Так и следует поступить.
Огоньки привели ее сюда и исчезли – значит, здесь ей сейчас и положено быть.
Эти мысли успокоили ее. Она опустила руки вдоль бархата платья, подняла голову, глубоко вздохнула и принялась смотреть.
Воды расступились, и из озера поднялась освещенная звездным сиянием женщина. Это совершенно точно была женщина – об этом говорили ее огромные синие глаза, обрамленные густыми ресницами, полные губы, при улыбке напоминающие полумесяц, женственные очертания под простым белым платьем и копна длинных, ниже пояса, распущенных черных волос.
Однако когда она двинулась к берегу, мисс Амелия едва не вскрикнула, увидев, что вместо ног у нее – раздвоенные хвосты, напоминающие рыбьи.
– Здравствуй, Амелия, – с улыбкой сказала женщина, поднимаясь на берег. Хвосты, казалось, нисколько ей в этом не мешали. Наоборот – двигалась она с такой изящной легкостью, что мисс Амелия, будучи обладательницей всего-навсего двух человеческих ног, на мгновение ей позавидовала. И только потом осознала, что женщина откуда-то знает ее имя.
– Добрый… вечер? – Мисс Амелия сделала книксен, и женщина рассмеялась.
– Не нужно этих смертных условностей. Прости, что пришлось увести тебя настолько, возможно, неприятным для тебя способом, без каких-либо объяснений. Но мне пришлось это сделать – некто зачаровал дорогу, и ты уже пошла за колокольчиками. Я не могла отменить чужое колдовство, но могла направить тебя по верному пути.
– По верному пути?..
– Рано или поздно мы все равно бы встретились, это было неизбежно. Вышло скорее рано. Надеюсь, что Габриэль легко пройдет остаток пути.
– Вы знаете, кто зачаровал дорогу? – Мисс Амелия проглотила возникшее на языке «вы знаете о Габриэле?», потому что, конечно же, эта женщина знала все, ей было известно даже ее имя – а она явно намного менее известная в Холмах персона, чем Габриэль Мирт.
– О, конечно. Фенелла, глупое дитя. Стоило предположить, что рано или поздно она совершит эту ошибку. Однако я не могла – и не хотела бы – ее останавливать. Каждый проходит своим путем, праведным или нет. Мой путь привел меня на встречу с тобой, дитя.
– Вы знаете, что она задумала?
– Знаю, и предвижу, что она не остановится ни перед чем… Впрочем, не сомневайся в своих смелых мужчинах – они знают, что ей противопоставить. А нам с тобой надо поговорить… О будущем.
– Простите… – пробормотала ошеломленная мисс Амелия. – Я не знаю, как к вам обращаться…
– Я Мелизанда, – улыбнулась женщина, и в глазах ее отразились звезды. – Фаэ озера.
Мелизанда… Это имя пробудило в мисс Амелии смутные воспоминания. Она снова была вместе с отцом – на этот раз в гостиной у камина, с толстым томом историй о фаэ, которые мистер Эконит читал ей по вечерам. И раскрытая на черно-белой графической иллюстрации книга, а там – волшебница с двумя рыбьими хвостами, протягивающая королю Мадару меч. Меч из озера.
– Вы Мелюзина[25], – одними губами прошептала мисс Амелия. – Та фаэ, что вышла замуж за смертного, взяв с него обещание, а он нарушил слово…
– Да, в те времена смертные часто пренебрегали своими обещаниями, – весело сказала Мелизанда. – Он в самом деле увидел меня в обличье морского чудища, и мне пришлось порвать с ним и вернуться в Холмы. Ах, Мадар, это все произошло из-за него! Тот человек – Элинас – был его сыном! И встретил меня при королевском дворе.
– Вы дали королю Мадару тот меч, которым он сразил врагов… И благодаря которому Бриттские острова обрели короля. Я вспомнила! Мой отец… много мне о вас рассказывал! Просто я… забыла…
Мисс Амелия осеклась. Ей вдруг стало совестно, что она, как и многие другие, просто забыла о фаэ, стоило им покинуть мир – и даже еще раньше.
– Не стоит печалиться, дитя, – Мелизанда коснулась кончиками пальцев ее щеки. – У смертных недолгая жизнь и короткая память. Мы знаем об этом, когда связываемся с вами. И Габриэль, поверь мне, тоже прекрасно об этом помнит…
– Почему вы заговорили о…
– Ты умрешь раньше, – просто сказала Мелизанда, и в ее словах не было ни насмешки, ни угрозы. Она лишь объясняла положение вещей. – Он похоронит тебя и будет помнить всегда. Память фаэ не позволяет нам забывать что-либо – и кого-либо. Но это не значит, что он не будет счастлив с тобой.
Мисс Амелия оторопела. Она, зная, что мистер Мирт не человек, что он фаэ, ни разу не задумалась о том, на какую жизнь и какие страдания могла его обречь своей эгоистичной любовью. Мелизанда, кажется, прочитала ее мысли – ничего сложного в этом не было, поскольку все они отразились у мисс Амелии на лице, – нахмурилась и сказала:
– Даже не думай сбежать. Многие смертные так поступали – и оставляли фаэ с разбитыми сердцами. Множество келпи и селки пострадали из-за человеческого любопытства, множество высоких фаэ – из-за смертных страхов. Не бойся, дитя мое. – Взгляд Мелизанды смягчился. – Из всех смертных, которых только мог выбрать мой потомок, он выбрал ту исключительную, на которую я сама смотрю сейчас с одобрением.
