— Плохо, — покачала головой Эри.
— Да, плохо, — согласился Ит. — Делали ночью через корабль диагностику друг другу… искали причину.
— И что?
— Ничего нет. С нами всё в порядке. То, что происходит, к телу никакого отношения не имеет. Это что-то еще, — Ит отвернулся. — Ладно, не будем о грустном. Ты что-то хотела?
— Ага, — Эри подвинула к себе визуал. — Ит, я на счет моста. Знаешь, конечно, я могу ошибаться, но… я почти уверена, что ничего искать не нужно.
— Это как? — удивился Ит.
— А точка всего одна, — пожала плечами Эри. — Зря мы эти метания по планете устроили.
— Так… — Ит нахмурился. — Давай подробней.
— Запросто. Дом на берегу. Точнее, то место, где он находился. Где жили вы и Саб. В моем варианте он был разрушен, но сама точка, видимо, соответствовала тому положению, которое дом занимал на Земле Node.
— Интересно. Но пока мы не попадем туда, мы не узнаем. А остальное… Зря, говоришь? — Ит задумался. — Да нет, не зря. Если бы не устроили, не нашли бы родителей. Так что мне не кажется, что зря. На счет берега — это точно?
— Думаю, да. Ит, правда. Я понимаю, что точно, и я узнаю это место, как только окажусь хотя бы рядом, — Эри опустила взгляд. — А вот объяснить, почему точно, не могу. Я странно себя чувствую.
— И ты тоже?
— И я тоже, да. Я как слепая в темной комнате, — Эри тяжело вздохнула. — Всё это время я словно шла во тьме, выставив вперед руки, в надежде нащупать стену. Натыкалась на какие-то предметы, не понимала, что это, понимала только, что это явно не стена. Но сейчас — стена передо мной. Её ни с чем невозможно спутать, и я понимаю, что если идти вдоль неё, можно найти дверь. Ведущую к свету.
— Или в еще большую тьму, — Ит отвернулся. — Я не хотел про это говорить, но память… Эри, мне страшно. Рыжему тоже. Из нас словно вынимают нашу жизнь, по крошке, по капле, но всё больше и больше. Если вдуматься, то лишь память способна сделать нас — нами. Человек, рауф… неважно, о какой расе речь, но любое разумное существо — это его память, его жизнь, которая сделала его — им. Думаешь, возраст согласия в обитаемых мирах высокого уровня — это случайность или чья-то злая прихоть?
— Возраст согласия? — не поняла Эри.
— Кажется, я уже про это говорил тебе, — Ит задумался. — Или нет? Впрочем, неважно. Давай объясню. До определенного возраста разумный не обладает рядом определенных прав…
— Так это совершеннолетие, — Эри с удивлением посмотрела на Ита. — Да?
— Нет, — покачал тот головой. — Возраст согласия — это нечто другое. Это возраст, в котором разумное существо может принимать осознанные решения, и в котором оно попадает в реестр возможности воссоздания. У взрослых и детей одинаковые права, в принципе, но до возраста согласия у ребенка эти права ограничены.
— Как именно? — Эри нахмурилась.
— Его нельзя воссоздать, если он погибнет. Он не имеет права покидать планету. Так же есть ряд заболеваний, от которых его лечить не будут. Это, правда, исчезающее редко бывает, но я видел миры, в которых работает и это правило тоже. До возраста согласия ребенок с родителями может даже жить в специальной зоне, в обществе он появится только по достижению семи лет.
— Но для чего это нужно? — удивилась Эри. — Это жестоко. Разве можно ребенка держать практически в тюрьме… вот так…
— Жестоко? В тюрьме? — переспросил Ит. — Отчасти да. Но с другой стороны посмотреть — нет. Даже наоборот. Взять тот же Окист, к примеру. Я только в одном поселении был, но ощущения — нечто потрясающее. Как же оно называлось-то? — он поморщился. — «Мамин дом», кажется. Представь себе отрезок морского берега в практически идеальном месте, в идеальной климатической зоне. Да еще и с кучей компенсаторов, которые погоду тоже поддерживают идеальную, не сказать больше. Природа — сказочная. Само поселение — выше всех похвал. И всё приспособлено для мам с детьми просто по высшему разряду. Там не просто всё есть, от больниц до развивающих зон, там даже пространство адаптировано для малышей, в мире взрослых создать такое просто невозможно.
— А мамы, они могут оттуда выезжать как-то?
— Конечно, — пожал плечами Ит. — Разумеется. Но без ребенка. Впрочем, там жить не обязательно. Когда у Джессики и Ри родился Ромка, им предложили отправиться туда, они отказались. Никто не заставляет, если семья живет уединенно — пусть так и живет. Но почти сто процентов переезжают сами. Дома таких идеальных условий не создашь ни за что. Ну и обслуживание тоже, — Ит усмехнулся. — Если малыш каким-то образом сумеет там ободрать коленку или прищемить палец, то через тридцать секунд рядом с ним будут два-три врача. И, повторю, это нищий Окист, который живет только тем, что торгует овощами. Хорошо, что я про это еще помню, и сумел тебе рассказать, — он помрачнел. — Кстати, не факт, что нам бы разрешили остаться дома, не будь Фэб врачом, и не начни мы учиться.
— И это всё из-за памяти? — Эри задумалась. — То есть человек, он без осознанной памяти как бы еще и не человек, что ли?
