— Ничего. — отвечаю я.
— Одежду снимайте.
Аномальный возле меня закатывает глаза. Что он сделал? Показал какую-то эмоцию? Видя моё удивленное лицо, он интересуется:
— Это крайний случай? Экстренный? Я просто могу их удалить, и нам не придется ничего отдавать.
— Удалить — это убить?
— Да. Не переживай, я даже патроны не потрачу.
Бросаю взгляд на Аномального, который валяется на середине дороги в неестественной позе и говорю:
— По Восемь и не скажешь, что вы неуловимые. — не успеваю сказать о том, что жизнью Пятнадцать я не могу рисковать, так как только он знает путь до Три, как Аномальный перебивает меня:
— Он просто лежит. Даже сознание не потерял. Ни одна из пуль не попала в мозг. Когда надо Восемь поднимется. Раздеваться я всё же не планирую.
— И ты всё это время молчал, что он жив?
— Ты не спрашивал об этом. — говорит Пятнадцать, немного выглядывает из-за поворота и свистит.
В этот момент Восемь поднимается на ноги, и пули, что попали в него, сыплются на землю. Магия, твою мать. Восемь отталкивается от земли, подпрыгивает и хватается рукой за балку на первом этаже. Под звуки выстрелов, он, словно какой-то супергерой, забирается по стене здания и оказывается у прожектора. Рукой разбивает его, и улица снова погружается в темноту. Вот это скорость, вот это сила.
— Пойду помогу. Стой здесь. — говорит Аномальный и бесшумно уходит.
Дальше звуки ударов, падений, крики боли. Всё это длится буквально пять минут. Аномальные возвращаются, и мы продолжаем движение, так, словно ничего и не было. Покидаем город и пол ночи идем по пустынной местности, к утру заходим в очередной лес.
Дорога всё продолжается и продолжается. Дни сменяются неделями, и порой мне кажется, что мы не дойдем до пункта назначения, но несмотря на всё, что творится в дороге, мы продолжаем двигаться вперед.
Преодолели окрестности Скалы, две реки, несколько заброшенных городов, и в двух из них встретились с людьми, и вышло так, что они, к сожалению, не пережили эти встречи. Один раз мы угнали машину у какой-то шайки, но она проехала буквально несколько километров. Ели мы в дороге то, что смогли поймать или найти. Спали, где придется. Но всё это померкло, когда перед моими глазами вдалеке появился Триумф — город моего отца. Тот самый город, который мы отвоевали у Тобиаса девяносто девять лет назад.
17. Что мне делать?
Амели.
От созерцания лица Боа в полутьме, кровь стынет в жилах.
Мы одни, мне никто не поможет.
Меня никто не спасет… от него.
С бешено бьющимся сердцем поворачиваюсь к нему спиной и слышу неторопливые шаги, которые останавливаются за мной. Я чувствую его дыхание на своей шее, и от этого мурашки омерзения пробегают по коже. Под кожей, залезают в самую душу. Потом его руки резкими движениями развязывают корсет, закусываю губу, чтобы не разрыдаться, но слезы безысходности всё равно выступают на глазах.
Никому не могу противостоять, боюсь, что сделаю только хуже.
Я слабая. Я жалкая.
Корсет ослабевает, и я прижимаю его к груди, словно спасательный круг. Не отходя от меня, Боа настойчиво поворачивает моё одеревеневшее тело лицом к себе. Прикрываю веки, и очередные безмолвные слезы вытекают из глаз, сжимаю ткань платья так сильно… не уверена, что смогу когда-нибудь выпустить её.
— Посмотри на меня. — говорит Боа. Через секунду открываю глаза, из них градом катятся слезы. Просто не могу их сдерживать.
Знаю, что сейчас произойдет. И отчетливо понимаю, что ничего больше не будет прежнем, и никто не в силах меня спасти… только я сама.
Но я не знаю, как это сделать. Именно в этот момент осознаю свою слабость как никогда.
Поднимаю на него взгляд и наблюдаю, как его рука поднимается к моему лицу и плавно гладит меня по щеке.
— Не надо. — снова прошу его, но Боа ни капли не меняется в лице.
— Я сам решу, когда надо, а когда нет. — проводит большим пальцем по моей скуле и опускает руку ниже, на шею, на зону декольте. Хочу оттолкнуть его или отойти, но я не могу. Мне страшно, что мои действия только разозлят его, а что ещё хуже, они ему понравятся. Стою и сглатываю колючий ком в горле, который становится только больше. — Снимай платье, я должен увидеть то, что получил с таким трудом.
Но я не могу разжать пальцы.
Страх.
Чувствую, как слезы начинают всё быстрее и быстрее стекать по щекам.
Паника.
Всхлипы становятся чаще, Боа резко дергает платье вниз, и оно падает к моим ногам. Пытаюсь прикрыться руками, но всё равно Боа видит куда больше, чем я бы сама позволила, на мне остались только миниатюрные трусики, чулки и туфли. Руками прикрываю грудь и меня начинает трясти.
Боа некоторое время разглядывает меня, и от этого становится только хуже. Кажется, что он трогает меня, это невозможно, но я чувствую, как его невидимые мерзкие руки проходятся по моему телу.
Очередной всхлип от меня и… он разворачивается и уходит.
