Февраль, в полной мере проявил себя, засыпав всю округу снегом мне по шею и морозом в минус 42. Студентов подтянули чистить дорожки, с дуру…
Мои снова отличились — вместо того, чтобы очистить дорожку от снега, они его растопили, перегнав в третье состояние. И попортив асфальт вместе с клумбами. Одно расплавили, другое — обжарили, умники… Пришлось демонстрировать им свою придумку, что я уже применял…
Лучше бы не показывал, честное слово! За пятнадцать минут, мои гении разложили «конструкт», расписав его прямо на снегу, упростили и запустили в работу.
Только формулы, стереть забыли!
Через два часа по всему академгородку носились невидимые отвалы, громоздящие снег, раскидывающие снег, равняющие снег и утрамбовывающие его — на ветру некоторые символы стали нечитаемы и народ подставлял свои переменные. Даже там, где переменных быть не должно!
Я очень сильно гордился своей предусмотрительностью, убрав «корветика» в арендованный гараж — нашу, учительскую парковку милые «проказники» и «шалунишки» студентики, превратили в снежную горку, засыпав весь автотранспорт. Позже выяснилось — снег насыпали прямо на крышу, которая, не выдержав такого издевательства, рухнула на стоящие авто, погребая их под собой.
Пару «конструктов» повеселее, я даже отловил и препарировал — очень остроумно, между прочим, студенты решили проблему чистки дорожек насухо, добавив в один «конструкт» — температурную накачку, а в другой — бешено крутящиеся тепловые струи. И ведь не заморачиваясь, для питания столь энергозатратных решений, применили простейшее решение — принцип термопар, гениально просто!
Найду творцов — сперва заставлю пересдавать правила ТБ, а потом отдам их нашим «физикам» и Лиззи, в особенности — пусть сама с ними разбирается, тем более что нечего было бросать свою машину на обочине — парковка у нас всегда свободна. А то, что машина почти взорвалась… И слегка расплавилась… И «раскаталась» в блин — студни не виноваты!
Больше всех пострадал наш круглосуточный магазинчик — длинный и узкий, как анаконда, он оказался засыпан снегом по самую крышу и каждый из студентов, да чего греха таить, и из преподавателей — тоже, приложил свою руку, направляя на расчистку свои «конструкты».
Так что, выходящие, кто поневнимательней — ломали ноги, оказавшись в глубокой, пятиметровой траншее, опоясывающей наш «Супермаркет» по всему периметру. Лишившись всех подведенных коммуникаций, магазинчик превратился в «холодный склад», без света, воды и отопления. Перебитые трубы начали наполнять траншею кипятком и, гм, сточными водами, а кабель, заискрив, отключил подстанцию, оставив без света весь городок.
Так, к переломам, добавились ожоги.
Единственные, кто ликовал — медицинский факультет. Его декан устроил внеочередной зачет по полевой медицине катастроф, ожогам и переломам. Сам декан, в чине генерал-майора медицинской службы, прошедший все наши «горячие точки» и сам четырежды раненый, с блестящими глазами, раскрасневшийся, стремительный, успевал повсюду, раздавая указания, помогая и показывая.
Наблюдая за «генералом», заприметил и мою Маршу, среди студентов, помогающую раненым.
Даже ревность прихватила, когда генерал, увидев, как Марша сноровисто срезает джинсу с поврежденной конечности молоденькой студентки, легким взмахом моего ножа, купленного еще в поездке, на «порезать колбаски», расцеловал ее и что-то начал объяснять студенткам, придерживая мою невесту за талию.
Кошмар длился почти пять часов. За это время, к обожжённым и переломанным, добавились обмороженные…
«Физики», «математики» и «техники» гонялись за «конструктами», успокаивая их и устраняя повреждения. «Медики», «биологи» и «химики» — занимались пострадавшими. «Юристы» — подсчитывали прибыли от «претензий», а «психологов» послали успокаивать всех, до кого мы дотянемся.
Зря они так с нами — руки у нас длинные!
Лично я, поплелся помогать «техникам» — ожоги, промокшие ноги, нервы и советы нежданных помощников — вот не полный список того, что мне предстояло разобрать.
Выбрав себе бригаду по вкусу, включился в работу — молча. Сперва — на подхвате. А потом, втянувшись, неожиданно для самого себя, начал и покрикивать, отправляя мокрых и злых — отогреваться и добреть от горячего чая, с малой толикой трав и специй.
Для того чтобы закрыть вентиль теплотрассы пришлось импровизировать — кипяток уже начал выплескиваться из траншеи, залив узел.
Парни предлагали, сгоряча, конечно, нырнуть… Или заткнуть пробкой, на худой конец.
Подошедший преподаватель, покачав головой, пояснил, на пальцах, что он думает о «горячих головах», «худых концах» и «пробках».
Его «конструкт» меня просто поразил своей простотой и логичным совершенством — эдакий осьминог, «булькнув» на дно узла, он оплел своими щупальцами вентиль и завертел его, закрывая.
Перекрыв воду, преподаватель задумался, пошкреб недельной длины щетину и щелкнул пальцами, вызывая еще один «конструкт». Чертыхнулся и заозирался по сторонам.
