Такое я знаю — проходили.
«Нет меня!» — Старая, как янтарь и следы мамонта, шутка.
Совсем не смешная для тех, кто прошел…
Вобщем, кто прошел, тот — помалкивает!
Осы, с удивлением рассыпали рой и принялись усиленно искать меня, едва не путаясь в волосах.
Река забурлила, вспенилась и начала стремительно выходить из берегов. По ее волнам понеслись вырванные с корнем деревья, покатились валуны — грозя сбить с ног, подмять под себя и вбить в грязь, утопив, залив вонючей жижей.
Прыгая по камням, я разочарованно качал головой — фантазия существа оказалась такой же сморщенной, как и внешний вид. И хоть камни казались скользкими, словно облитыми машинным маслом — проблем не создавали. Сложнее было просчитать ветки деревьев, так и норовящие если не зацепить своими сучьями, так хотя бы посильнее хлестнуть.
Выбрался на берег, совсем рядом со своим, тяжело дышащим, противником.
— Чай, кофе, потанцуем? — Вырвалось у меня и я в который раз дал себе зарок укоротить собственный язык.
Хоть на полмиллиметра, но — укоротить!
— Потанцуем! — Существо скинуло свои отрепья.
Серебристый доспех обтекал его тело как перчатка, струился и мерцал, как звезды в морозном воздухе. Было в этом доспехе что-то и от звезд, и от земного металла, и от черной ночи. И от холода вечного льда.
И куда, спрашивается, подевались красно-синие цвета?!
— Мышонок… Храбрый мышонок. Глупый — мышонок! Мышонок — Гурман… — Голос скрежетал, срывался в запредельные частоты и уходил в невозможные для человеческого уха, выси.
— Сайд! Живо выходи из ступора! Живее! — Тонкий комариный звон и комариный укус за нос.
— Мы еще встретимся, Мышонок! — Фигура исчезла, прихватив с собой реку, сапфировые могильники, но оставив мокрые туфли и знакомую вонь свалки.
— Сайд! Найди эти чертовы заряды! — Рявкнул «Обсервер». — Отсчет пошел!
Тонкая серебристая линия опоясывала один из стоящих рядом, мусорных баков. Другой обвивала синяя и пульсирующая, красная, связывала их, замыкаясь на третьем.
Слава всем богам, что никто не видел, как меня скривило только при одной — единственной мысли, что придется лезть внутрь.
Перевалившись через край мусорки, я услышал тихое «Дзынь» и обмер.
«Упс»!
Мир вздыбился горбом, раскидал миллиарды осколков всех цветов и размеров. Расцвел огромным цветком с яркими лепестками всех цветов радуги и вновь собрался в единое целое.
Остался только Холод!
3
Колокольный звон, встретивший моё вернувшееся сознание, пробирал жутким ознобом.
Комната, с каменными стенами и каменным же потолком, уставленная современной медицинской аппаратурой, контролирующей меня и мое состояние. Мягкое освещение лампы «экономички», теплого диапазона. На полу, если я не ошибаюсь — ковер.
Причем не из дешевых.
Как и оборудование.
Да и медикаменты, которыми меня пичкали, судя по названиям, лежащих в кювете ампул — тоже не контрафактная дешевка.
А вот что было совсем неприятно — это холод во всем теле.
Я замерз, хуже курицы в морозилке!
Понимаю, что это те самые, любимейшие, европейские +18 градусов!
Но я — существо Азиатское, особо теплолюбивое!
Висящие под потолком камеры — «всережимки» и датчики температуры и движения — все, как и положено.
Помахав рукой, привлек к себе внимание — камера подмигнула подсветкой, переходя на режим.
Был у камер этой модели подобный косячок — мигание при перенастройке — наши от них потому и отказались, либо вешали их — в броне.
Знак подан — остается ждать.
А если задержатся — буду спать.
Хотели бы грохнуть — уже бы сидел на облачке и на арфе, набренькивал, с золотым кружком над головой и двумя крылышками — за спиной.
Ну, я очень хочу верить, что это будет именно так.
Колокол наконец-то заткнулся.
С его последним ударом, открылась дверь, и на пороге появилось существо, увидеть которое я ожидал меньше всего.
— Добрый день! — Поздоровалась девушка блондинка и судорожно дернула головой, останавливая свою скорость.
— Добрый день! — Улыбнулся я. — Давно я тут?
— И… Что, никакого — «Привет, Отродье?!» — Девушка, описанная Альбертом, в удивлении замерла.
— Нет. — Твердо ответил я. — «Отродья» те, кто Вас переделал. А для меня… Делить нам нечего. Врагами мы не были. Так что и оскорблять — не правильно. Тем более, чувствую я, что не просто так, здесь оказался…
— Быстрое выздоровление, быстрая реакция, быстрый анализ. «Фемида»… — Девушка выкатила из-под кровати мягкий стульчик и уселась напротив меня. — Не боевик. Первый выход в поле?
— Первый. — Не стал отрицать я. — «Фемида», азиатский отдел. С кем имею дело? «Первая католическая» или «Иешуа Назаретец»?
— А если — «Воинство Христово»? — Девушка выпрямилась и положила ногу на ногу.
— Креста — нет. Кольца — нет. Морфинг — завершен полностью. Да и колокола — звон уж больно знакомый… Краков? Или Мюнхен?
Блондинка улыбнулась.
— Краков. До Мюнхена тащить тебя слишком долго — не выжил бы.
