— Ничего, я подожду, — безмятежно ответил Саб. — Я вообще терпеливый, если ты не заметила.
Эри усмехнулась.
— Похоже, что так, — согласилась она. — Но что ты хочешь о них узнать?
— Все, что ты позволишь.
— Но это тоже займет много времени.
— Времени не существует, — покачал головой Саб. — Так что? Ты расскажешь?
— И расскажу, и покажу, — пообещала Эри. — Могу сейчас начать, если хочешь. Только давай поедем все-таки, надо эти пружины забрать, а то рыжий ругаться будет.
«Око» научились обманывать филигранно — дублируя объекты, находящиеся временно вне доступа системы в заданной точке. Точнее, убирая их из этого доступа, и подменяя на себя. Занимался этим, конечно, «Горизонт», зачем самим время тратить? После того, как схема доказала свою работоспособность, поездки существенно упростились. Теперь для посещения того или иного места не требовались «танцы с бубнами», по выражению Скрипача, которые сильно усложняли жизнь.
С машиной тоже все получилось хорошо. Пусть и дорого, но тогда, в Твери, они взяли отличный пикап, в который, при желании, можно было впихнуться самим, и еще оставалось полно места для сумок и аппаратуры. Не сказать, что машина была в идеальном состоянии, недочеты у неё имелись, но не настолько существенные, чтобы нельзя было пользоваться. Хорошая надежная машина, не быстрая (а быстрая и не нужна), с высоким клиренсом, позволяющим проехать по любой дороге, и с полным приводом, которым, правда, пока что еще ни разу не воспользовались.
Поскольку проблема с «Оком» решилась раз и навсегда, в Москве получалось подзадержаться. Тем более что тут было на что посмотреть, что проверить, и чем заняться.
А уж после появления Галы…
Еще когда Гала приходила в себя, они начали обсуждать всё подряд — и институт, и эксперименты, и реальное происхождение эпидемии, и её инициатора. Получалось, что нужно как-то разбираться, чтобы понять, в чем причина, и возможно ли как-то повлиять на процесс. И если выяснить причину представлялось все-таки возможным, то вот с влиянием дело обстояло пока что непонятно.
— Не может не быть центра, — втолковывал Скрипач. — Он обязан быть.
— На планете? — уточнил Саб. — Думаешь, они сидят здесь? Хотя…
— Именно что на планете. Если они сейчас заняты тем, что одупляют население с целью доказать ему, что выхода с планеты нет в принципе — это повод хорошо задуматься. Месседж более чем прост, все обратили на это внимание? Сверху бог, снизу черт, посередине земная юдоль, с которой можно только умереть, а далее — либо вниз, либо вверх. Третьего не дано. По идее, речь должна идти о чем-то духовном и высокоморальном, но по факту, как мы видим, речь идет о вполне себе физическом плане. Жизни в космосе нет, мы одни во вселенной, и…
— Старая песня для миров Белой зоны, — пожал плечами Ит. — Там на каждой планете такой же расклад. Первый, второй уровень — все то же самое.
— Верно, — согласился Скрипач. — А почему? Я вот долго думал, почему всегда одно и то же? И я больше чем уверен, что в других плоскостях Сферы, у других рас — та же картина. Чем ниже развитие, тем выше сознание своей исключительности, уникальности, и божественности, не побоюсь этого слова.
— А чем выше развитие, тем сильнее осознание, что для достижения истиной уникальности и возвышенности еще пилить и пилить, — поддел Саб. Последнее время он увлекся коллекционированием местных «выражансов», и вполне в этом преуспел. — Вспомните только, какие все скромные и осторожные на Мелтине, — хмыкнул он. — А здесь?
— Верно мыслишь, — кивнул Ит.
— Что такое Мелтин? — с интересом спросил Сэт.
— Планетка такая. Очень высокоразвитая, — объяснил Ит. — Например, нас там вылечили. Рыжий ногу потерял… Скрипач, покажи ногу, пожалуйста… так вот эта нога — новая. У нас, на нашем уровне, тоже пересадки делаются, но орган выращивается довольно долго, и операция, пусть и рядовая, считается не дешевой. Со мной еще интереснее вышло, кстати. У меня… в общем, мне делали замену — вся левая половина тела у меня была по скелету не моя.
— Это как? — удивился Кили.
— Эндопротез. Искусственные кости. Они не хуже настоящих, даже лучше, но все-таки… ну, не совсем то, — Ит вздохнул. — Теперь стоят уже свои. Которые там сделали и пересадили. За две недели в общей сложности. Мы сами врачи, и более чем хорошо знаем, какой это объем вмешательства, какие последствия могут быть, какие риски у таких операций, и сколько это стоит. Там… там это не стоило ничего. Рисков тоже не было. Я вообще ничего не помню, если честно. Лег спать здоровым, и здоровым проснулся. Полностью. Даже в лучшем виде, чем ложился. И вот такие миры, надо заметить, на божественность и избранность не претендуют. Наоборот, они осознают собственное несовершенство, и хотят его преодолеть.
— Для чего? — Сэт с интересом посмотрел на Ита.
— Чтобы идти вперед, — пояснил тот. — Уйти с физического плана… куда-то еще.
— Куда? — спросил Сэт.
— Я не знаю, — пожал плечами Ит. — Выше и дальше. Может быть, ближе к богу. Настоящему богу, конечно. Который на самом деле непостижим. Как мне кажется…
— В общем, вы предполагаете, что тут, у нас, есть нечто, которое… решило, что оно — бог? — уточнил Сэт. — Я не очень понимаю.
