Проснулся от звука собственного храпа. Раскатистого и заливистого, не хуже, чем показывали по телевизору, во времена моего детства. Был такой фильм, только название из головы вылетело. Помню только, что там была красивая песня: «Толи, улица Надежды, толи, площадь Красоты!»
Марша уже тихонько шустрила на кухне, собирая себе на обед, шумел чайник и одуряюще пахло яичницей. С помидорами…
Проглотив слюну, встал с кровати и пошел требовать свою порцию.
По дороге, вспомнив о сообщениях, решил одним махом убить двух зайцев — Марша заберет «корветика», а я скатаюсь в отдел и потреплюсь с Волл де Марром, да проедусь тяжелой танковой колонной по Максу — голова уже болит не переставая; какие уж тут радости жизни, не начать бы на людей кидаться!
Сообщив о своих планах, отправился умываться и чистить зубы.
Едва провесил проход, из озорства и, вспомнив действия Алиции, «раскачивавшей» Якоба, решил повторить их опыт.
Из прохода, в финишный коридор мы вылетели в окружении шаровых молний и со стоящими дыбом, волосами.
Эксперимент удался на славу: энергетика Марши, как любая женская энергетика, впитала мой «вброс», разогнала его и вернула мне, уже расслабившемуся и успокоившемуся, что все прошло так спокойно и не заметно. От неожиданности, я снова вернул его Марше, добавив скорости, от себя. За десяток шагов, что нам надо было пройти, поток энергий превратился в бешеный смерч, разгоняемый нами. И если я это делал сознательно, то у Марши это получилось — «от фонаря».
«Проход» превратился для нас в узкую трубу, наполненную молниями и искрами.
И тут я «нажал на тормоз».
Проход превратился в бесконечную воронку, и мы едва успели вывалиться, счастливо избежав путешествия в такие дали, что мне трудно даже и представить.
— «Женатый холостяк»! — Сказал я, усаживаясь на диванчик, рядом с моей рыжей бестией.
— Фильм так назывался… — Попытался я объяснить, но, судя по взгляду, которым меня наградили, лучше бы мне помолчать.
Приведя себя в порядок, подхватил Маршу под локоток и подвел к лифту.
Гараж у нас в подвале, как и во всех порядочных организациях.
Только подвал у нас наверху, в отличии от всех порядочных организаций…
«Королева Марго», встретила меня привычным ударом локтя по ребрам и легким поцелуем в щечку.
Глаза Марши нехорошо прищурились, начиная сверкать искрами ревности.
— «Корвета» я починила. — Марго расстегнула до пояса заляпанный краской и смазкой комбинезон, стянула его с плеч и завязала рукава на поясе, оставшись в ядовито-зеленой футболке, сидевшей на ней как вторая кожа. — Твое счастье, что корпус у него — углепластик… Фары нашлись с битого оригинала, есть и сплошное заднее стекло. Может, уберешь перемычку? Мешает, ведь…
Я отрицательно помотал головой — ненавижу вносить изменения в конструкцию, рассчитанную профессионалами.
— Ну, смотри. Счет сам оплатишь? Или на отдел?
— Сам. — Усмехнулся я. — И, Марго… У нас, может, есть что, на списании… Из старенького?
— Решил девушку побаловать? — Марино понятливо кивнула головой. — Давно пора.
— Нет. — Остановил я главгаража. — Это я себе, присматриваю.
Марго уставилась на меня, как на идиота. Скривила нос. Развернулась и окинула Маршу оценивающим взглядом, с головы до ног.
Покачала головой.
— Пошли, красавица, прокатимся. — Марго никогда не отличалась вежливостью.
Проведя тихо офигевшую Маршу к «корветику», усадила ее за руль, сама заняв пассажирское сиденье.
— Жди здесь. — Пригвоздив меня к месту двумя словами, Маргарет пристегнулась. — Дави на газ, рыжая.
Марша вспыхнула и нажала на газ.
«Стинг Рэй» ушел со старта юзом, выбросив из-под колес крошки бетона и пару гаек, что попались по пути.
Серая молния мелькнула у выездного пандуса и вылетела на улицу.
Я уселся на капот «Фиата», что мы использовали как «почтовую лошадку». И проедет везде, и с парковкой горя нет.
«Корвет» вернулся в гараж минут через десять, спокойно и неторопливо. Остановился рядом со мной.
— Теперь — ты, садись за руль! — Потребовала Марго, не вылезая. — Давай живее, некогда мне, весь день с вами нянькаться.
Стоящая у машины Марша вспыхнула еще ярче, грозя вот-вот взорваться.
Пришлось погладить ее пониже спины, отвлекая огонь на себя.
Устроившись на сиденье, сразу подогнал его под себя.
Заглушил и снова завел мотор, вслушиваясь в его ритм, впитывая и растворяясь в нем.
Нажал на газ, отпустил.
«Стинг Рэй» приглушенно рыкнул, выбросив клубы дыма из выхлопной трубы.
Снова рык и…
Сам не заметил, как воткнул первую передачу.
Мой «корвет» с четырех ступенчатой коробкой — механикой.
На улицу вылетел уже на третьей.
Разгон до сотни, меньше чем за пять секунд.
Мягкий поворот и на волне заноса прошел тупой угол.
Еще газ и на четвертую.
— Налево! — Рявкнула «Королева».
Ручник и выход налево.
Марино гоняла меня минут пять, переполошив окрестных полицейских и успокоив их взмахом руки.
