— Слышь, ханорик… — Я от души улыбнулся. — Как ты вовремя!
Поставив «стену», что подсмотрел у шефа, начал медленно и методично вбивать вежливость.
Народ шумел, я даже заметил, что кто-то принялся делать ставки, но я отводил душу.
Амина драки в отделе не приветствовала, но пока ее и не было!
Чувствуя собственную безнаказанность, начал сбавлять обороты.
«Укурыш», собирая зубы поломанными пальцами и складывая их в нагрудный карман своей рубашки, продемонстрировал значительную ловкость и опыт — я бы так не смог, право слово.
Народ, давая ему дорогу, потрясенно смотрел на меня.
«Спустив пар», благостно откинулся на спинку стула и с чувством выполненного долга, закрыл глаза, проваливаясь в сладкую дремоту.
— Вот! Он меня избил! — Режущий визг «укурыша», прячущегося за спинами двух «искусствоведов в штатском», тычущего в меня пальцем и забавно шепелявящего. — Зубы выбил, пальцы переломал!
— Для избитого, слишком резвый… — Пробормотал я, открывая правый глаз. — Вы вообще — кто? Убогий?
Офицеры быстро спрятали улыбки.
— Я? Я?! Я?!!
— «Йа» — это фамилия? — Открыл я левый глаз. — Или это ваши инициалы? Или вы с чем то соглашаетесь?
— Сайд! Хорош ваньку валять! — «Ванга-Ванга», или это ее двойник? Уж слишком свежая и выспавшаяся, аж смотреть противно. — Ты, что тут устроил? Совсем, страх потерял? Знаешь, что я тебе скажу…
— Ванга! А не соблагоизволите ли вы, пойти в жопу? — Я встал из-за стола. — А так-же, прихватить вслед за собой, своих офицеров и это плохопахнущее существо.
Отдел замер и сделал вид, что у всех сразу появился целый миллион дел.
Жаль, конечно. Но, поддержки я не ожидал, а всю эту контору внутренних расследований давно было пора послать.
Разумеется, я не прав.
Разумеется, к людям надо относиться мягко и спокойно.
Только, надоели мне эти люди.
Мои студенты, даже без опыта прожитых лет, на порядок разумнее, чем весь отдел внутренних расследований, вместе взятый.
«Ванга-Ванга» пошла пунцовыми пятнами, «укурыш» замер, слегка присев, точь в точь, как маленькая собачонка, что присела погадить на дорожке, поджимая лапки-спички и ожидая в любой момент человеческого пинка, прекрасно зная, что гадить на дорожках — запрещено.
Офицеры, пожали плечами и сделали шаг от моего стола, пропуская начальницу.
— О Вашем поведении будет доложено! — Ванга выдохнула, развернулась и умчалась в сторону входных дверей, соблагоизволив прихватить, как я и просил, свою команду.
Один из офицеров, быстро оглянувшись по сторонам, показал поднятый вверх большой палец и широко улыбнулся.
Сдается мне, «Ванга-Ванга», в своем рвении, уже успела достать и своих собственных сотрудников.
— «На то и щука, чтобы карась не дремал!» — Вырвалось у меня, когда за гостями нежданными и нежеланными, закрылась дверь.
— Сайд! — Голос Толика, больно хлестнул по нервам. — Ты чего такое творишь? Она же Амину сожрет!
— Или она — Амину, или мы ей устроим такую жизнь, что не до Амины ей будет! — Чувствуя, что меня познабливает, я поплотнее застегнул свою курточку, стараясь унять дикую барабанную дробь зубов. — Сейчас я соберусь… С мыслями… И все придумаю…
Перед глазами запрыгали красивенькие фиолетовые и бордовые точки, перекрывая мне весь обзор.
18
Человечество шагнуло в космос, взорвало ядерную бомбу, отправило к далеким звездам сообщение, а вот придумать обычное лекарство от насморка — так и не соизволило.
Не соизволило оно придумать и универсального лекарства, от всех простуд, гриппов и ангин, вместе взятых.
Так что, даже мы, лежим тихонько в кроватке и глотаем лекарства — «конструкты» для лечения заболеваний почти не используются — организмы у нас, у всех — разные.
Как я успел смыться с работы — отдельная песня.
Уже совершенно под властью температуры, болтаясь, словно пьяный, выбрался в коридор и открыл проход домой, перепугав своим сперва появлением, а потом и внешним видом, Маршу, до чертиков.
Стуча зубами, разделся, завернулся в одеяло и отрубился.
Проснулся от боли, под лопаткой — моя благоверная ставила укол, странно, что не в пятую точку, кстати…
Дождавшись, когда игла покинет мое бренное тельце, скрипя и охая, развернулся и попытался сесть.
— Куда! — Рявкнула супруга, демонстрируя свое превосходство и отличное владение русским языком. — Ложись, как было! Еще два укола, впиндюривать!
Понимая, что спорить бесполезно, принял «исходное положение» и замер в ожидании.
Еще два раза злобный комар посетил деляну, и по телу поплыла сладкая волна возвращающегося сознания.
Пока кайфовал, меня накрыли одеялом, подоткнули его с одной стороны, а с другой, рядом со мной устроилось женское тело, обдав меня жаром.
— Ты чего удумала? — Возмутился я, понимая, что микробы неистребимы. — Куда, к больному, лезешь!