— Можно я объясню? — попросил Саб. — Кили, твои фигурки, и еще кое-что из виденного мною, натолкнули меня на мысль. Да, здесь есть нечто, которое именно что решило, что оно бог. Это нечто зовут Яхве, и, к моему большому сожалению, он не один. У него, как мы трое знаем, большая гвардия, и он постоянно расширял сферы влияния. Самыми разными способами, включая откровенно подлые и грязные.
— Ага, например, разбомбил пол планеты, мы ели ногу унесли, — встрял Скрипач. — Саба потом полтора месяца лечили от радиационного поражения. И от ожога восьмидесяти процентов тела. Хороший такой божок этот Яхве. Добрый. Ласковый. Всех любит, ага.
— Вы думаете, что это он? — с сомнением спросил Сэт.
— Уверены, — кивнул Саб.
— Но почему?
— Я объясню, когда вы будете к этому готовы. Пока что проблема в другом. В том, что мы не знаем, где он, и откуда идут эти приказы. Система тут выстроена филигранно точная, учтено почти всё, что можно учесть. Но в то же время — меня не оставляет ощущение, что он перемудрил, и с планетой произошло нечто такое, что почти невозможно осознать. Она…
— Это не он, — вдруг сказал Ит. — Это Контроль. Или — Контроль добавил. К тому же оно не произошло, оно происходило, и оно происходит. И будет происходить.
— Вы сами-то понимаете, о чем говорите? — с укоризной спросил Сэт.
— Не-а, — признался Скрипач. — Что-то со временем у вас произошло. И у нас, видимо, тоже. Такие скачки по оси никто не может делать. Нет, их делают те же Эрсай, но они никогда не сдвигали целые системы на такие расстояния.
— Я ничего не понимаю, — признался Сэт. — То, что вы говорите, противоречит всему, что я знаю.
— Ага, и тому, что знаем мы — тоже, — подтвердил Скрипач. — Для нас это всё в еще большей степени невозможно. Это то же самое, что… ммм… как бы объяснить-то попроще. Вот, например, у тебя, Сэт, есть яблоко. Ты вот в эту минуту откусываешь от него кусок. А потом ты вдруг оказываешься в своей же юности, и видишь, что у тебя в руках то же самое яблоко, и с откусанным взрослым тобой куском, только место укуса уже основательно заросло и уменьшилось. Следующий рывок — и ты в детстве, от яблока откусаны два куска, но это то же самое яблоко с тем же самым червяком. Перепутать невозможно. А потом ты идешь куда-то в гости, и видишь, что на столе тоже лежит яблоко, то же самое, только к твоим укусам прибавилось еще несколько, а яблоко стало моложе. Или старше. Но оно то же, и червяк тот же.
— Русский Сонм, — подсказал Ит. — Феномен Русского Сонма. Осколки голограммы, часть формулы фрактала, верно, Эри?
— Может быть, это один объект, и вы просто смотрите на него с разных позиций? — задумался Сэт.
— Да, верно. Но когда мы смотрим? — Скрипач пожал плечами. — Или… как бы правильно… из «когда» мы смотрим? Ваше «теперь» — это минус миллиарды лет для нас, Сэт. Наше «теперь» отнесено настолько вперед от вашего, что вообразить себе трудно. Но картина та же самая. Яблоко, червяк.
— Вот только теперь мне кажется, что мы можем ухватить за хвост настоящего червяка, — тихо произнес Ит. — Не знаю, правда, что это даст, но попробовать хочется. И потом, может быть, это хоть какой-то шанс и для рауф, и для полукровных. Хоть какой-то, пусть небольшой. По-моему, это того стоит.
В институт сперва было решено отправиться втроем, но неожиданно этому воспротивилась… Гала. Она не просила, она требовала, чтобы её взяли с собой.
— Вы там ничего не поймете, — убеждала она. — Вы не знаете, где и что там находится, и что там есть вообще.
— Мы разберемся, — упирался Скрипач. — Не в первый раз.
— Не в первый раз — что? — не поняла Гала.
— Не в первый раз мы идем на разведку.
— Но вы даже не знаете, что искать! Нет, все-таки я поеду.
— Это плохая идея, — вмешался Саб. — Я больше чем уверен, что после нашего последнего, гм, визита там усилили охрану, и вообще, там небезопасно.
— Охрана ерунда, — махнул рукой Скрипач. — Но, Гала… все эти воспоминания, мысли — оно надо?
— Надо, — отрезала Гала. — Скрипач, я… понимаешь, я словно больна сейчас. Я хочу вылечиться от этого всего. Вылечиться, чтобы понять — что дальше? Я даже не знаю, хочу ли я жить, имею ли право. Это все настолько глубоко сидит во мне, что если я не поеду, я… мне кажется, что без этого я не сумею.
— А после этого сумеешь? — спросил Саб.
— Наверное. Это всё очень похоже на сон. И этот дом, и ваша невероятная ванная в лесу, и еда, и то, что мы тут все вместе обсуждаем. Словно я — теперь не совсем я, словно я выпала из реальности.
— Выпала из реальности, — повторил Ит. — А ведь верно. Так и есть. Очень точно подмечено, Гала. У меня ровно такое же ощущение. Но, я думаю, дело поправимое. Через не очень большое время мы все вернемся в реальность. Вы трое — в свою, мы — в свою.