— Кто вы такие? — спросила Гала.
Уговаривать Галу не пришлось — она оказалась готова идти с ними без всяких объяснений, вот только проблема была в том, что идти Гала не могла. В результате Ит решил, что хватит с них на сегодня предосторожностей, и вызвал Скрипача.
— Ну и чего там такое? — ехидно спросил Скрипач, как только заработала связь. — Только не говори «Хьюстон, у нас проблемы». Их и так предостаточно.
— Хьюстон, у нас проблемы, — вздохнул Ит. — Пришли Саба, пожалуйста.
— Охрана спит?
— Спит. Мы не сможем ее вынести, тут…
— Так.
— Да, так. Смирись уже с реальностью, какая она есть. Именно так. Рыжий, давайте быстрее. Сейчас четыре утра, из города надо успеть убраться до шести.
— Убраться, чтобы потом вернуться, — проворчал Скрипач, сдаваясь.
— Да. Ты сам понимаешь, вернуться необходимо… будет. Он вышел?
— Вышел. Ит, а это точно…
— Да. Это точно. Скоро сам поймешь. И еще момент. Рыжий, тут, кажется, кое-что начинает проясняться.
— Что именно?
— В общем, сюда нам тоже придется вернуться.
То, что происходило дальше, Гала запомнила смутно — по всей видимости, сотрясение оказалось серьезнее, чем она предположила вначале. Кажется, ее нес на руках какой-то здоровенный рауф, потом она очутилась в машине — запах бензина, масла, металла — и машина куда-то ехала, причем ехала долго, она кружила по предрассветному пустому городу, ныряя в переулки, проскакивая площади и проспекты. Вся эта карусель улиц, домов, подворотен слились тогда для Галы в неразличимое разноцветное пятно. С ней рядом сидел тот гермо, у которого были трехцветные волосы; сидел, придерживая, и постоянно спрашивал о чем-то. Что-то вроде «вам плохо?» и «вы меня слышите?». Потом, наконец, машина остановилась, дверь открылась, и Гала ощутила запах — свежий, весенний запах. Тающий снег, ветер, влага, мокрое дерево, сырая земля. Кое-как открыв не заплывший глаз, она увидела, что машина стоит на лесной опушке, на узкой дороге.
— Сейчас будет получше, — пообещал чей-то голос. — Мы уже почти на месте. Потерпите немного.
— Вы меня задушите? — слабым голосом спросила тогда Гала.
— Ну вот еще, — проворчал голос в ответ. — Делать мне больше нечего.
Дальше ее вроде бы снова несли на руках, но совсем недолго.
А потом была тьма, мягкая теплая тьма, в которую Гала нырнула, не задумываясь, нырнула с облегчением, потому что ей показалось в тот момент, что это и есть смерть, к которой она стремилась, и если смерть выглядит так, то это, пожалуй, лучшее, что могло с ней случится.
Проснулась Гала от шума — кто-то невидимый уронил неподалеку что-то непонятное, но, судя по звуку, железное, и довольно тяжелое.
— Безобразие, — отчетливо произнес чей-то голос. — Потише нельзя? Человек спит, а он кастрюлями кидается!
— Я не нарочно, — отозвался другой голос.
— Идиот!!!
— Ты орешь громче, чем я кастрюлю…
— А ну заткнулись оба, — приказал третий голос.
Гала открыла глаза (не поняв сразу, что открылись оба глаза), приподнялась на локтях, и стала осматриваться. Уже через несколько секунд она с удивлением поняла, что находится в деревенском доме, причем очень старом, и основательно заброшенном. Низкий просевший потолок, подслеповатое грязное окно, занавешенное истлевшей и выцветшей тряпкой, отслоившиеся от покосившейся стены обои, некогда голубые, и даже, кажется в цветочек, теперь же серые, и все в потеках; кровать, на которой лежит сейчас она сама — тоже старая, деревянная… но, вопреки ожиданиям, запахи в доме витали сейчас живые, теплые. Пахло мылом, жаренным луком, и гречневой кашей.
— Я уже не сплю, — сообщила Гала в пространство. — Кидайтесь кастрюлями на здоровье.
Она сама удивилась, почему это сказала — ведь, по идее, у нее не было ни единого повода шутить. Где она? Неизвестно с кем, неизвестно где, неизвестно почему. Но фраза про кастрюли пришла ей в голову, и была озвучена до того, как Гала успела осознать всю её абсурдность.
— Проснулись? — спросил голос. — Очень хорошо. Сейчас будем завтракать.
Гала села, придерживая одеяло, и оглянулась. Говорил, оказывается, рауф, мужчина — большого роста, трехцветный, он сидел сейчас за столом, и возился с каким-то прибором, больше всего похожим на радиоприемник. Интересно, как он тут ходит? подумалось Гале. Потолок же совсем низкий.
— Как вы себя чувствуете? — спросил мужчина. — Голова не болит?
Он отложил приемник, встал — но выпрямиться до конца у него не получилось. Гала прыснула, настолько нелепой выглядела эта картинка.
— Ненавижу, — пробормотал мужчина. — Чертовы карлики. Неужели нельзя строить нормальные потолки?
— Саб, не ворчи, — попросили из угла. — Я же терплю.
— Так ты в принципе терпеливый, звездочет, — вздохнул мужчина, которого назвали Сабом. — И не сказать, что это хорошо. Девушка, вас ведь Гала зовут?