— Сайд… — Марша прижалась ко мне крепко-крепко. — Тебе никто не говорил, что ты — Нудный?
— Ты — первая. — Признался я, начиная давать волю рукам.
— Тогда — лежи смирно и дай мне поспать, любимый мой мужчина. — Марша с удобством устроилась в кольце моих рук и сладко зевнула. — А на твою болячку, у меня иммунитет. Так что, не волнуйся.
Возвращающееся сознание, оценило обстановку и решило, что возвращаться ему рановато.
Прижимая к себе свое рыжее сокровище, понимал, что кто-бы там ни был, мне он отвалил самый дорогой подарок. Теперь осталось такая малость — не надоесть друг другу, превратившись в «двух знакомых», а то и еще чего похуже.
Пока рыжая сопела, в голове вертелось все, что я успел натворить.
«Интересно, Амина уже была?» — Мысленно я почесал себе затылок и тяжело вздохнул.
Судя по тому, что мебель цела — либо ее не было, либо женщины договорились.
И так плохо, и так страшно!
Прислушиваясь к ровному дыханию моей спящей красавицы, решил, что утро вечера мудренее и провалился в здоровый сон, набираясь сил перед всеми теми проблемами, что мне еще только предстоят.
А утром пришла она, многострадальная, всеми поминаемая, и всюду посылаемая.
Амина, посмотрев на меня, оставила повестку на разбирательство, пошепталась о чем-то с Маршей на кухне и испарилась, оставив после себя лишь бумажку на столе и запах своих теплых духов.
Подпись на повестке была не знакомая, что не могло меня не радовать.
Марша, вкатив еще три укола — чисто из вредности, в пятую точку — оставила меня валяться, а сама скрылась в душе.
На обороте повестки, почерком шефа, была сделана приписка: «И поменяй свой долбанный телефон!»
Дата слушания — через четыре дня, в понедельник. Как раз хватает времени, чтобы отлежаться и прийти в себя.
Делать было нечего.
Выбравшись из постели, тихонько поплелся на кухню: желудок уже начал подумывать, что его хозяин перерезал себе горло и еды не будет.
Добыв в холодильнике шмат соленого сала, в хлебнице — черный хлеб, а в баре — бутылку водки, задумчиво уставился на полочку со специями, разыскивая взглядом перец.
Наведя себе полстакана «перцовки», на всякий случай принюхался, но насморк, насморк, насморк…
Помедитировав пару секунд, куснул сала, приготовил корочку — быстро занюхивать, бодро вдохнул и опрокинул смесь водки, красного и черного перца себе в рот.
Проглотил.
И замер, понимая весь ужас ситуации — в бутылке оказался спирт.
Черная корочка не помогла, как, впрочем, и сало — выдохнуть я смог лишь через целую вечность, протолкнув раскаленный воздух через горло, вторично, теперь уже — третично — обжигая нежную слизистую.
И тут на меня напал жор…
К выходу Марши, я уже благополучно прикончил жареную курочку. Шмат холодного мяса, выловленный из супа, последовал за курицей. Салат из печени и черный хлеб с майонезом и кетчупом, завершил мой скромный завтрак.
Отгрузив посуду в мойку, посмотрел на нее и махнул рукой — мыть не было ни сил, ни желания.
Сыто икнув, положил руки на стол и опустил на них внезапно отяжелевшую голову.
«… Храбрый мышонок. Глупый мышонок…» — Безобраз появился внезапно и очень не вовремя.
Прислушался к своим ощущениям: вроде все по нормам, а значит, почему бы и не потрепаться по душам с существом, которое сейчас явилось в мой сон, в мое порождение температуры, алкоголя и лекарств.
Лекарств?! Алкоголя?!
Похоже, не все так у меня в порядке с мозгами, что после трех уколов я накатил полстакана спирта!
«Ну, здравствуй, бред!» — Я устроился на камне, напротив Безобраза и приготовился внимательно слушать.
— Храбро. — Безобраз внезапно сменил личину и теперь напротив меня сидел высокий мужчина в легком светлом костюме, чуть тронутыми сединой, черными волосами. — И глупо.
Я сам.
Не успел я возмутиться, личина вновь сменилась и передо мной возник человек, присутствию которого я был всегда не рад.
— Может, хватит? — Полюбопытствовал я, вставая с камня и поворачиваясь к Безобразу спиной, чтобы осмотреться. — Хочешь говорить — говори…
— Почему я не могу тебя просчитать? — Вопрос, заданный существом меня изумил. Все мои знакомые считали, что я очень предсказуем, а тут…
— Может быть потому, что я — не мышонок? — Я развернулся и встретился взглядом с тем, кто менял свои личины так же легко и просто, как зеркало в гостинице отражает лица постояльцев. — Или, совсем не тот мышонок, что тебе хотелось?
Меня распирала злость. Для места встречи, этот бред выбрал самое неподходящее место — вершину среднего из «Трех братьев», с которой открывался величественный вид на город, покрытый коричневым облаком смога. Город, которому подписывали смертный приговор уже не один раз, грозясь его закрыть, перевезти и просто оставить его жителей подыхать, вдыхая отраву, за которую государство получало барыши, золото и внешние займы.
Теперь, с этого места — лишь серебристо-хрустальная сфера, надгробный памятник.
Безобраз, беззвучно открыл и закрыл рот, демонстрируя, быстро меняющиеся от гнилых пеньков, до изумительно белых, зубы.