— С точки зрения закона — да. Заготовка человека, но пока что — еще не полноправный человек. Разум… — Ит запнулся, подыскивая слова. — Если у тебя есть разум, ты личность. Если еще нет — нет.
— А если уже нет? Если разум потерян из-за старости?
— В мирах высоких уровней этой проблемы не существует, — пожал плечами Ит. — Там не теряют память из-за старости. Другое дело — войны, катастрофы, и прочая дрянь. Тут уже от мира зависит. Но почти везде утрата памяти означает утрату личности. А утрата личности — это уже…
— Смерть? — догадалась Эри.
Ит кивнул.
— Раньше мне казалось, что я знаю, как это. Умирать. Потому что, как мне опять же казалось, я был предельно близко к смерти.
— Казалось? — переспросила Эри.
— Казалось, — подтвердил Ит. — Сейчас я понимаю, что смерть на самом деле выглядит не так. Она выглядит как то, что происходит с нами сейчас. Мы… мы умираем оба, Эри. Это не просто потеря памяти. Это распад, уничтожение личности. Вот поэтому мне страшно. И поэтому я бы хотел всё-таки попробовать выбраться отсюда. Умирать мне почему-то не очень хочется.
— Я не думала про это — вот так, — Эри явно расстроилась. — Наверное, ты ошибаешься. Не может быть, чтобы это была смерть. Мне кажется, что всё иначе.
— Кажется? — криво усмехнулся Ит.
— Кажется, — голос Эри обрел твердость. — Это точно другое, поверь.
— И что же это тогда?
— Это для чего-то нужно, — Эри задумалась. — Я не знаю, для чего, но это нужно. Ты не помнишь, тебе никогда не приходилось прятать что-то важное, чтобы не нашли те, кто может тебе навредить?
— Приходилось… кажется, — Ит потер виски, словно это могло помочь. — Что-то я точно прятал. Или мы с рыжим прятали, но я не могу вспомнить, что именно, когда, где.[1] Но при чем тут это?
— При том, что сейчас ваша память… уж не знаю, кто именно это делает, но ваша память, она не пропадает. Она прячется.
— Зачем? От кого? И где? — Ит опешил. — И вообще, как можно спрятать довольно приличный объем памяти, не используя никаких систем, дублирования…
— Ит, как получилось, что я помню то, что происходило со мной на Берегу? — прищурилась Эри. — Моё тело там не присутствовало. Никакого дублирования, разумеется, не было, и быть не могло. Однако я там была. И Шилд — тому подтверждение.
— Да уж, подтверждение еще то, — кивнул Ит. Почесал коленку, которую подтверждение, разыгравшись, оцарапало ему сегодня утром. — Ладно, примем, как рабочую версию. И давай конкретнее, хорошо?
— Про место?
— Про место. Давай посмотрим карту еще раз.
— Саб, я про счетчики. У тебя появились версии, почему они так странно посчитали то, что мы видим? — Скрипач, сидя на столе, болтал ногами. Саб, которому это не очень нравилось, сидел в кресле напротив, и с неодобрением смотрел на Скрипача.
— А у тебя? — спросил он неприязненно.
— Ну, кое-что вытанцовывается, — признался Скрипач. — Заевшая пластинка.
— Чего? — не понял Саб.
— Ты виниловые пластинки видел когда-нибудь?
— Рыжий, этот стол очень ветхий, — предупредил Саб. — Он скрипит, и вот-вот развалится. Слезь, а?
— Неохота. Так ты знаешь, что такое пластинка? Ну или восковой валик?
— Нечто для записи звука, что ли? — сообразил Саб. — Допотопная версия?
— Точно. Что происходит, если иглу заест на одном обороте, а некто будет стоять рядом и считать, сколько раз диск или валик провернулись по оси, и сколько раз игла прошла полный круг по этому обороту?
Саб задумался. Осторожно встал с кресла, потому что кресло было под стать столу, тоже старое и немощное, подошел к окну, глянул на улицу.
На лавочке, залитой весенними солнечными лучами, рядом крылечком сидели Гала и Кили, которые о чем-то разговаривали.
— В принципе, в этом есть рациональное зерно, — задумчиво произнес Саб. — Но ситуация выглядит сложнее. Гораздо сложнее.
— Я про принцип, вообще-то, — напомнил Скрипач. — Мир не пластинка, так просто он работать не может. И не будет. Но принцип тот же.
— То есть… по-твоему, мир проходит какой-то путь развития, а потом… — Саб потер переносицу. — Потом он возвращается в тот же временной период, который проживал? Так?
— Примерно так, — подтвердил Скрипач. — Но вселенная-то на месте не стоит. И счетчик фиксирует то, что умеет фиксировать, а именно — данные о количестве носителей, которые были с ним рядом. Носителей, а не время.
— С одной стороны логично, с другой стороны абсурдно, — Саб задумался. — Хотя что-то в этом есть.
— Простите, вы что-то говорили про потоп? — спросил с улицы Кили. — Можно нам подойти?
— Конечно, — не повышая голоса, ответил Саб. — Ты что-то знаешь о потопе?
Кили и Гала вошли в комнату, Гала уселась в продавленное кресло, Кили подошел к столу. Побарабанил пальцами по растрескавшейся столешнице, повернулся к Сабу.
— Мои отцы искали следы потопа, — спокойно сказал он. — Точнее, даже потопов. Хорошая штука это ваше геронто, я столько всего вспомнил, что сам удивляюсь.