Но, предъявить они ему ничего не могли — в отличии от шалостей их детей, его шалости были строго подтверждены вековыми правилами приличий.
Не порежь его Фемида своим мечом, а ее спутники, вместо порицания, продемонстрировавшие равнодушие, не удалось бы ему на целый месяц поставить их «по стойке смирно».
Накинув на Диану свой плащ, со словами: «Зашить не забудь!», Вой повернулся к ним спиной и блаженно потянулся.
— Стой. — Чуть хриплый голос, раздавшийся с потолка, заставил черноволосого бога помрачнеть.
— А вот и папа пожаловал… — Пробормотал Вой себе под нос и развернулся в сторону голоса. — Слушаю. Есть претензии?
— Нет. — Один появился в комнате в сопровождении Юпитера и тут же, попытался с удобством устроиться на кресле с высокой спинкой. — По моему шалопаю претензий нет. Хрю…
Кресло с высокой спинкой, стоило старшему богу уместить в нем свое седалище, крякнуло и развернулось в позицию для телесных утех.
Один оказался в положении космонавта на старте.
— Ноги сдвинь… — Автоматически вырвалось у Юпитера.
Вой изо всех сил сохранял спокойствие.
— Да, Вы понимаете толк в плотских утехах… — Один, выбравшись из «кресла с секретом» многозначительно покачал головой. — Римляне!
— Варвар! — Юпитер широко улыбался, а Вой рассчитывал, что пора рвать когти — на сегодня он и так и слишком много видел.
— Я — пошел? — С этими словами, он начал пятиться к двери.
— Стоять! — Юпитер, щелкнув пальцами, уложил статуи его друзей на широченную кровать Дианы. — Пусть полежат, пока. А ты, порождение чернильницы, погоди. Сейчас разговор будем разговаривать!
— Юп… — Один хмыкнул. — За языком, следи. Не на… базаре!
— Прошу прощения. — Юпитер тяжело вздохнул. — Иногда, нападает.
— Сериалы не надо смотреть… — Вой был сама любезность. — Так может, я все-таки, пошел?
— Вой. Ответь нам, двум старым…
«Больным на всю голову евреям…» — Все ерничество Воя, вырвалось наружу.
— Вой. — Один погрозил парню пальцем. — Молод еще, на старших гавкать. Лучше объясни, ты с чего так Фемиду старательно держишь подальше от пари? Тебе что, так этот парень, дорог? Он тебе кто?
Вой покраснел и хлопнул в ладоши.
«Кресло-с-секретом» снова превратилось в обычное кресло, и он в него приземлился, понимая, что, сколько не бегай, а Первые — это первые.
— Мне он — никто. — Признался Вой. — Он — «крестник» Тора.
Один охнул и рванул проверять.
Юпитер замер, открыв рот и переваривая новость.
Один вернулся через полчаса, с бочонком вина и мрачный, хуже грозовой тучи.
— Всё точно. — Кратко подтвердил он и одним движением перенес Воя и Юпитера в свои хоромы, за накрытый стол.
— Рассказывай. — Юпитер отказался от предложенного вина и уставился на Воя.
— Не могу. — Помотал головой, Вой. — Мы, с этим спором, умудрились все так засрать, что и рассказывать нечего. А три старые карги и вовсе, накрутили такого, что…
Юпитер перевел взгляд на Одина.
— Мойры клянутся, что не видели в парне «крестника». — Один налил себе вина в серебряный кубок и замер. — Обвиняют, что это либо твоя вина, либо — Локи постарался.
— Локи — не при чем. — Вой улыбнулся. — Это железно. Ему некогда и еще долго будет… Некогда…
— Значит — «крестник». — Юпитер потребовал себе кубок и, крякнув, впитал его залпом, как водку. — Как же получилось-то? Или ты и сам не знаешь?
— Он просто — поверил. — На губах Воя играла самая горькая улыбка, из всех тех, что ему выпадало носить. — Поверил в нас, с рыжим Богом…
20
Пока техники разбирали мою мобилку, слесаря ковыряли мой «Стингрэй», я общался с шефом.
Вылетел я от него в таком состоянии, что сразу, «не отходя от кассы», открыл проход и вместо финишного коридора, влетел в комнату отдыха, прямо в толпу своих коллег, что-то бурно обсуждающих.
На все мои предупреждения, увещевания и прочее, шеф послал меня работать. Послал длинно и красиво, не подкопаешься.
— Сайд. Ты чего здесь делаешь? — Толик схватил меня за рукав и потащил в коридор. — Вали отсюда, пока Амина не видела!
— Я все вижу! — Дверь в кабинет Амины распахнулась, и меня втащило туда, словно бумажку засасывает пылесос.
«Покойся с миром!» — Успел шепнуть мне Толик и дверь захлопнулась, отсекая меня от отдела.
С момента моего последнего посещения, кабинет претерпел значительный апгрейд.
С пола исчез ковер, обнажив светлый паркет; стены лишились картин, но обзавелись деревянными панелями, за которыми скрылся старый сейф и дверь в «личный будуар», в котором, впрочем, никто из знакомых мне, так никогда и не побывал. Старинную люстру сменил хай-тек, утопленный в потолок и раскинувший свои светодиоды по периметру.
Свой старый стол Амина оставила, а вот «совещательный» стал жутким монстром на металлических ножках, битком набитый электроникой.
— Садись. — Амина ткнула пальцем на стул, прямо напротив себя. — Уже знаешь?
