— Множественность миров, возможность контакта, доброжелательное отношение к тем, с кем контактируешь, любопытство вместо страха. Рыжий, ты знаешь, я сам терпеть не могу делать подобные вещи, но в этой ситуации…
— Одно дело, когда речь идет о больных, которым без этого не поможешь, другое — личные цели, — проворчал Скрипач. — Но… ммм… вынужден признать, что это оптимально в этот раз. Он нас хотя бы бояться не будет. И подозревать черти в чем. Ладно, будь по-твоему. Даем ему поспать четыре часа, делаем прошивку, и будим снова. Саб, что скажешь?
— Ну, это уже получше, наверное, — рауф задумался. — Я предлагаю показать ему меня. И Эри. Хотя бы издали. Чтобы он понял, что никаких приколов и обмана нет. А если взять в расчет стереотипы, о которых он говорил — помните, про расы, обучение, и так далее? — то мы с Эри придемся очень кстати. Объявите меня главным, я принадлежу к чистой расе… доходит?
— Чего тебя объявлять-то, ты и сам себя прекрасно объявил уже, — проворчал Скрипач. Саб усмехнулся и щелкнул его по носу. — Давай, командуй, чего уж там.
В этот раз имитацию палаты убрали. Пусть будет то, что есть на самом деле, а именно — стандартный медблок «Горизонта». Разве что свет нужно прижать по максимуму, да аппаратуру вывести из поля зрения пациента. Впрочем, это стандарт. Это-то как раз вполне в порядке вещей. Так для всех делают.
— Да, так гораздо лучше, — констатировал Ит.
— Что лучше? — не понял Саб.
— Комбез, конечно. В нем намного удобнее, чем в их форме.
— Не люблю одежду, — сморщил нос Саб. — Максимум шорты какие-нибудь для приличия, и всё. До чего же тут холодно, черт возьми! Интересно, как здесь летом? — вдруг озадачился он. — Тут оно вообще бывает?
— Наверное, бывает, — пожала плечами Эри. — Как у нас. Короткое и холодное. Я же рассказывала, Саб. Ты просто забыл.
— Не забыл. Но это все-таки разные миры, — напомнил Саб.
— Ой ли? — покачал головой Ит. — Эри, тебе не приходило в голову, что и Sod… ну, тоже…
— Приходило, — кивнула девушка. — Скорее всего, так оно и есть. То есть оно так и должно быть.
— Значит, мы никуда не перемещались из-за того, что просто… мы стоим на месте? — Скрипач задумался. — А Мелтин?
— Он тоже планета Сонма, — напомнил Ит. — Хотя они этот факт предпочитают не афишировать.
— Ну что, давайте будить? — предложил Саб.
— Давайте, — согласился Скрипач. — А то мы рискуем прямо сейчас утонуть во фрактале.
…В этот раз Кили проснулся много легче, чем в первый. И показатели были лучше, и успокоительные делали своё дело. Пару минут он оглядывался, потом попробовал присесть, но система не пустила. Все молчали — Саб настоял, чтобы в этот раз Кили позволили заговорить первому.
— Что со мной случилось? — спросил он, наконец. — Куда я попал?
— Мы вас подобрали раненым, на улице, в городе, — спокойно объяснил Ит. — Это было примерно полторы недели назад. Сейчас вы в безопасности, мы вас лечим. Скоро вы поправитесь.
Кили нахмурился.
— А где вы меня лечите? Это же не больница…
— Да, это не больница, — подтвердил Саб. — Кили, что вы что-нибудь слышали про то, что обитаемых миров существует великое множество? Читали об этом?
— Читал, — согласно кивнул Кили. — Но ведь это всего лишь выдумка. Проверить-то невозможно.
— Ну, для вас теперь это стало возможным, — сообщил Саб невозмутимо. — Мы… разведчики. Прилетели из глубокого космоса.
— Что ты несешь… — прошипел Скрипач. Саб, не оборачиваясь, показал ему за спиной кулак.
— Пошли посмотреть на ваш город, наткнулись на вас, и решили оказать помощь. Нам это удалось, вы пошли на поправку.
— То есть я сейчас…
— Да, вы на нашем космическом корабле, — подтвердил Саб.
Ит, стоявший вне зоны видимости Кили, закрыл глаза ладонью. Эри прыснула, но как-то все-таки сумела сдержаться.
— На тарелке? — у Кили от удивления аж рот открылся.
— Ну да, — кивнул Саб. — Типа того. Только корабль не очень похож на тарелку.
— Точнее, он на нее совсем не похож, — беззвучно прокомментировал Скрипач. Саб снова показал ему кулак.
— Наш корабль больше похож на каплю воды, — продолжил Саб. — Если, конечно, иметь в виду форму его корпуса.
— Понятно… — протянул Кили. — А живот… вы его вылечили тоже? И… вы ведь рауф, верно?
— Верно, — кивнул Саб. — Я чистокровный рауф. Они двое, — кивок в сторону Скрипача и Ита, который минуту назад подошел к рыжему, — примерно такие же, как ты. Полукровные. А Эри — человек. Эри, подойди поближе, — попросил он. — А то тебя плохо видно.
— Надо же… — едва слышно произнес вдруг Кили. — Удивительно…
— Что удивительно? — с интересом спросила Эри.
— Я вас видел, — ответил Кили. — Во сне. Довольно давно. Но я очень хорошо запомнил ваше лицо. Там, во сне, место такое было… серое какое-то, словно фотография в газете. Мертвое место. А вы были… были живая и яркая. Словно место — фотография, а вы — настоящая…
— Интересный сон, — улыбнулась Эри. — Но, наверное, это неважно сейчас. Вы себя хорошо чувствуете?