— Что надо? — Поинтересовался я, видя растерянность в его глазах.
— Погодь. Думаю, куда воду сливать будем… — Препод что-то просчитывал. — А ты, иди, пока, чайку хлебни…
Вот так всегда с водой: мало — плохо. Много — катастрофа. Жарко — грязь. Холодно — лед… Сливать воду в ливневку — похерить все систему…
— Сайд! — Тронул меня за рукав молоденький студент и сунул в одну руку чашку с горячим чаем, а в другую — вырванный из блокнота листок.
Чай был с корицей.
А на листке — корявый «конструкт», напоминающий трубу большого диаметра, точнее — половину трубы, здоровенный акведук, по которому можно было вполне пристойно слить воду за черту городка.
Отдав листок преподу, заодно лишился и чая — замерз не я один! Пару минут думали в две головы, но упростить дальше было уже просто некуда. Так и протянули нитку трубы, молясь, чтобы хватило обоим, сил, удержать «конструкт» от развала.
Хлынувший поток, черный от грязи и дурнопахнущий от канализации, рванул по «трубопроводу» прочь, за территорию.
Прокопанный овраг стал на глазах мелеть, оставляя после себя лишь пар, запах и липкую грязь, быстро замерзающую при минус 42 градусах Цельсия.
Как не быстр оказался «конструкт», мороз оказался быстрее, прихватив ледком все вокруг и устроив ледовый аттракцион грандиозного масштаба.
К переломам после падения в канаву, добавились «побитости» и растяжения.
Потом прибежал генерал-майор и дал нам втык, за то, что нечистоты выливались рядом с городком, гарантированно грозя нам, по весне, суровыми кишечными расстройствами.
Однако — «сделанного не воротишь», а сколько перед зеркалом не крутись — все едино раздеваться придется, мы отмахнулись от генерала и взялись за починку водоснабжения, канализации, попутно помогая нашим физикам восстанавливать электроснабжение.
И никому из нас даже не пришло в голову поинтересоваться, куда же пропала земля, из этой траншеи!
Каждый из нас благополучно перенес этот интерес на более позднее время — когда будем яму закапывать.
В самом начале нашей эпопеи, все старались вести себя культурно и не использовать высокомогучий и всеобъемлющий язык. Первым вышел из себя генерал-майор, потом все покатилось под откос и к приезду «аварийной службы», успевшей тютелька в тютельку к завершающему шву на последней трубе, я услышал столько новых слов, произнесенных иностранцами всех мастей, чинов, возрастов и рангов, что впору писать новый словарь «русских табуированных…»
Особой экспрессией выделялся наш президент…
В результате, наш генерал от медицины подкрался к нему со спины с инъектором и подхватив обмякшее после укола тело, передал его своим студентам, для «удаления с поля боя, во избежании повышенного травматизма»!
Заделав трубы, восстановив кабель и вытерев сопли, мы уселись кружком и, глядя друг на друга схватились за головы — температура падала, а земли, закидать все это безобразие — не наблюдалось.
Пять часов, что мы убили на восстановление, грозили показать нам «кузькину мать» и «разморозиться».
Землю нашел президент.
Нет, конечно, не планету я имею в виду… Отвалы грязи, вперемешку с кусками бетона, огрызков труб и прочих прелестей — именно это обнаружил биг босс, придя в себя и выглянув из окна кабинета на клумбу, разбитую вокруг подаренного нам памятника Рабиндранату Пифагору — это от заклятых индийских друзей, по обмену…
От памятника остался на свободе только череп ученого, точнее — его чугунные волосы. Все остальное, вместе с парадным входом было засыпано и уже успело замерзнуть.
«Аварийка», видя такие проблемы, поспешила очень технично испариться, по-английски, оставив нас перед фактом, что если мы проблему не решим в течении ближайших нескольких часов, то начнет темнеть, холодать и тогда разморозится уже ВСЯ система, а «аварийка» за такое ответственности не несет!
Вспомнив «конструкты», которые недавно препарировал, рассказал о них технарю — все, как вариант, может и пригодится.
Не пригодилось — шеф нашел землю!
Для «пересыпки», можно было использовать «акведук», но мы уже устали, как пять собак и хотели всего сразу, особенно — в туалет.
В чистый, теплый, с горячей водой и «ветродуйкой» на замерзшие ручки!
А еще, от нас воняло!
Георг, который появился звать меня на экстренное совещание, устраиваемое непоседливой Стеллой, принюхался, повертел головой и… Остался помогать нам.
Через полчаса, к парням из «моей» группы, стали присоединятся парни из «параллельных».
Девятнадцатого помощника, я и технарь послали… Помогать упавшим и уронившимся, к медикам.
Медфаку надо отдать самое наше горячее «уважам» — благодаря их заботам и вниманию, мы не поморозились в усмерть — горячее питье, теплая палатка, раздобытая нашим генералом и поставленная в десяти метрах от места работ, прямо на газоне, все это и есть прямая и явная забота о нас, сантехниках…
Первый «ковш» земли скинул в траншею САМ, Лично! Малость промахнулся, правда, на «пару метров», но из палатки мы уже успели смыться — как седалищным нервом все почувствовали, что пора завязывать с чаепитием и вывернулись на улицу.