Несколько бешеных ударов сердца я просто не двигаюсь с места, но прихожу в себя, бегу к шкафу, достаю первую попавшуюся объемную кофту и трясущимися руками натягиваю её на себя. Это всего лишь ткань, но она дает некую видимость защищенности, той самой, которую я не могу создать для себя сама. Тут же несусь к столу и тащу его к входной двери, туда же следом направляются стул, тумбочка, и даже подушки с кровати. Остальное мне не дотащить. Руки трясутся, а ноги подкашиваются. Страх невидимым обручем сдавливает шею, хватаюсь за неё руками и ухожу в самый дальний угол комнаты. Сажусь на пол и обнимаю колени руками. Смотрю на дверь, но никто не пытается ворваться сюда. Время идет, вокруг тишина.
Так я и сижу всю ночь в углу комнаты, сжавшись в безнадежно трусливый комок, который от каждого шороха вздрагивает и трепещет.
Боа так и не вернулся. Что послужило этому причиной? В брачную ночь, если можно назвать её таковой, Боа не тронул меня. До самого восхода солнца я молилась, чтобы так продолжалось как можно дольше, а лучше — всю жизнь. Не переживу, если он тронет меня в сексуальном плане. На данный момент это мой самый большой страх. Даже смерть кажется менее пугающей.
Следующее утро стало противоречивым.
Одновременно я не хочу покидать комнату, чтобы не попасться Боа на глаза, и в то же время жажду покинуть это помещение и сбежать как можно дальше. Победу одерживает вторая часть меня. Одеваюсь в спортивный костюм черного цвета, разбираю баррикады и выхожу из комнаты. Лукас, как всегда, находится на посту, здороваюсь с ним, он кивает в ответ, но мне кажется, что его взгляд изменился. Хотя он вообще старается не смотреть на меня.
Дверь одной из комнат открывается, и оттуда выбегает Майя, она широко улыбается, кажется, девушка только что выиграла в лотерею. Она настолько окрылена, что, не заметив меня, вприпрыжку убегает вниз. Эта та самая комната, в которой были растрепаны простыни, так значит там не Лукас живет, а Майя.
Подхожу к данной комнате, не раздумывая, открываю дверь, и вижу своего супруга, который заправляет рубашку в штаны. Так вот где он был. Это эгоистичная мысль, но пусть лучше Майя делит с ним постель, чем я. Как мне показалось, она не против.
Я ничего не сказала, он тоже, но, когда наши взгляды встретились, я моментально отвернулась и тихо прикрыла за собой дверь.
Спускаюсь вниз, иду на кухню, Лукас невидимой тенью следует за мной. Я поела и снова отправляюсь наверх, чтобы надеть какую-нибудь куртку и пройтись по городу, может найду отсюда выход? Хотя, даже если смогу покинуть город, то куда мне идти? В Скале меня больше никто не ждет, а в Триумфе и подавно, остальные города не примут меня, так как побоятся Боа и дядю.
Почему-то мне кажется, что если Тони был бы жив, то уже попытался как-то спасти меня или хотя бы дал какой-то знак. Он мне ничем не обязан, и я не просила его об этом, но что-то внутри меня подсказывает, что он бы обязательно появился. Блуждая в своих мыслях, я не заметила, как дошла до комнаты и открыла дверь.
Внутри находится Боа, меня тут же парализует, перед глазами проносится вчерашняя ночь. Не закрываю дверь, там за порогом остался Лукас, вдруг… пустые мысли, он человек Боа и служит только ему.
Боа ждал меня, и по его взгляду я поняла, что нам предстоит разговор, который мне явно не понравится. Идет в мою сторону, я неосознанно отступаю назад. Чертов страх, пропадет ли он когда-нибудь? Боа закрывает дверь, снова отходит от меня, натягивает пиджак и говорит:
— Я не собираюсь менять свою жизнь ради тебя.
— Я этого и не прошу. — разговаривая с ним, испытываю дискомфорт и отторжение. В голове проносится лицо Майи, ей буквально четырнадцать-пятнадцать лет, а Боа примерно тридцать. Это мерзко, по крайней мере для меня.
Словно не слыша моих слов он продолжает:
— Но мне нужен наследник. В случае твоей смерти мне необходим рычаг давления на Максвелла, так что к делу мы приступим сегодня ночью.
Внутри меня происходило невообразимое. Я не могла себе представить, что лягу с ним в одну постель в этом плане. Нет! Я только начала надеяться, что он будет жить своей жизнью и не трогать меня, как он разрушает мою шаткую надежду. Пытаюсь взять себя в руки и говорю:
— Ты уже должен был понять, что для дяди родственные связи не так уж важны.
— Ты ошибаешься. — с полуулыбкой говорит он и расхаживает из стороны в сторону. — Как оказалось, его сын не может подарить ему наследника престола Скалы, но ты сможешь. Ведь твой город переходит по наследству. — останавливается и впивается в меня глазами. — Единственное, что от тебя требуется, родить здорового ребенка. Как только станет понятно, что ты в положении, я больше не притронусь к тебе. Никогда.
Всё это звучит как приговор, но в глубине души я надеюсь, что этого не произойдет. Также я понимаю, что одной надежды мало. Переубедить его не вариант. Защищаться? Бежать? Боа выжидательно смотрит на меня, но так и не дождавшись никакого ответа, выходит из комнаты.