— Да, хорошо, — кивнул Кили. — У меня не болит ничего. И не тошнит почему-то…
— А раньше тошнило? — спросил Ит.
— Постоянно, — Кили помрачнел. — Есть вообще ничего не мог. Плохо было.
— Рад, что теперь вам лучше, — Ит улыбнулся. — Кили, мы заметили, что у многих в городе бритые волосы. Почему? Это такой обычай?
— Нет, — покачал головой Кили. — Это чтобы эпидемию остановить.
— Мы совсем недавно прибыли, — осторожно начал Саб, — и не успели разобраться. Кили, не расскажете, что за эпидемия такая? Чего следует опасаться?
— Тепла, — тут же ответил Кили. — Тепло это смерть. Уже тогда, когда все началось, они успели выяснить, что спасение только одно.
— И какое же? — Ит прищурился.
— Холод.
К сожалению, рассказ Кили прояснил совсем немногое. Да, на планете действительно свирепствовала эпидемия, но про эту эпидемию информации было исчезающе мало. Да, болезнь поражает исключительно полукровных, хотя, по слухам, где-то и чистокровные болеют. Да, лекарства никакого нет. Вроде бы это какой-то грибок, что ли. Ну, так, по крайней мере, говорили. Нет, анализы его не выявляют, поэтому единственный способ защититься хоть как-то — это тут же сжечь зараженного. Ну да, поэтому волосы и бреют. Если кто заболел, у него на голове пятно появляется, коричневое такое, на череп похожее. И глаза не закрываются полностью. Если такое появилось, то выгоняют на мороз, ждут, а потом…
— Ждут, когда умрет? — уточнил Ит.
— Ну да, когда умрет и прорастет, — не очень понятно ответил Кили. — А как прорастет, быстро надо. Они, правда, на морозе споры недалеко выбрасывают, но лучше сжечь, чтобы не выбросил.
— Кто? — поинтересовался Скрипач.
— Гриб. Грибок этот. Он как палка такая из головы торчит, потом у него навершье хлопает, и споры…
— И никто не пробовал это как-то лечить? — с недоверием спросил Саб.
— Я не знаю, — пожал плечами Кили. — Как вылечить, если определить невозможно?
— Чушь какая-то, — негромко сказал Ит. — Невозможно диагностировать? В жизни не поверю.
— Аналогично, — кивнул Скрипач. — Грибок… гм… мозговой муковисцидоз? Да нет, ерунда. Кили, ты случайно не знаешь, у вас… ммм… опрелости ног как-то лечат? Ну, когда с ногами непорядок, с кожей. Не слышал про такое?
Кили вдруг улыбнулся.
— У меня сто раз было, — сообщил он. — В цеху ведь положено в резиновых калошах. Знаете, как ноги потеют? А уж запах… ужасно. Мазь от этого давали, неплохо помогала. Если бы не эта мазь, мы бы в общежитии задохнулись все, двадцать живых в комнате. Мазь была, желтая. И таблетки еще.
— И тебя не смущает, что это тоже грибок? — спросил Ит.
— Грибок? Правда? — удивился Кили. — А я и не знал. Думал, что это просто ноги так, из-за калош.
«Кончайте этот диспут про потные ноги, — предупредил Саб по внутренней связи, через налобник. — Похоже, вы перестарались со своей прошивкой. Такая милая беседа… про трусы поговорить не желаете?»
«Если потребуется, поговорим, — отрезал Ит. — Не приставай».
А вслух спросил:
— Кили, скажи, а таким как мы… ты или я, например… семьи заводить можно? Мы видели детей рауф, детей людей. Но ни одного полукровного. Они все уже в возрасте после двадцати.
— Так запретили же, — вздохнул Кили. — Двадцать пять лет как запретили. Говорят, единственный способ предотвратить эпидемию — это чтоб мы не плодились. Если нас не будет, то эпидемия сама на нет сойдет.
Вот так.
Ит прикусил губу.
Кажется, мы столкнулись с чем-то гораздо более серьезным, чем дискриминация и бритые головы.
— А запретили везде? — уточнил он. — Или только здесь?
— По всему миру, вроде бы, — Кили задумался. — По радио говорили, что везде. Для общего блага. И на север нас того… всех отправили. Чтобы спасти. Остались, так и перемерли бы все. А так живем, и неплохо. Хотя, конечно, холодно.
— Неплохо живете? — повторил Ит.
— Ну да. Когда работаешь, неплохо. Это когда меня списали… — Кили потупился. — Вот тогда плохо стало. А до этого нормально. У меня даже книги были. Свои.
— Это, наверное, хорошо, — кивнула Эри. — Ит, а ему есть можно уже, или нельзя пока? А то мы все говорим, говорим, а он, наверное, голодный.
— Есть пока нельзя, а пить вполне можно, — ответил Ит. — Кили, лхус будешь? У нас настоящий есть, причем дикий. Хочешь?
— А что это такое? — не понял Кили.
— Ну, напиток такой, из ягод рибира, — пояснил Скрипач. — Вкусный. И пахнет приятно.
— Никогда про такое не слышал, — помотал головой Кили.
— А про что слышал? — с интересом спросил Скрипач.
— Чай, кофе, какао, — принялся перечислять Кили. — Какао, правда, я всего несколько раз пробовал. Нам на праздники давали. Ужасно вкусно, но очень дорого стоит. Одна чашка, как шкалик. Но от шкалика хоть какой толк есть, а от какао… — Кили вздохнул. — Выпил, и забыл. Лучше бы шкалик лишний дали.