— Хорошие религии? — поинтересовался Саб.
— Обычный набор для Сонма, ничего особенного. Но только… без него.
— Но тут-то он есть, — резонно возразил Саб.
— Значит, произошло что-то, после чего его тут не стало, — пожал плечами Скрипач.
— Видимо, да, — кивнул Ит. — Жаль только, что этого мы никогда не узнаем. Хотя… мы там много раз слышали одну и ту же версию. О глобальной катастрофе, которая откинула мир на тысячу лет назад. Причем кто-то говорил про тысячу, кто-то про десять тысяч. Общего мнения нет, но все сходятся в одном — планета когда-то пережила Армагеддон. И, возможно, не один. Пережила, и стала тем, чем стала.
Скрипач отвернулся, и принялся бездумно смотреть в окно. Ит, во время разговора сбросивший скорость, нажал на газ, тем более что они снова выехали на главную дорогу.
…Катастрофа, отрешенно думал Ит. Ну конечно, катастрофа. Только это, видимо, слишком маленькое слово для того, что тут происходило… точнее, ещё произойдет. Он ведь сумел сделать то, что хотел — полностью отчистил планету от таких, как мы, даже воспоминаний не осталось, даже обломков костей. Он перекроил планету так, как желал — и, вполне вероятно, он рассчитывал с её помощью влиять на Сеть тоже, оттуда и эти выходы, порталы, связки.
Вот только что именно он перекраивал, что именно старался захватить? За что он боролся? Не просто так он выбрал именно этот мир. Или, может быть, он его и не выбирал? Может быть, и не была Терра-ноль никогда обычной планетой, коих мириады? Разве может она вообще быть обычной, если учесть сам факт существования Русского Сонма, как такового?
— О чем думаешь, Ит? — спросила Эри. Несколько минут они со Скрипачом поменялись местами, Скрипач перелез на заднее сиденье, а Эри — на переднее.
— Обо всём подряд, — признался Ит. — От Бастет до Терры-ноль. А ты?
— А я о том, что мне было сказано, — призналась Эри. — Эти два разговора, один в кафе, другой у дома.
— И что у тебя получилось?
— Оба раза я говорила с Феликсом, — Эри помедлила. — И оба раза он говорил мне весьма странные вещи.
— Странные для Берега, или странные вообще? — уточнил Ит. — По-моему, на Берегу в принципе нет ничего обычного.
— Странные вообще, — Эри расстегнула куртку. — Ит, приоткрой окошко, чего-то жарко становится. Первый раз мы говорили о книге, которую я так и не начала писать. Про спящих. Знаешь, он тогда сказал мне одну вещь, которая мне немного не понравилась. Тогда я промолчала, но сейчас мне кажется, что зря.
— И что же он сказал?
— Дословно не вспомню, разве что в общих чертах. Например, главное правило: никому, ничего, и никогда не нужно. Ты потратишь на какое-то дело все свои силы, будешь кричать, умрешь, растратишь себя, а люди пройдут мимо, и даже этого не заметят. Ты хочешь такой судьбы для себя?
— То есть не нужно ничего делать, чтобы что-то изменить, а главное — это заниматься собственной судьбой и своими делишками? — Ит, кажется, удивился. — Когда ты рассказывала, я не обратил на этот момент внимания.
— Когда я говорила с Феликсом, я тоже не обратила, — вздохнула Эри. — Но теперь мне этот момент уже не кажется таким безобидным. Теперь мне кажется, что Феликс для чего-то пытался меня… осадить? Остановить? Отговорить от задуманного? Но для чего ему это было нужно?
— А второй разговор? — Ит задумался. Нет, не сходится. Ничего не сходится, и ничего не получается.
— Второй был у моего дома, он тогда сам пришел, — Эри поморщилась. — Он тогда много всего говорил, но, как я теперь понимаю, важной была только одна его фраза. Дословно «не существует на свете кувшина, который ты не смогла бы перевернуть», а еще — что он умеет отличать бесконечное от конечного. И, знаешь, я сейчас поняла, кажется. Видимо, я чем-то сродни этой Бастет. Она нам говорила «ставший миллионами». Может быть, мы тоже… ну, похожие существа, и поэтому всё вот так получается?
Ит недоверчиво покосился на неё. Эри сидела, глядя прямо перед собой, и, кажется, пыталась понять смысл сказанных ею же самой слов.
— Вот только про кувшин не очень ясно, — призналась она. — Что нет на свете кувшина, который я не смогла бы перевернуть. До сих пор не пойму, это намек на то, что я косорукая, или на что-то ещё?
Ит рассмеялся.
— Добрая ты, — произнес он наконец. — Я бы обиделся, вот честно. А что сказал — не знаю. Мутная какая-то аналогия. То ли намек на какие-то твои скрытые возможности, то ли попытка польстить. А может, и то, и другое.
— Но Бастет сказала, что это ответ, — напомнила Эри.
— Ты веришь ей на сто процентов? — посерьезнел Ит.
— А ты нет?!
— А я нет. Хотя вроде бы у неё не было причин лгать нам…
Первые два дня дороги только и говорили о том, что услышали в музее. Строили какие-то версии, делились догадками, спорили. Но постепенно разговоры как-то незаметно сошли на нет. То ли потому что каждый вынес из этих откровений что-то своё, то ли потому, что слишком многое так и осталось непонятным и недосказанным.
Саб на пару дней сделался мрачен, задумчив. Скрипач пытался его расспрашивать, но Саб отделывался от него короткими фразами, или вовсе переводил тему на нечто незначительное и обыденное. Становилось понятно: Саб что-то для себя решил или понял, но говорить точно не будет, и пытать его бесполезно.
