Из машины удалили всю взрывчатку, что не могло меня не радовать, сняли рацию и удалили спецсигнал. В остальном, это он, мой родимый «Корвет Стингрей»…
Оставили мне почти все навороты, включая переднюю и заднюю «вспышку», автоподкачку и прочие милые штучки, что делали машину 1963 года вполне современной и практически — неуничтожимой.
Разумеется, в разумных пределах.
Под музыку, пролетел больше трех сотен километров и остановился «испить кофейку и жевнуть пирожку», заодно — пристрелял свои пистолеты, с удовольствием расстреляв пустые бутылки из-под минералки — не зря же я их купил больше десятка.
Потом, снова чертыхаясь, собрал гильзы и остатки пластика — негоже пакостить на природе.
Странная личность, при покупке снарядила мои «P2000» обоймами по 13-ть патронов, очень не привычно, у меня были 16 патронные… Впрочем, пистолет стал чуть легче.
Сидя за рулем, добил обе потраченные обоймы и «слегка» почистил — на границе, с воняющими стволами могли быть проблемы, если попадется дотошный таможенник.
Судя по карте, до границы мне оставалось километров 75, час езды не торопясь.
Постоянно прижимаясь к обочине — мне навстречу перло все больше и больше техники из сопредельных государств, оказывающих помощь — уже неторопливо, катил к границе.
А куда мне торопиться?
Сытый, довольный, с чистой совестью — чего еще надо?
Таможенник, увидев документы «Фемиды», скривился и жестом приказал отогнать машину в бокс — на наркоконтроль.
Спасибо, что в бокс — мог заставить ждать и на улице.
Оперевшись на заднее крыло «корвета», стал дожидаться «собаки с человеком».
Овчарка, с ленцой обошла машину, обнюхала меня и развернулась ко мне задом, словно говоря своему старшому: «И что дальше?!»
Пограничник прихватил собаку за ошейник и вышел из бокса, снова оставив меня в одиночестве.
Не выдержав, уселся за руль и откинул голову на подголовник, приготовившись к долгому ожиданию.
Курить хотелось так, что уши скручивались в трубочку, но грозно перечеркнутая сигарета, в красном кружке, пялилась на меня со всех стен.
Стук по капоту, вырвал меня из грез о сигарете и вернул на грешную землю.
— Подпишите здесь! — Протянул мне органайзер, с прикрепленной к нему ручкой, немолодой уже таможенник.
«Отказ от ответственности». — Прочитал я заголовок и возблагодарил свою привычку, внимательно читать документы, перед тем как их подписать. Время — тратится. А карма — не портится!
Если я правильно понял прочитанное, то впереди меня ждало вовсе не легонькое путешествие.
В первых же строках «отказа» меня четко и ясно ставили в известность, что соседние государства являются «отсталыми», не терпящими «демократических прав» и отказывающихся от «демократических обязанностей» и вообще — «для европейский норм морали и традиций» — неприемлемыми…
Расписавшись, вернул органайзер и вопросительно посмотрел на таможенника.
Пожав плечами, тот достал из кармана рацию и через минуту, бокс уже открывался с другой стороны, выпуская меня на прямую дорожку, в соседнее государство.
В «соседнем» государстве, мои документы прогнали на сканере и на целых пять минут задержали меня, попросив разрешения сфотографироваться на фоне машины.
Дальше, молодой парнишка поднял шлагбаум и пожелал мне счастливого пути, на трех языках.
Стоило мне отъехать от границы на семь километров, как вокруг меня все изменилось, как мановению волшебной палочки. Снег пропал, словно отрезанный; термометр пополз вверх — хоть и не быстро — но вот уже прямо сейчас было -17 градусов, а не -23, как на посту.
«Корвет» привычно цеплялся шинами за асфальт, разгоняясь до разрешенного предела.
Жаль, что разрешенный здесь предел — 90 км\ч…
Длинный капот «Стингрея», совершенно не мешающий на длинных и вольных дорогах США, на тряских шоссе России, в тесных закутках европейских и бывших европейских, государств, все-таки мешался.
Пару кочек я зевнул, больно получив отдачу в спину — подвеска у моего экземпляра жесткая, рассчитанная на все случаи жизни…
Сбросив скорость, стал внимательнее выбирать дорогу — своя пятая точка очень дорога!
Через пару часов такой дороги, съехал на обочину и от души закурил, отравляя воздух сигаретным дымом.
Не смотря на все навороты, установленные в моего «ската», руки гудели, а глаза лезли на лоб.
Допив кофе, снова развернул карту и присвистнул — если я не совсем дурак и правильно прочел карту, то через час — полтора, я миную «страшную страну, погрязшую в «Темных веках»» и выскочу на оперативный простор бывшей братской страны, что так стремительно бежала из (или от?) СССР, что растеряла все свое производство и теперь перебивалась тем, что осталось.
Веселясь от своих мыслей, «слил» воду и вывел «корветик» на дорогу.
Среди множества дорог, что остались за задним бампером моей машины, фаркопом автобуса или сцепкой поезда, есть огромное количество описываемых одним-единственным словом — «никакие».
