Наконец они свились в корону на черных кудрях – белый мирт и голубой колокольчик.
Джеймс открыл глаза – и в их небесной синеве отразились незнакомые звезды.
– О, – удивленно сказал он и прикоснулся к груди.
В сюртуке зияла дыра, и он был липким и мокрым от крови, но на коже не осталось ни царапины.
– Кхм, – Габриэль подошел к нему. – Я думаю, для надежности тебе лучше съесть его целиком.
– Кто-то из вас меня целовал? – подозрительно сощурившись, посмотрел на них Джеймс. – Признавайтесь!
Мисс Амелия сделала книксен:
– Уж простите, мистер Блюбелл, что в таких обстоятельствах!
Джеймс с ухмылкой откусил кусок от яблока:
– Как будто мне кто-то даст вторую попытку. Габриэль, ты сумасшедший! Всегда это знал, братец, теперь убедился сполна. А что же насчет твоей дорогой Британии? Твой драгоценный Уолш теперь обречен.
– Мы с Амелией говорили об этом, – тихо сказал мистер Мирт. – И я пришел к одному очень важному для меня выводу.
– К какому же? – вскинул бровь Джеймс.
– Британии нужно двигаться вперед. Снести те барьеры, что возвели наши предки, сломать заслоны. В одном Фенелла права – лей-линии погасли, магия ушла, сердца смертных черствеют, и фаэ заиндевеют в холоде своего отшельничества.
– И что же ты предлагаешь?
– Стань мостом, Джеймс, – сказал Габриэль. – Ты добился своего. Ты – Король Былого и Грядущего. Стань мостом в новое будущее.
Он отошел на шаг и протянул руку.
Джеймс поднялся с трона – величественный, свободный, невыразимо прекрасный в короне из цветов – помедлил, а потом пожал протянутую ладонь.
И улыбнулся.
Это безумие.
Все, что творится вокруг, – безумие. Вся моя жизнь – безумие. Всю свою жизнь я сознательно избегал женщин, зная, что ничего хорошего от них не бывает. И вот – попался так глупо, повелся на легкую походку и обнаженные плечи, на ласковые слова и на уверенность в собственной значимости.
Была ли то вообще любовь?
Я не знаю.
Все вокруг твердят, что то были лишь чары. Любое воспоминание о тех минутах, что казались мне счастливыми, отзываются теперь тупой болью.
Все, что я помню, это воскресшего принца Блюбелла и неприкрытую ярость и ненависть в глазах женщины, которую я так любил.
И это бешеное буйство синих колокольчиков.
Хотелось упасть в них лицом и выть, но я так, конечно же, не поступил. Я и так порядком потерял лицо – и перед кем!
Хотя больше всего меня, конечно же, волнует, что же я в итоге должен писать в статье? Боюсь, если я опишу все как есть, Фэйгрис сочтет меня безумцем – и будет совершенно прав…
Глава 26. Новая надежда
– Дирижабль! – восклицание мисс Амелии заставило всех вскинуть головы и посмотреть в небо.
Тучи расступились, и небо осветили созвездия, которые мисс Амелия уже видела прежде, зато все остальные – нет. Среди абаллахских звезд в самом деле плыл дирижабль.
– Потрясающе, – вымолвил наконец Этельстан, чей мир несколько раз рухнул и собрался заново за минувшую четверть часа. Он все никак не мог опомниться.
Мисс Амелия замахала руками, привлекая внимание. Мистер Мирт присоединился к ней, и очень скоро на борту дирижабля их заметили и начали снижение.
– А его неплохо усовершенствовали! – довольно заметил мистер Мирт. – Посмотрите, какой мягкий ход! И какая аккуратная посадка!
– Да уж, хотелось бы и дальше приземляться не носом вниз, – улыбнулась мисс Амелия. – Смотрите, это же Цзиянь! И Ортанс! И даже Поуп с ними!
Мистер Мирт первым делом заключил Поупа в объятия.
– Дружище, ты не представляешь, как мне тебя здесь не хватало! – воскликнул он.
– В порядке? – строго спросил дворецкий.
– В совершенном, – радостно ответил мистер Мирт.
На каменном лице Поупа отразилась довольная улыбка.
Юй Цзиянь тем временем подошел к Джеймсу.
– Вас можно поздравить? – тихо спросил он. – Вы добились, чего хотели?
– Знаешь, Юй-эр… – пробормотал Джеймс так, чтобы никто, кроме Цзияня, его не услышал. – Что-то подсказывает мне, что обрел я намного больше, чем хотел, только еще не разобрался, хорошо это или плохо.
– Я рад это слышать, сяо Джеймс, – искренне улыбнулся Цзиянь. – Надеюсь, теперь твоя душа обретет баланс.
Джеймс внимательно вгляделся в его лицо и довольно рассмеялся.
– Ай да Кехт! Великий мастер. Надеюсь, ты перестанешь разваливаться на ходу?
– Я за ним присмотрю, – подошедший Ортанс положил руку на плечо Цзияня.
– Ну кто бы сомневался, – Джеймс закатил глаза и пошел к дирижаблю – там, где Габриэль и Амелия уже разговаривали с королем и королевой.
Закованную в железные кандалы Фенеллу препроводили в гондолу двое стражников-фаэ в доспехах.
– Будет суд, – твердо сказал король Альберих. – Она совершила преступление и понесет наказание за него по всей строгости закона.