— Давай в гараж. — Маргарет довольно улыбалась. — Медленно и чинно.
От этих простых слов «Корвет» мгновенно превратился из бешеной чайки в степенного альбатроса.
Замерев в двух шагах от Марши, заглушил мотор и вышел из машины.
— Прости, девонька… — Маргарет пожала плечами. — Но до этой машины тебе далеко. Будешь на ней ездить… В лучшем случае будут собирать по частям. В худшем — будут хоронить в закрытом гробу. Не с твоей, европейской манерой вождения, водить такую штучку. Слишком правильно, красиво, энергично, но… «Корвет СтингРэй 63 года» — это рок-н-рол. Это — душа на волю. Это — воля в душе. А ты… Предпочитаешь пристегиваться. Ты красиво в ней смотришься… Не более.
Маргарет словно поставила точку, пытаясь объяснить то, что она чувствовала.
— Да и цвет — не твой. — Подумав, добавила Королева гаража.
Марша хлопала глазами и держалась из последних сил, сжимая кулаки.
— Пошли, рыжая, подберу тебе Твою красавицу. — Маргарет широко улыбнулась.
— Меня зовут Марша. — Моя ирландка приготовилась вцепиться в волосы.
— Вот и будем знакомы. — Кивнула зав. глав. Всея Гараж. — А ты, Сайд, катись отсюда. Девочкам надо посекретничать…
— Не могу. — Я замер, понимая, что стоит мне уехать и здесь начнется смертоубийство. — Вы же подеретесь.
Маргарет уставилась на Маршу и покачала головой.
— Марша? — Я уставился на свою жену, давая ей понять, что лучше все решить сейчас, «на берегу».
— Езжай, Сайд. Мы разберемся, не маленькие. — Марша выдохнула.
Гроза миновала.
— Помни: в семье есть только один старьевщик — Я! — Коснувшись щеки супруги губами, едва, видимо с дуру, не полез в машину, забыв обо всех намеченных у меня делах и встречах.
Помянув всех, кого припомнил, и еще раз дав себе самое последнее слово начать жрать «танакан» горстями, вернулся к лифту и нажал кнопку «вниз».
Когда двери лифта закрылись, в голове появилась одна, очень забавная мысль: «Боги серые, пусть это будет не «Делориан»!»
Вотчина Макса и его личной медсестры встретила меня тишиной и непонятной девочкой с васильковыми глазами, фиолетово-баклажанными волосами и халатиком, на три размера меньше, чем надо.
Судя по красным глазкам, шмыгающему носику и тяжелому дыханию — аллергия в полном расцвете сил.
Впрочем, я не доктор.
Ни на что не надеясь, задал интересующий меня вопрос и — о чудо! — вожделенный пузырек с таблетками у меня в руках.
— Э-э-э… — Я уставился на бэйдж. — Карина? А где Макс или Жанна?
Девушка шмыгнула носом и расплылась слезами, размазывая «водостойкую» тушь по глазам.
Сердце у меня пропустило удар, подозревая самое страшное.
— Карина, говорите! Может быть, я смогу чем-то помочь?
— Муж застукал Жанну, с любовником… — Взвыла Карина, доставая из кармана халата мятый комочек мужского платка. — И навешал, обоим… Жанна с фингалом, а Макс… Макс… Макс… Сломал ногу, когда, убегая, зацепился за стул и упал!
Я сел на стул и закрыл лицо руками.
Девушка уткнулась в платок и потеряла всяческий интерес к внешнему миру.
Наши плечи подрагивали в унисон. Мои — от смеха, ее — от слез.
Знаю, что грешно смеяться над убогими, но старое волчье правило выживания в коллективе: «где живу и где работаю — не охочусь», снова доказало свою болезненную справедливость.
От смеха, головная боль перешла на следующий виток и пришлось прибегнуть к спасительным капсулам, подозрительно оранжевого цвета. Очень хотелось надеяться, что это именно мои таблетки и что эти таблетки, не шутка Макса.
Иначе, я за себя не отвечаю.
— Карина, не плачьте. — Решил я утешить девушку. — Переломанная нога это всего на неделю, максимум две. Скоро Туарек вернется и все будет по-прежнему.
— Нет… — Замотала головой Карина. — Я, когда он выйдет, подам на развод… А потом, дам ему по морде, кобелю… И уеду к папе…
— Вы — жена Макса?! — Не поверил я своим ушам. — Давно?
— Меньше года. — Карина решительно вытерла глаза, шмыгнула носом и попыталась поправить растрепанную прическу. — Ой, простите…
Я легкомысленно махнул рукой.
Убил меня Макс, артиллерийским снарядом, прямо в голову!
Понимая, что делать мне здесь больше нечего, вежливо распрощался и, закрыв за собой двери в кабинет, побрел до лестницы. Ехать сейчас в лифте совершенно не хотелось, было о чем подумать.
Головная боль, получив пинок, озлобилась еще сильнее и превратилась дикобраза, под черепом, растопырившего все свои иголки, одновременно.
До владений Генри, топать вниз еще четырнадцать этажей — ниже только скальное основание, на котором покоится все наше здание, со всем городом, в придачу.
Шагая по пожарной лестнице, неторопливо и спокойно, шаг за шагом углубляясь и оставляя над собой шумные кабинеты аналитиков, медиков, техников, приходил в благостное состояние.
Меня ждала беседа с человеком, в чьем ведении были тайны, тайны и еще раз — тайны.