Девушка?.. Гала удивилась. Девушкой ее никто не называл уже лет двадцать, а то и больше.
— Да, верно. Гала, — подтвердила она.
— Значит, мы правильно поняли, — мужчина подошел к ней и сел рядом на шаткий стул. — Вам лучше? У вас было очень серьезное сотрясение. Что с вами случилось? Вас били?
— Да, — кивнула Гала.
— Но за что? Если не хотите, не отвечайте, конечно, — вдруг спохватился мужчина. — Просто всё это… несколько странно.
— А как вы оказались в институте? — спохватилась Гала. Она вспомнила — именно этот рауф нес ее на руках, сначала к машине, а потом, видимо, к этому самому дому.
— Мы посмотреть зашли, — отозвался голос из угла. — Просто я раньше там жил. Мы даже не знали, что теперь это институт.
Говорившим оказался гермо, один из тех двоих, с трехцветными волосами. Он тоже подошел к кровати, улыбнулся, и Гала невольно улыбнулась в ответ.
— Так комната, где вас… ну, где вы были, это была моя комната когда-то, — продолжил гермо. — Правда, я в ней не очень долго прожил, всего до девяти лет, но очень захотелось вспомнить, и…
— Рисунки на обоях, — медленно произнесла Гала. — Это… это ведь вы рисовали, да? Там, в шкафу, были рисунки — семья, мальчик с воздушным змеем…
— Не мальчик, — покачал головой гермо. — Но да, это… я. Неужели сохранились?
— Под краской, — прошептала Гала. — Невероятно.
— Мне тогда от отца влетело, — признался гермо. — От старшего. Он не любил, когда вещи портят. А младший отец только посмеялся, и сказал, что ничего страшного. Все равно в шкафу не видно.
— Гала, а что происходит в этом институте? — вдруг спросил тот рауф, который сидел на стуле.
— Саб, может, не надо вот так сразу? — возразил гермо.
— Кили, извини, но надо. Если у тебя не возникает вопросов, почему среди ночи вы нашли Галу в той комнате, откуда там столько крови, и кто ее побил, то это твои проблемы. У нас эти вопросы возникли сразу. И…
— Меня должны были казнить, — призналась Гала. — Потому что я… убила подопытного.
— Подопытного? — нахмурился рауф.
— Да. Мальчика. Подростка. Он должен был прорасти, а я…
Входная дверь протяжно скрипнула, потянуло уличным воздухом, а затем женский голос произнес:
— Ну и что у вас тут творится? О, гречка. Отлично. Шилд, давай, заходи, холодно же… Ит, рыжий, вы где там? Давайте быстрее, тут завтрак дают!
— Завтрак — это хорошо, — похвалил новый голос. — Одобряю.
— Вещи привезли? — спросил рауф, которого называли Саб.
— А как же. Пять сумок. Но больше я на такие авантюры не согласна, лезть по мокрой пожарной лестнице на третий этаж — это не моё.
— Зато шмотки просто высший класс. Ит, чего встал? Тащи пакеты.
— Я не нанимался работать носильщиком…
— Вы очень вовремя, Гала как раз проснулась, — сообщил Саб. — У меня рациональное предложение. Сейчас мы оставим девушек разбираться с одеждой, а сами посидим немного на улице. Потом поедим.
— А кофе? — с возмущением спросил кто-то. — Мы ночь не спали, Саб! Имей совесть! Хоть кофе дай налить, «на улице». Если такой умный, то сам бы и ехал по крышам прыгать и по складам лазить!
— Не смей повышать на меня голос.
— И очень даже посмею, сам знаешь, почему.
— Тогда повышай, но по делу, — вдруг сдался Саб.
Гала, всё еще придерживая одеяло, повернулась на кровати. Ага, вот этого черноволосого гермо, который сейчас явно чем-то недоволен, она видела в институте. Второй, очень на него похожий, был рыжим — значит, это его рыжим и называли. Девушка, которая копалась в каком-то пакете, была персонажем новым, до этого Гала ее не видела. Ни в институте, ни по дороге. Рядом с девушкой сидел на полу огромный черный кот, и смотрел на Галу зелеными глазами. Черный кот? Они что, еще где-то сохранились? Не может быть.
— Вы Гала, да? Правильно? — спросила девушка, выуживая из пакета какой-то сверток. — Вот это вам должно подойти. Они меня с собой потащили в качестве модели, — пожаловалась она. — У нас и впрямь фигуры похожие. Сейчас я их выгоню, и вы сможете одеться. Есть у нас тут парочка поборников морали, — она покосилась на черноволосого гермо, — которые не дадут двум девушкам устроить показ мод. Поэтому…
— Да кто вы такие, черт возьми? — не выдержала Гала. — Что вы делаете, куда вы меня привезли? Для чего?
— Это… случайность, — серьезно произнес черноволосый гермо. — Хотя всем давно известно, что случайностей не бывает. Гала, поверьте, мы не хотим никому зла. В том числе и вам. Мы все объясним, по крайней мере, то, что знаем сами. Дальше… Вы вольны делать что угодно. Хотите, оставайтесь с нами. Хотите, уходите. Мы всего лишь исправили то, что сочли возможным исправить, а потом — воля ваша. Но если вы захотите помочь нам разобраться, мы приложим все усилия для того, чтобы помочь вам.
— Я… наверное, я останусь, — Гала снова глянула на гермо с трехцветными волосами. — Правда, я не очень представляю, чем смогу быть полезной. Тем более что я вообще ничего не понимаю.