– Однако посмотрите, к чему привели ее дела, – возразил вдруг мистер Мирт. – Дороги Короля частично расчищены, и Король Былого и Грядущего сел на трон. А мисс Амелия встретилась с самой Мелизандой! Если бы Фенелла не задумала этого с самого начала, не знаю, сумели бы мы вообще сюда попасть.
– Теперь это место будет возвращено во владения фаэ, – проговорила королева Идберга. – А что касается Фенеллы… Я выслушаю ее. Заблудшее дитя.
– Она говорила, что она – наследница фаэ Мелизанды… – пробормотал мистер Мирт.
– Как и ты, дитя, – королева Идберга ласково коснулась рукой его щеки. – Но ты не поддался жажде разрушений, несмотря на то, что прожил всю свою жизнь со смертными. Фенелла же никогда не покидала Холмы, однако жажда власти лишила ее того, что составляет основу существования фаэ, – желания созидать.
– Вы знали? – вдруг спросила мисс Амелия. – Всегда знали, что Габриэль потомок Мелизанды?
– Конечно, – ласково улыбнулась ей королева Идберга. – И теперь мы видим, что одна кровь ничего не значит. Решает еще и сердце, дитя. Когда сердце человека и сердце фаэ стучат в унисон – совершаются чудеса. Так однажды родилась Британия. Так сейчас она рождается вновь.
Мистер Мирт поклонился, прикусив губу. Он все еще был ошарашен происходящим. Мисс Амелия поклонилась вслед за ним.
– Подойди ближе, дитя, – позвала королева Идберга, и они поняли, что она говорит с Джеймсом.
Он приблизился – не человек и не фаэ, кто-то вечный, кто-то новый. Королева Идберга подошла к нему и поцеловала в лоб.
– Добро пожаловать домой, дитя. Тебя здесь ждали тысячу лет…
Дирижабль плавно летел под звездами Абаллаха.
Мистер Уотерс стоял у перил, опираясь на них локтями, – казалось, страх высоты покинул его, уступив место черному отчаянию, разъедающему его душу.
– Мистер Уотерс? – Мистер Мирт подошел к нему. – Должно быть, мне стоит извиниться – в конце концов, это я втравил вас в эту историю. Представляю, какое это для вас испытание.
– Бросьте, Мирт, – выдохнул мистер Уотерс. – Что вы могли сделать?
– Запретить вам лететь со мной.
– Чушь. Я бы все равно полетел. И знаете… Все это мерзко, отвратительно, и… Я не жалею!
Он резко выпрямился во весь рост, едва не столкнувшись носом с мистером Миртом.
– Не жалею, слышите? Для репортера это – подарок! Я много думал о том, что написать в статье. И решил, что напишу все как есть. Пусть люди знают! Что вернулся король, что фаэ могут снова открыть свои двери и сердца, что мир вообще сложнее, чем им кажется!
– Вдохновляющие слова, – серьезно кивнул мистер Мирт. – Я буду рад, если вы сделаете это.
– А что до вашей выходки… И всех этих слов про Парламент… Я, может быть, сошел с ума, но мне нравится! Во имя Народца, мне это нравится! Всеобщее голосование, народный кандидат, и какая ирония – никакой монархии среди смертных, но зато Британией правит мифический, легендарный король. И кто! Блюбелл, от которого так настойчиво пытался избавиться Чейсон Уолш! И я даже не могу сказать, что опечален его проигрышем. Просто… Поймите меня правильно, Мирт, это все так… красиво.
Мистер Мирт улыбнулся.
Он никогда прежде не видел мистера Уотерса таким возбужденным и настолько вдохновленным.
– Я рад, что между нами все разрешилось, – произнес он. – Я буду рад называть вас другом, мистер Уотерс.
– Никогда не думал, что скажу то же самое о вас, мистер Мирт, – криво ухмыльнулся мистер Уотерс. – Но вы молодец. Вы определенно молодец.
Прощальный пир удался на славу – столы ломились от еды и питья, и Этельстан только и успевал лавировать между гостями с серебряным черпаком. И, кажется, был абсолютно этим счастлив.
– Никогда больше не сунусь на Дороги Короля, – заявил он, наливая вино в кубки мистера Мирта и мисс Амелии. – Мне на всю жизнь хватило! А она у меня тут, я надеюсь, будет долгая!
– Без твоей помощи мы бы не прошли испытания, брат, – сказал мистер Мирт, поднимаясь. – За тебя! За Этельстана, виночерпия фаэ!
– Такие тосты – и без меня? – Джеймс возник за спиной Габриэля с полным кубком в руках. – Я присоединюсь! За моего брата! За Этельстана!
– И за Габриэля! – возмутился Этельстан.
– Тогда уже пейте и за Джеймса, – развеселилась мисс Амелия.
– И в самом деле, – улыбнулся мистер Мирт. – Что это мы?
Кубки соприкоснулись с серебряным звоном.
Мисс Амелия, понаблюдав за братьями еще некоторое время, тихонько вышла и проследовала к выходу.
Ее не окликнули ни Ортанс с Цзиянем, сидящие рядом с МакНабом и красивой незнакомой фаэ, ни Диан Кехт, что-то поясняющий своим подмастерьям и то и дело указывающий на Цзияня.
Но стоило ей выйти в сад и посмотреть на звезды – такие знакомые, такие нездешние, – как за спиной раздались тихие шаги.
– Дитя мое, отчего ты ушла? – спросила королева Идберга.