— Рванула, таки… — Вздохнул я. — Жаль, а я так надеялся на удачу…
— Фортуна с Фемидой давно на ножах… — Блондинка мне подмигнула. — За то, что под юбку глазами не полез — спасибо. Хотя и обидно. «Интерпол» — устраивает?
— Пока не сделаете температуру в помещении + 24 — разговора больше не будет! — Я попытался сесть на кровати, но по расширившимся зрачкам моей собеседницы понял — не стоит. — Можно подумать, голого мужчину не видела!
Спустив ноги на ковер, сел на кровати, прикрываясь одеялом.
В голове зашумело, перед глазами поплыли так хорошо знакомые мне птички.
— Вставать тебе еще рано. Хотя — как знаешь. Одежда в шкафу. — Движения блондинки снова стали судорожными.
Она, рывками, встала со стула, повернулась ко мне спиной и прошла к шкафу, спрятанному за каменной панелью. Или — за замаскированным, под каменную.
— Оденешься — приходи в столовую, завтракать. По коридору — налево. Меня зовут Анна.
Девушка оставила дверцы шкафа открытыми и прошла к выходу.
Замерла.
Развернулась и… подмигнула, вот же язва!
В шкафу, кроме классических и тренировочных, костюмов и обуви к ним — шаром покати.
Впрочем, нижнее белье нашлось.
Только по размеру — на десятилетнего ребенка — не больше.
Понимая, что ходить в «трениках», без трусов, как-то не «айс», запаковался в серый костюм-тройку и даже, из вредности, повязал галстук!
«Знай наших!» — Подмигнул я своему отражению в зеркале, закрепленному на дверце шкафа изнутри, поправил галстук и со вздохом, обулся.
Туфли, оказались впору.
Костюм — то же.
А вот с бельём…
Явно — чья-то шутка.
И, думаю, я догадываюсь — чья именно.
Учитывая, что хитрая Анна «расколола» меня, подловив на переходах по скорости…
А «мои» меня так и не ищут…
Предстоит мне долгий разговор, за «казенной» чашкой чая.
Что совсем не в моих интересах — прав я на такие разговоры не имею.
А учитывая, что «Интерпол» «Фемидовцев» не жалует…
«Чему быть — не миновать»!
Покачался с пятки на носок — туфли сидят идеально!
Побриться бы…
Подумав, снял галстук и закинул его на кровать — надо соответствовать женскому взгляду на мужчин.
Мы же вечно все разбрасываем — от носков и до ключей…
Вышел в коридор и прикрыл за собой дверь.
Сводчатый потолок, стена, сложенная из крупных камней — да ну на фиг! Я в подвале! Очешуеть можно! В самом настоящем подвале! В Кракове! Да, за такие впечатления, девятиэтажный супермаркет можно еще пару раз подорвать!
Подозрительно потянул носом — ни влаги, ни крови, ни сквозняка.
Жаль…
Развернувшись, пошел направо.
— Налево! Вам же сказали — «Налево»! — Голос в голове остановил меня и заставил развернуться. — Поверить не могу! Какие, вы, предсказуемые!
— Уж кто бы говорил — то! — Не выдержал я и засмеялся. — Попались, господа хорошие!
«Обсервер» печально вздохнул.
Радуясь тому, что так легко «выцепил» «своего», насвистывая, пошагал по коридору, освещенному лампами дневного освещения, просыпающимися при моем приближении и гаснущими за моей спиной.
Коридор уперся в решетку, с открытой дверцей, отгораживающей коридор от лестницы.
Винтовой, лестницы!
Каменной, винтовой, лестницы!
Если закрыть глаза, то можно с легкостью представить, как по ее ступеням, опускались и поднимались солдаты, царапая стенки ножнами мечей.
Ну, я и закрыл — на минуточку.
«Н-да… По этой лестнице, кроме монахов, никто и никогда…» — Разочарование настигло меня и я оступился, хватаясь за все, до чего мог дотянуться. Учитывая, что кроме шершавой кладки, под руку ничего не попалось…
Да, разочарование, оно такое…
Поднявшись по лестнице метров на пятнадцать, вышел в коридор, украшенный стрельчатыми окнами, за которыми пролетали снежинки.
Присмотревшись, облегченно вздохнул — снежинки оказались нарисованы на стеклах!
Коридор вывел меня в комнату, с окнами на две стороны — угловую.
В центре комнаты, за здоровенным деревянным обеденным столом, сидело несколько человек.
Из знакомых — Анна и…
Да. Теперь я понимаю, почему «Обсервер» на меня так злится. Имеет некое право, не скрою.
Но уж больно у него симпатичная дочка…
Жаль, что я не в ее вкусе — но об этой тайне знаем только мы с ней, оставшись хорошими друзьями.
— Виталий Борисович, Добрый день. — Поприветствовал я, своего бывшего куратора. — С остальными не знаком, тем не менее — Добрый день, господа.
Господа, оторвавшись от тарелок, вразнобой поздоровались.
Всего за столом сейчас сидела дюжина.
Со мной — «Чертова»!
Анна ткнула мне в свободное место и обрадовала:
— Долго шел, суп кончился!
Глядя на расположившееся в центре стола блюдо, я лишь отмахнулся — остаться голодным, при заливном поросенке — просто не реально!
— Надеюсь, здесь самообслуживание? — Подмигнул я Анне и потянулся с тарелкой.