На четвертые сутки путешествия — ехали неспешно, окольными путями, и дорога грозила растянуться на неделю — сделали остановку в какой-то заброшенной деревне. Всем хотелось передохнуть, помыться, выспаться, наконец, а деревня оказалась очень удачно расположена, недалеко от проселка, по которому они сейчас ехали, но вдалеке от крупного села, до которого, судя по карте, было километров пятнадцать.
Выбрали дом, загнали машину в неприметное местечко, подогнали модуль с «Горизонта» — уж если мыться, то мыться с комфортом. Первым в модуль попросился Саб, уж очень он соскучился по теплой воде, следующей на очереди была Эри. Остальные, пока суд да дело, решили пройтись — Кили углядел в центре села полуразрушенную колокольню и захотел посмотреть. Гала, разумеется, вызвалась идти с ним, Ит и Скрипач тоже решили присоединиться. Сэт остался, он о чем-то захотел потолковать с Эри.
— Тут уже совсем весна, даже земля просохла, — радовалась Гала. Вместе они вышли на широкую улицу, местами заросшую кустами и бурьяном, и отправились в сторону колокольни. — Теплее, чем у нас. Гораздо теплее.
— Да, да, — согласился Кили. — Подождите-ка секунду…
Он отошел куда-то в переулок, и через короткое время вернулся. В руке он держал букетик из крошечных желтых цветочков, который протянул Гале.
— Тебе, — сказал он. — Нравится?
— Мать-и-мачеха, — Гала улыбнулась. — Конечно, нравится. Мне никто и никогда не дарил цветов, Кили.
«Мы здесь сейчас лишние, — подумал Ит. — Уйти, что ли?»
— Ит, я чего-то есть захотел, — тут же выдал догадливый Скрипач. — Пойдем, перекусим?
— Попозже пойдете, — запротестовал вдруг опомнившийся Кили. — Мы ведь хотели посмотреть колокольню, верно? Посмотрим, и пойдете.
Тактичный. Ит улыбнулся. Ладно, сыграем в эту игру, тем более что несложно. Но надо было как-то догадаться, наверное.
Догадаться о том, что это — свидание…
До колокольни, стоявшей отдельно от почти совсем разрушенной церкви, добрались минут за десять. Походили вокруг, посмотрели. Развалины и развалины, ничего примечательного. На стенах — едва заметные остатки росписи, груды битого кирпича под ногами, сухой прошлогодний бурьян в человеческий рост.
— Очень странно, — протянул Скрипач. — Вот уж чего не ожидал увидеть, так это церковь в таком состоянии. Они тут все, мягко говоря… хм… ухоженные. Почему же здесь вот так?
— Кили, поймаешь, если упаду? — вдруг спросил Гала. Не дожидаясь ответа, она легко запрыгнула на груду кирпича, встала на цыпочки, и провела ладонью по пыльной штукатурке.
«Геронто, — с тихой радостью подумал Ит. — Уже сейчас она ушла в возраст меньше тридцати. Значит, у нас получилось».
— Что там? — спросил Кили, на всякий случай подходя поближе.
— Ну, конечно! Ахракас и Аугани! Вот почему этот храм разрушен, — Гала оперлась на руку Кили, и спрыгнула вниз.
— Чего? — не понял Скрипач.
— Это святые такие, Ахракас и Аугани, и этот храм был, видимо, посвящен им, — объяснила Гала.
— И кто же они такие? — с подозрением спросил Скрипач.
— Псоглавцы, — улыбнулась Гала. — Похожи на того псоглава, который… Кили, у тебя с собой фигурки?
Кили кивнул. Вытащил из кармана мешочек, достал пса, поставил себе на ладонь.
— Ну вот и они примерно такие же были, — объяснила Гала. — Вот поэтому.
— Потому что это религия рауф? — спросил Ит.
— Нет. Если я правильно понимаю, некая общая версия, на стыке.
— Это наш бог, — Кили вздохнул, погладил фигурку пальцем. — А эти двое вроде бы его помощники. Только у людей их звали Ахракас и Аугани, а у нас они были Инпут и Исдес. Храм разрушен из-за того, что верить в них всех нельзя, это запрещено.
— Это были добрые святые, дети мне про них часто рассказывали, — принялась вспоминать Гала. — Они помогали, лечили, наставляли…
— Собака — друг человека, — заявил Скрипач. Тоже залез на кирпичную кучу и принялся рассматривать стену. — Ух ты, какие… жалко, роспись плохо сохранилась…
— Слезай, я тоже посмотреть хочу, — попросил Ит.
— Да погоди ты, сейчас. Кили, ты тогда мало говорил, может, сейчас скажешь? Ваш бог, он… как бы сказать… он ведь ушел? Насовсем?
— Ит, это символ в большей степени, — вздохнул Кили. — Вполне вероятно, что они тут были. Когда-то. Но даже если были, то давно уже ушли. И никогда не вернутся назад.
— Ясно, — подытожил Скрипач. — Ладно, вы тогда еще погуляете, да? — Гала и Кили синхронно кивнули. — А мы пойдем, поедим. И потом, я полночи вел машину, и сейчас хочу кофе.
Глава 13
13. Последняя сказка Кили
Ехать оставалось еще трое суток, причем последние двое из них определили для того, чтобы перебраться через горы. С машиной снова начались проблемы, она забарахлила; хуже всего оказалось то, что движок тянул еле-еле. Скрипач, подумав, предложил плюнуть на это дело, и воспользоваться модулем, но Ит был непреклонен. Нет, и всё тут.