– Ваш потомок? – воскликнула мисс Амелия. – Габриэль – ваш потомок?
– Ничего удивительного – он из королевского рода. Это мои потомки приходили в Вороний дворец в обмен на королевских детей снова, и снова, и снова. И вот, после того как договоренность нарушена, а род Блюбеллов прервался, я вижу, что последний из рода – не значит несчастный. Он – мост между людьми и фаэ. Точно так же, как ты – мост между ним и человечеством…
– Почему вы говорите, что род Блюбеллов прервался? Джеймс жив…
Мелизанда печально покачала головой:
– Королевский род никогда не воссядет снова на троне Вороньего дворца и не будет править Британией. Все изменилось. Мир стал иным. Последний потомок короля Мадара рожден для другого будущего.
– Я поняла… Скажите, почему именно я? Я ведь простой человек. Во мне нет волшебной крови или чего-то подобного…
Мелизанда подняла на нее звездный взгляд и рассмеялась. Смех ее был подобен хрустальным колокольчикам.
– Дитя мое, ты даже не представляешь, насколько ты особенная. Именно потому, что ты – как и твой отец – всего лишь человек. Но что в тебе за душа!..
Мелизанда неспешно двинулась вдоль берега – рыбьи хвосты совершенно ей не мешали, и двигалась она чуть быстрее обычного человека. Мисс Амелия поспешила за ней.
– Что вы имеете в виду? – робко спросила она. – Что за душа?
– Ох, милое смертное дитя, – Мелизанда подмигнула ей и поманила, как показалось Амелии, прямо в озеро – но нет. Там был природный мост из камней, равноудаленных друг от друга, едва выступающих из воды. Каждый из них был не больше головы тюленя, и за один шаг на него можно было встать лишь одной ногой – для второй уже не нашлось бы места. Мелизанде, впрочем, вряд ли был нужен мост – она легко соскользнула в воду.
Мисс Амелия аккуратно ступила на первый камень.
Во взгляде Мелизанды появилось одобрение – за смелость. Мисс Амелия сделала еще шаг. И еще. Она старательно держала равновесие и благодарила за это опыт управления лошадью и паровой машиной – и там, и там требовалось умение хорошо контролировать себя в пространстве, и она в совершенстве им овладела. Хотя, конечно, не отказалась бы увидеть вместо крохотных скользких камней нормальный мост с перилами. Но в Роме говори по-ромски, и в Холмах веди себя так, как подобает.
Мисс Амелия подняла голову, пытаясь понять, куда ведет странный мост. Из сумрака выплывал остров – с единственным деревом на нем. И с могильной плитой, прислоненной к могучим камням.
– Такие люди, как ты и твой отец, редко рождаются в Эйкумене, – мисс Амелия вздрогнула, до того неожиданно Мелизанда продолжила разговор. – В тебе нет волшебной крови, это правда. Но дух, способный изменяться, бесстрашный перед прогрессом, перед переменами, редко способен выдержать испытание человечностью. Обычно кто-то подобный рождается раз в столетие. Чаще всего, кстати, либо королевский сын, либо поэт, либо творец – архитектор, музыкант… Изобретатель – но реже. Смертные не в состоянии преодолеть клетку собственного разума, выйти за предел, и потому не могут изобрести ничего нового – лишь улучшить то, чем уже владеют. Фаэ даровали вам и прогресс, и своих детей, способных развивать смертный мир и улучшать его. В обмен на дары, подношения и уважение. Но, как правило, человек – существо, способное лишь разрушать. Я восхищена, что ты уже вторая в своем поколении, кто способен созидать. И возможно, однажды ты сможешь преодолеть свой предел.
Мисс Амелия молча слушала ее – и не могла до конца поверить в услышанное. Она никогда не считала себя особенной – лишь одаренной, не в полной мере, и исключительно в тех сферах, что представляли интерес для нее самой. Мелизанда переворачивала с ног на голову то, что она знала о самой себе – но почему-то она совершенно не удивилась, узнав то же самое об отце.
Вот он действительно вышел за свой предел.
Это ведь он изобрел паровую машину…
Мост кончился – мисс Амелия ступила на твердую землю. Мелюзина вышла из воды и подошла к дереву.
– На самом деле, твоя одаренность здесь не имеет никакого значения, дитя, – проговорила она, глядя на дерево.
Мисс Амелия проследила за ее взглядом. Дерево было яблоней. Мертвой, давно забывшей про счастливые дни цветения и плодоношения. Лишь единственное яблоко – сочное, спелое, наливное – висело на высохшей, точно кости узника, ветке и выглядело неприлично живым.
– Зачем я здесь? – не отводя от него глаз, спросила мисс Амелия. – И что это за место?
– Ты же все уже поняла сама, – мягко сказала Мелизанда.
Мисс Амелия кивнула:
– Это Абаллах. И это… та самая яблоня? Я верно все поняла?
– Верно, – Мелизанда кивнула. – Эта яблоня росла здесь испокон веков. В прежние времена она всегда цвела. Когда между людьми и фаэ был мир, а Дороги Короля соединяли две реальности, пролегая по лей-линиям[26]