть. Поговорим там.