Стою у дверей уже минут десять. Но все же набираю полную грудь воздуха и выхожу из ванной. Комната пуста. Нет ни Боа, ни Майи. Но на краю кровати лежит одежда, значит, девушка уже возвращалась. Быстро подхожу к кровати, хватаю одежду и возвращаюсь в ванную. Облачаюсь в светло-серые мягкие спортивные штаны, черную футболку и темно-серую кофту с длинным рукавом. Нижнего белья нет. Но и так сойдет. Одежда странным образом дает чувство защищенности. Босая выхожу из ванной и оказавшись в комнате понимаю, что не знаю, что мне делать дальше. Сажусь на кресло у окна и открываю рюкзак. Достаю блокнот и выдыхаю с облегчением. Он здесь.
Но не успеваю открыть его, как входная дверь открывается, и в комнату входит Боа. Он по-прежнему в той же одежде, что и был. При виде меня он останавливается и склоняет голову набок.
— Так вот что ты решила забрать с собой. Блокнот? Что же в нем такого важного?
Он начинает идти в мою сторону, и с каждым его шагом моё сердце сжимается всё сильнее, он не должен увидеть. Ни Тони, ни себя. Сжимаю в руках блокнот и поднимаюсь на ноги именно в тот момент, когда он подходит ко мне. На этот раз его взгляд не предвещает ничего хорошего.
Вырывает блокнот и начинает его листать. Первая страница, вторая, третья… седьмая… десятая… двадцатая. Он совершенно не меняется в лице и это ещё сильнее настораживает меня. Сглатываю ком в горле, но он никуда не девается. Сжимаю руки в кулаки, Боа закрывает блокнот и несколько секунд смотрит на меня. Что он сделает? Снова ударит?
— Ясно. — говорит он, бросает блокнот на кресло, разворачивается и уходит в душ, но перед дверью останавливается и, не оборачиваясь, говорит: — Отдохни, на закате будет праздник, ты должна выглядеть подобающе.
Хватаю блокнот и прижимаю его к себе. Сажусь на кресло и замечаю, как дрожат мои пальцы. Слышу шум воды и открываю блокнот. Листаю свои рисунки… но Тони и Боа на них нет. Провожу пальцами по корням вырванных страниц.
Дюк. Он это сделал. Прикрываю глаза и не знаю, благодарить мне его за это или нет. Бессознательно перекатываю пальцами бусины на браслете и постепенно успокаиваюсь.
Спустя некоторое время, Боа выходит из ванной полностью одетым в такую-же военную темно-синюю форму. Видит, что я сижу на кресле и хмурится:
— Амели, я сказал, что тебе следует отдохнуть. Впредь не заставляй меня повторять дважды. — уходит в свой кабинет, который, к слову, тоже заперт. Но быстро выходит оттуда, держа какую-то черную папку в руках и удаляется из комнаты.
Я сильно устала. Убираю изувеченный блокнот в рюкзак и смотрю на огромную кровать. Выбора нет. Ложусь на постель и моментально засыпаю.
14. Похороны и Рождение
Амели.
Я проспала до самого вечера беспробудным глубоким сном.
Мне так мягко и уютно, несмотря на ноющую боль во всех мышцах. Потягиваюсь, медленно разлепляю веки, и тут же вспоминаю, где именно нахожусь и на чьей кровати сплю, в ужасе распахиваю глаза и сажусь.
И первое, что вижу, это высокую вешалку передо мной, а на ней красуется поистине великолепное платье серебряного цвета. Оно очень похоже на бальное: без рукавов, узкий лиф и талия, а далее, словно бутон, распускается пышная юбка, рядом с вешалкой стоит небольшой пуф, а на нем лежат такого же цвета перчатки выше локтей. Также на нем находится нижнее бельё, что включает в себя три серебристые нитки, которые сходятся в небольшой треугольник, белые чулки и, собственно говоря, всё. На полу рядом с пуфом стоят туфли на невысоком каблуке. Высота каблука, думаю, рассчитана с тем условием, чтобы я не была выше Боа. Платье — такая бесполезная, но красивая вещь.
Женский голос из-за спины заставляет меня вздрогнуть и схватиться за сердце:
— Я уже думала, Вы не проснетесь.
Оборачиваюсь и вижу трех молодых девушек в таких же передниках как у Майи. И как долго они здесь стоят? Брюнетка самая высокая из троицы находится посередине, и думаю, голос принадлежал именно ей, потому что только она смотрит мне в глаза, остальные две опустили взгляд в пол.
— Через два часа начнётся праздник, думаю, нам нужно поторопиться. — говорит всё та же девушка и при этом неестественно улыбается.
— Нам? — переспрашиваю я. Ото сна я ещё не могу собраться. Мне одновременно кажется, что я проспала пол жизни и не спала вовсе.
Брюнетка продолжает растягивать губы, но тон её голоса позволителен только для общения с маленьким ребенком, а я таковым не являюсь. Или, может, она думает, раз я задаю "странные" вопросы, то я недалекая?
— Да, мы приготовили Вам ванну с солью и маслами. После омовения мы причешем Вас, сделаем прическу и поможем одеться.
Она замолкает и чего-то ждёт. С каждой уходящей секундой её улыбка пытается сползти с лица, но она старается держать её и от этого выглядит довольно жутко. Я решаю, что наша встреча подошла к концу. Встаю с кровати и говорю:
— Спасибо, но я сама справлюсь.