Я помотал головой, признавая собственную неинформированность.
— «Ванга-Ванга» получила «строгача». — Амина кисло улыбнулась. — И я — тоже. Она и я — за «недоработки при выборе и работе с персоналом».
Я молчал.
— Свободен. — Скомандовала Амина, отпуская меня. — От работы ты отстранен еще на неделю. Так что… Вали и не отсвечивай! Дела я передам тебе завтра, через Альбу.
Покинув кабинет, вернулся в КО и принялся поглощать кофе.
От работы меня отстранили не за проступки. Двух недельное отсутствие на рабочем месте, невозможность даже приблизительно вспомнить, где я был и что делал.
«Возможность запрограммирования» — Вердикт, вынесенный ОВР.
Официально, теперь я смогу работать только дома и с «несекретными» материалами. Для службы я самая страшная бомба. Толи шпион, толи диверсант.
Амина договорилась с отделом «Европа» и меня уже дважды гоняли на гипноз и к ментату. Гипнозу я оказался не по зубам, а ментат… Ментат развел руками и сказал, что вынесет вердикт через неделю, после повторного «собеседования».
Так что, я теперь — работник-надомник, к вящей радости Марши.
«Надо с Якобом созвониться, раз уж есть время…» — Задумался я, начиная жить «домашней жизнью». — И сгонять на базар, закупиться, пока время есть…
Воспользовавшись «служебным положением», метнулся в отдел «Восток» и быстро пройдя по чистеньким коридорам, вышел на улицу, под горячие лучи яркого солнышка, палящие с синего, как бирюза, неба.
Отдел «Восток» открыли всего в трех кварталах от местного рынка — это я уже проверил, мы вместе с Мирошем, успели облазать его сверху донизу, быстро найдя «своих» торговцев, в меру крикливых и не таких грязных, как общая масса.
А еще, Мирош в первые же минуты, едва не лишился кошелька, небрежно сунутого в карман брюк.
Воришку мы поймали, но испортили отношения с базарской братвой, переломав молодой воровке пальцы на обеих руках. Так что теперь, обворовать нас, стало просто смыслом их жизни.
Мирош эту проблему решил элегантно просто — будучи врачом, а следовательно, человеком лишенным жалости и милосердия, «пропитал» купюры и прошелся по рынку.
Криминалитет, расселся по туалетам на неделю.
Повторив походы еще дважды, Мирош добился своего — «братки» старались держаться от него и его денег, как можно дальше.
Мне такой путь не светил, хотя Мирош и предлагал повторить его триумфальное шествие. Слишком сложно. Да и кто знает, может появиться «новенький» и что, снова ходи с «вирусом»?
Нет уж, я пошел другим путем.
Теперь, любой залезший в мой карман, уходил со сплющенными пальцами. Я так расслабился, что даже перестал застегивать карманы, нагло демонстрируя пачку денег и убирая ее в нагрудный карман легкой джинсовой куртки.
Айдар, продавец овощей и фруктов, качал головой и восхищенно цокал языком, каждый раз предлагая мне все повышающиеся суммы, за «такой же карман».
Однако, «братва платила больше».
Распихивая покупки по пакетам, в очередной раз завидовал самому себе молодому, который отправлялся за покупки с рюкзаком и не знал бед, с этим пакетным ужасом.
Дав себе зарок, в очередной раз, купить, наконец-то, рюкзак, провесил проход сразу к дверям квартиры, не рискуя шастать по базару с пакетами.
Пока фрукты мылись, овощи крошились, а мясо шкворчало в казане, дозвонился до Якоба и позвал на ужин, предупредив, что будет плов, то есть жирное, мясное и жутко вредное блюдо с большим количеством риса.
Знаете, что припер этот профессор, к плову?
Саке!
Марша и Алиция с ужасом смотрели на казан с шафранно-желтым рисом, черносливом и айвой.
Марше было чуть легче — за неделю, что я обретаюсь дома, она уже стала привыкать к странным блюдам, что ожидали ее вечером, на кухонном столе.
Борщ она и так знала, а вот бесбармак привел ее в дикий ужас. О казы я вообще тихо молчу в сторону — она теперь таскает это блюдо на работу, вместо обеда. И лопает, совершенно без хлеба, умудрившись еще и похудеть на пару килограмм!
А вот чебуреки и беляши, вместе с супчиком на копчёностях, вызывают у нее тошноту.
Пришлось отказаться от эдакой вкуснятины, в пользу семейной жизни.
— Как движется изучение образцов? — Поинтересовался я, когда плов уже прочно угнездился на дне наших животов, требуя к себе бережного обращения и зеленого чая, для неспешной беседы.
Марша, хитрая ирландка, снова выковыряла мясо и теперь сидела в задумчивости — куда девать гарнир.
Алиция предпочла навалиться на сухофрукты, притянув к себе тарелочку с финиками, инжиром и прочим урюком.
— Пока рано, но… — Якоб улыбнулся. — Наши кристаллы дают разные результаты, путая все лабораторные исследования. Из самого простого, как ты и заметил, это и очистка и даже оборонительные действия. Совсем как у твоего кристалла. Причем Алиция, не желает…
— Якоб! — Алиция предостерегающе подняла указательный палец. — Решение принято и обсуждению не подлежит! Мою девочку, твоим извергам, на опыты, я больше не дам! Ишь, придумали, лазер из нее делать.