Ничего в них нет особенного, выразительного или примечательного. Они в меру унылы, в меру оснащены, в меру украшены. Вот все европейские дороги — в меру.
На них никогда не встретишь экзотики, в виде ослика, тащащего повозку или длинного шеста, украшенного лентами. На европейской дороге, тебя никогда не остановит мужчина с широкой улыбкой и бутылкой водки, потому что у него родился сын!
Европейские дороги скучны, предсказуемы и быстры.
Радио я снова отключил — слушать было нечего, если честно.
По обочинам, проносились высаженные деревья влагозадержания и снегозадержания, деревенька и печальный дорожный указатель, который сообщал, что до границы — 10 км.
Я сам и не понял, как пролетел целую страну…
И снова, как обязательная программа, фото у машины с одной стороны границы и собака — с другой.
Все слилось в длинную вереницу серых пятен, мелькающих в боковые окна «Корвета».
Из состояния ступора меня вывел мигающий сигнал пустого бензобака.
Судя по спидометру, после границы, отмахал я уже больше ста километров и пришло время не только заправить машину, но и самому, хорошенько заправиться и лечь спать, иначе вместо меня в академию приедет издерганный, замученный труп, с ввалившимися глазами.
До заправки дотянул, слава Серым!
Видя меня, служащий заправки, молча, протянул ключ от туалета и показал рукой за угол, указывая путь.
Горячей воды в туалете не было, да и полы не отличались идеальной чистотой, но холодной было вдоволь, а главное, на стене висело зеркало, в которое я и заглянул.
И вздрогнул.
Из зеркала на меня смотрел седой парень, с холодными и пустыми зелеными глазами, с полопавшимися сосудами вокруг радужки.
Плескался я минут десять, сожалея, что нельзя засунуть под кран голову — расстояние между гусаком и раковиной было только-только на две ладони, сложенные лодочкой…
Полотенец тоже не было…
В магазине, при заправке, оружейного магазина не нашлось, к моему сожалению. Зато нашелся неплохой атлас автодорог, черный кофе в «жестянках» и «энергетик», которым так любят заправляться слабоумные детишки в клубняках.
Продавщица, глянув в мои красные глаза, протянула темные очки, пакет соленой рыбки и плитку горького шоколада. Глянула еще раз и добавила к одной плитке — еще пару.
Юмористка, блин ё-моё!
Впрочем, не отрицаю — смесь соленой рыбы и горького шоколада, еще та гадость, вернет на землю любого мечтателя.
Пока рассчитывался, у «Корвета» собралась кучка молодежи, рассматривая, фотографируя и фотографируясь на фоне.
Однако стоило мне выйти — молодежь испарилась.
Сгрузив пакет с покупками на пассажирское место, открыл банку с кофе и сделал первый глоток.
Продрало до задницы…
Кофе оказался с имбирем!
Садисты, «очень блин»!
Машин на дороге становилось все больше и больше, днем и вечером, движение по этой дороге становилось оживленным — жители окрестных городков торопились на работу и с работы.
Влившись в поток, неторопливо прихлебывая кофе и молясь, что бы не попался пент, иначе платить мне штраф и «корочки» не помогут, поглядывал по сторонам, в поисках мотеля.
Пусть до заката еще далеко, но…
Привыкать к дороге надо постепенно, иначе будешь привыкать к крыльям за спиной, нимбу над головой и арфе в руках… В моем случае, по заверениям церковников — к очень горячим котлам…
Мотель нашелся через 31 километр!
Увидев его, заложил вираж, испугав едущих за мной и влетел на забитую парковку.
Хозяин мотеля, вислоусый дядька, в национальной рубашке обрадовал меня сразу несколькими вещами. Места были. Ресторан работал. Кофе было много. Еду и кофе можно заказать в номер.
Последнее его заявление сразило меня наповал.
Доползя до комнаты, сделал заказ и полез в душ — закатное солнце уже вовсю играло в окнах и лукавыми зайчиками отражалось от всех зеркальных поверхностей, до которых могло дотянуться.
Только вылез из ванны — постучали в дверь.
Халата в номере оказалось не предусмотрено — пришлось закутаться в полотенце и открыть дверь горничной, в сопровождении молодого парня, хмурого и глядящего на меня волком, словно я злостный насильник и об этом все знают, но доказательств нет!
Горничная вкатила тележку с едой, пожелала приятного аппетита и исчезла быстрее собственного визга.
Открыв крышку, потянул носом — национальная еда — супер!
Налил себе в стакан минералку, подтянул тарелку и заглотил первую ложку.
Было очень горячо.
И очень остро.
И очень быстро закончилась минералка.
Но мне — понравилось!
8
Я всегда знал, что я самодур, редкая скотина и прозвище «Язва», полученное от тех, кто меня знает, частенько оправдывало себя.
Что ж, я такой.
Я люблю повеселиться, а особенно пожрать, поспать и покувыркаться в кроватке!
Только, с этой преподавательской деятельностью, о последнем, как то пришлось подзабыть — странные сны, вполне откровенные предложения, «ломимзм» крайней степени и постоянная вымотанность — вот и все что окружало меня в последние полгода-год.