Девушки переглядываются между собой. На их лицах написано полнейшее непонимание происходящего. Я, кстати, тоже не очень понимаю, чего они от меня хотят. Не люблю, когда посторонние люди нарушают моё личное пространство. Брюнетка делает полшага вперед и шепотом произносит:
— Но это четкие указания мистера Уилсона.
Как только я собралась открыть рот и сказать, что если они настаивают, то я согласна, как тут же вспоминаю, что я больше не я. Не испуганная загнанная в темный угол девочка, а уверенная в себе женщина. Приподнимаю подбородок (как бы шею себе не свернуть от таких частых запрокидываний головы) и, смотря на прислугу, как можно более величественно произношу:
— Я сказала, что справлюсь сама, вы можете идти. — но они не двигаются с места. Ну же. Идите. Я не умею вести себя более нагло. Просто не знаю как.
Девушка, та, что разговаривала со мной, смотрит по очереди на своих подруг, у них происходит ментальный совет, и в итоге она говорит:
— Идемте, девочки. — потом бросает на меня взгляд. — Если Вам что-то понадобится или вдруг будет нужна наша помощь, то просто выгляните за дверь, там всегда находится Лукас, он отправит за нами.
— Хорошо. — как можно холодней говорю я, но в конце всё же добавляю. — Спасибо.
Девушки уходят, закатываю глаза и слегка бью себя ладонью по лбу. Надо научиться быть сильной. Но в чем эта самая неведомая мне сила заключается? Отбрасываю мысли прочь, всё тело ноет от ночной ходьбы по лесу. Горячая вода поможет расслабить их и до конца прийти в себя. Направляюсь в ванну, запираю дверь, раздеваюсь и погружаюсь в безумно вкусно пахнущую воду. Она с распростертыми объятиями принимает меня. Откидываю голову на бортик ванной и прикрываю глаза. Блаженство, именно это испытывает моё тело в данный момент.
В Скале имелся только душ, так что это моя первая в жизни ванна. Слишком много первых моментов за последнии дни. Лежу с закрытыми глазами и думаю. Лукас, он всегда стоит за дверью, так сказала девушка. Это как понимать? Он моя охрана или нет? Или я просто поменяла одну тюремную камеру на другую, вот только сосед из предыдущего заточения мне куда больше нравится. Нравился. В прошедшем времени. Его больше нет. А я есть. Стараюсь сразу же выкинуть давящие мысли из головы, но прежде чем делаю это, открываю глаза и подношу руку к лицу. Перебираю буквы на браслете. Тони, я надеюсь, что ты жив, хотя это практически невозможно. Тебя столько раз убивали, так что… Я надеюсь.
После получаса лежания в воде я всё же вылезла из ванной. Обтерлась огромным белым полотенцем, укуталась им и вернулась в комнату. Там, к счастью, никого не оказалось. Обернутая в полотенце подхожу к платью и провожу рукой по гладкой ткани. Оно красивое, словно не из этого мира. И точно не для данного праздника, ведь он не настоящий, а бутафорский. Я бы даже сказала, что это похороны моего прошлого и рождение моего настоящего, того, в котором мне нужно заново научиться жить. Совершенно по другим законам.
Собираюсь уже примерно час. Уложила волосы, настолько, насколько это было возможно. В рюкзаке было несколько шпилек. Я собрала высокий пучок, и выпустила из него несколько локонов у лица. Надела платье, обула туфли и натянула перчатки. Но вот помощь мне всё же будет нужна. Платье затягивается сзади в виде корсета, самой мне это не сделать. Иду в сторону двери, которая ведет из комнаты, открываю её и вижу, на стуле у стены сидит Лукас.
— Миссис Уилсон? Вам что-то нужно? — тут же интересуется он поднимаясь с места.
— Да, не мог бы ты… — но я не договариваю, так как с лестницы поднимается Боа. Он до сих пор одет в военную форму, в руках та же папка. При виде меня он дугой выгибает бровь в вопросительной манере.
— Мне нужна помощь. — отвечаю и пулей скрываюсь за дверью.
На секунду приваливаюсь к ней спиной и зажмуриваю глаза. Не надо было отпускать девушек. Отхожу от двери, и она снова открывается, впуская внутрь хозяина спальни. Боа входит, но тут же исчезает за дверью кабинета, а я так и стою, не знаю, что делать. Позвать девушек? Или нет? Придерживаю платье спереди и слышу звуки из кабинета, кажется, что там что-то переставляют. Не проходит и пары минут, как Боа возвращается в комнату, оглядывает меня с ног до головы и спрашивает:
— Помощь какого рода тебе нужна?
— Корсет. — тихо произношу я. Какой бы храброй я не пыталась казаться. Его я боюсь. А взгляд, которым он смотрит на меня, заставляет все внутренности сжаться в один микроскопический комок.
— Повернись. — говорит Боа и идет в мою сторону.
Разворачиваюсь к нему спиной и задерживаю дыхание. Его шаги замолкают у моих ног. Я физически осязаю его присутствие за спиной, и это не приятные ощущения. Чувствую его руки, которые медленно тянут ленты корсета в стороны, максимально утягивая талию.
— А где слуги? — спрашивает Боа.
Очередной рывок шнуровки. Воздуха становится меньше.
— Я их отослала. — отвечаю я.
— Хм. Почему?
Я не знаю, как правильно ответить на этот вопрос. Я знала, что это он их прислал, и получается, ослушалась его указания? Чего Боа ожидает от меня? Вдыхаю побольше воздуха и отвечаю правду: